На небе собирались серые облака, пряча за собой Солнце. По обыкновению, как часто случалось перед дождём, дриады начали перешёптываться, радуясь предстоящему поливу их деревьев. Шёпот раздавался со всех сторон и разносился далеко-далеко по лесу, утопая в летнем ветре.

Меон, перебравшись на подоконник, глубоко вдохнул, будто желая набрать себе как можно больше пасмурной погоды в лёгкие.

— Во времена моей первой жизни я также был фамильяром у ведьмы, — полушёпотом начал Меон, а Агена задышала тише, увлекаемая рассказом, — это было… где-то сто пятьдесят лет назад? Да, думаю около того. Я был совсем юным духом, только осваивался в теле кота, мне всё было в новинку, всё было интересно. Я многого не понимал, особенно в людях, — он издал слегка насмешливый вздох, — хотя вас я до сих пор до конца понять не могу, ни разу не был в вашей шкуре.

Первые капли дождя застучали по сухой земле, поднимая дорожную пыль и тут же прибивая её обратно. Запахло приятной сыростью и совсем немного — гераневыми листьями, задетыми острыми каплями.

— Моя Госпожа, она… была и впрямь удивительной. В свои неполные двадцать она обладала исключительными способностями к магии и врачеванию, умела вообще почти всё. А ещё она очень любила людей. Любила так, что помогала даже когда её гнали прочь в страхе — тогда люди были глупые и им было боязно принимать от неё помощь. Но она в них верила, желала искренне помочь и продолжала любить.

А потом родилась девочка. Я не помню её имени, хоть и провёл с ней почти пятнадцать лет своей первой жизни. Госпожа очень любила и эту девочку и, к сожалению, её отца тоже. Только мне он совсем не нравился.

— Почему? — Агена не смогла удержаться от вопроса.

— Из-за него она умерла.

Повисло недолгое молчание, тишину нарушал лишь шум расходящегося дождя с улицы.

— Нет, вина не на нём одном, разумеется. В их большой деревне произошла страшная беда, в которой погиб её возлюбленный. Она не смогла в одиночку справиться с жестокой толпой, и её… — голос Меона дрогнул, — они… те люди сожгли её, свершив жестокий самосуд. Моей ошибкой было то, что я не отговорил Госпожу от безрассудных поступков.

Агена не могла поверить своим ушам, неужели можно вот так лишать жизни? Из-за страха и ненависти?

— А девочка? — робко спросила ведьма.

— А девочка стала следующей ведьмой в той деревне.

— Одна? Как же она без колдуна, в одиночку?

— Я не сказал? Колдуном тогда был её отец, возлюбленный Госпожи. Так что, полагаю, после их смерти она и впрямь следила за порядком в одиночку. Я ушёл, когда ей исполнилось пятнадцать.

— То есть, ты бросил её одну, — уточнила Агена. Тон её сквозил упрёком.

— Да. — признался кот, — И это вторая моя ошибка, которую я не могу себе простить.

В комнату ворвался порыв ледяного ветра, взъерошив шерсть Меона. Агена нахмурилась и устремила взгляд в открытое окно.

— Ты слышишь? — спросила она.

— Что именно?

— Дриады зовут на помощь, на Озере что-то происходит.

— Так пусть расскажут что именно там такое, они же там живут и могут передать.

— Не могут. Кто-то запечатал их в деревьях.

…

— И как их оттуда вытащить?

Тумун сидел на полу светлой комнаты и перебирал оставленные в ней вещи. Баюн подкинул ему из-под кровати небольшую коробку с авторскими талисманами Матвея, но беда была в том, что ключ от тайника был либо утерян, либо дядя забрал его с собой в горы.

— А мне почём знать? Этот шабутной сам ещё как большой ребёнок. Устроил тут кавардак, назвал его «порядком» и усвистел, куда ветер задул. Вот найди его теперь и сам спроси, — причитал домовой на беспорядок, созданный старшим колдуном.

— Ну, — насупился Тумун, — искать его дело долгое, у меня нет столько времени. Вот же досада какая, в книге написано, что нужный мне образец талисмана именно в этом ларчике!

— Тогда я не знаю, расковыряй замок чем-нибудь.

— Надо будет что-то придумать, — колдун отложил ларец в сторону, возвращаясь к книге, — О, вот тут есть что-то похожее на то, что я искал.

