Роман смотрит на меня, как на сумасшедшую. Он хочет отвезти меня домой, а я сумасшедшая.

— Пойдем, волчонок.

— Это плохо кончится, — бормочу я себе под нос.

Я не должна этого делать. Но мои ноги практически двигаются сами по себе, пока я следую за Романом.

Глава 10

Роман.

Дом Легана находится в двадцати минутах езды от моего. Ни я, ни Елена первые пять минут езды не произносим ни слова. Но не слышать ее голоса кажется странным, поэтому мне хочется заговорить.

— Тишина жуткая, беда. О чем ты думаешь?

Я смотрю на нее, и ее глаза устремлены прямо на дорогу. Она сидит как шомпол, ее плечи напряжены.

— Как ты думаешь, что я с тобой сделаю? — спрашиваю я, забавляясь.

Она пожимает плечами.

— Ничего. Но ты когда-нибудь думал о том, что я могу с тобой сделать? — парирует она с озорной улыбкой.

— Наверное, не очень, — отвечаю я. — Ты ужасный стрелок, ты ужасна в бою и ты крошечная. Я мог бы так легко сломать тебя.

Я чувствую ее взгляд на своем лице.

— Не недооценивай меня, Роман. Я гораздо сильнее, чем ты думаешь.

— Я знаю, что ты сильная. Я никогда в этом не сомневался. Есть просто разные оттенки силы.

— Хм, — бормочет она. — Сколько людей вы убили?

Я знаю Елену Леган более десяти лет. Вот почему я совершенно не удивлен резкой переменой в разговоре. Ее разум работает загадочным образом. И это всегда работает. Она никогда не отключается. Вот почему она так хороша в математике и числах.

Короче говоря, я задаюсь вопросом, почему я знаю так много о девушке, на которую мне якобы плевать. Но это ложь, которая работала, когда я был ребенком. Правда в том, что она важная часть моей жизни, от которой я не могу избавиться.

— Роман, — подсказывает она.

Я мысленно подсчитываю, сколько раз я лишил жизни.

— Пятнадцать, — говорю я.

Она не выглядит шокированной или удивленной, и я рад этому. Она спокойно принимает информацию, и когда я смотрю на нее, выражение ее лица становится задумчивым.

— Что? Ты думала, что оно будет выше?

— Честно говоря, да, но это все равно… так много людей, — говорит она, пожимая плечами. — Могу ли я задать навязчивый вопрос?

— У меня такое чувство, что ты все равно спросишь меня. Спрашивай.

— Как ты это оправдываешь? Убийства и все убийства.

Я делаю паузу, чтобы на минуту обдумать ее вопрос.

— Я не думаю, что этому есть какое-то оправдание. Но важно то, что я не убиваю просто ради удовольствия. Это бизнес. Я убиваю ради своей семьи, ради чести. Мир уже достаточно сложен. Каждый делает все возможное, чтобы выжить. Убить или быть убитым — это не просто правила джунглей; безжалостность необходима для выживания. Я убиваю людей, которые мешают мне достичь моих целей, достичь вершины, и я отказываюсь сожалеть об этом. Потому что я делаю это ради своей семьи.

— Еще один вопрос, — заявляет Елена.

Я бросаю на нее взгляд.

— Что? Вероятно, это первый раз, когда ты говоришь со мной честно. Я планирую этим воспользоваться.

— Хорошо, хорошо. Но несправедливо, что ты можешь задавать все вопросы.

Она выдыхает.

— Хорошо, задавай свои вопросы. С таким же успехом мы могли бы играть в правду или действие.

Я ухмыляюсь, придумывая для нее вопрос.

— Наш выпускной класс средней школы Тони улизнул из дома и не сказал нам, куда. Ты прикрывала его той ночью. Куда он делся?

Елена смеется.

— Подожди, у тебя есть возможность спросить меня буквально о чем угодно, и это то, что тебя интересует?

Я пожимаю плечами.

— Он всегда раздражающе молчал о своем местонахождении той ночью. Парень мне все рассказывает, но когда дело доходит до этого, он не говорит.

— Это потому, что он нарушил твой драгоценный кодекс братана. Он был с девушкой, от которой ты собирался уйти. Кимберли вроде, — сообщает мне Елена.

Я закатываю глаза.

— Конечно, был.

— Мой брат — известный мужчина-шлюха. Это действительно не должно вызывать удивления.

— Это не так. Но мне действительно понравилась эта девушка. Думаю, теперь имеет смысл хранить это в секрете.

— Тебе кто-то искренне нравился? — спрашивает Елена, удивление окрашивает ее тон. — Извини, я просто не могу представить тебя с настоящими