На предпоследней странице дядиных записей красовался заголовок «Тени». Изображение чего-то смутно напоминающего человеческую фигуру весьма точно передавало суть тех существ, которых Тумун встретил в деревне в ночь, когда убили старосту.

— Тени — фантомы, или рассеяные души, — начал читать он, — бестелесые сущности, без собственной воли и сознания. Часто подвергаются власти нечистых посильнее. Без «управляющего» неопасны.

— Звучит утешительно, — раздалось из-под кровати.

— Весьма, — согласился Тумун, — но сильный нечистый у нас есть. Даже двое, — он задумался, — почему же они не навредили мне в ту ночь? — он закрыл книгу, принимаясь листать следующую.

— Значит не такие уж они и сильные, — задумчиво предположил Баюн.

— И всё равно они не безопасны, — заключил колдун, откладывая ещё не начатую книгу в сторону и протирая уставшие от чтения глаза.

Вдруг из-за комнатной двери раздались шумные голоса. Тумун едва смог различить в этом гомоне что-то похожее на «наконец приехал!» и «скорей бы повидать!», сказанное явно о нём.

— Я бы на твоём месте уже давно дал дёру, — насмешливо рассудил домовой, тоже услышавший женские голоса.

— Я бы тоже, — колдун встал с пола и сунул книгу вместе с ларчиком в сумку.

По стенам комнаты вдруг прошёлся глухой топот, окруживший Тумуна, но быстро стих, как только в дверь снаружи что-то врезалось.

— Что это? — насторожившись спросил он.

— Я принёс кусок пирога — бери и бегом через окно, пока не поймали эти тётки базарные! — шикнул Баюн.

Едва Тумун успел завернуть пирог в бумагу и перемахнуть через подоконник, дверь в комнату распахнулась и в неё вошла Лада.

— А где он? Свет мой, ты всё ещё спишь? — позвала она сына, подходя к кровати.

— Ну, матушка, ты бы ещё послезавтра пришла, — наигранно прокряхтел домовой, — его уж с рассветом как ветром сдуло, а ты только сейчас заявилась.

Тумун, прижавшийся к стене под карнизом, казалось, перестал дышать, заслышав, как мать подошла к окну и оперлась о подоконник.

— Да, уже убежал, — колдун почувствовал её руку на своей макушке, она погладила его по волосам и дала лёгкий подзатыльник, — придётся сказать подругам, что они опоздали, что уж поделать.

Баюн тихо посмеялся над согнувшимся в три погибели Тумуном.

— Ладно, жаль, что не успела, хотела попросить его забрать рубахи у нашей ткачихи, — вздохнула Лада и отошла от окна, а Тумун, как был, на полусогнутых ногах пробежал через сад, забрал ботинки у порога и метнулся к калитке, оставляя позади дом, маминых подруг и много-много вопросов от них.

Он быстрыми шагами проходил мимо знакомых домов: тут жила добрая портниха, с девочками из этого дома он играл в детстве в догонялки, а вот тут, в самом крайнем на улице, жил тот самый «блаженный» Мишка. Теперь ему было уже почти пятьдесят, но совсем пожилые родители по-прежнему ухаживали за ним.

А вот и пристань. Суетящиеся рыбаки и торговцы, ранние покупатели и шум голосов со всех сторон окружили Тумуна знакомым теплом, прямо как в детстве. Смешавшиеся запахи свежей рыбы и сырости, мокрые доски и эти люди вокруг приводили его в неописуемый восторг. Пристань, давно пропитанная тёплой речной водой, потемнела от времени и теперь блестела на солнце.

Пройдя вдоль прилавков, он заприметил торговца в одеждах Южных Островов. Перед ним на подносах лежали расписные женские платки и другие украшения, но взгляд Тумуна зацепился вовсе не за них.

Ярко-красный бархатный венец с вышивкой Солнца, объятого Луной посередине. Россыпь маленьких бусин вокруг была похожа на звёзды, а сам головной убор выглядел безумно торжественно.

— Не стесняйся, парень, — из оцепенения колдуна вывел басистый голос торговца, говорил он с явным акцентом, свойственным жителям Юга, — подходи ближе, всё покажу, всё подскажу, не оставлю недовольным!

«У Агены скоро день рождения», — подумалось Тумуну, — «как раз, когда я приеду».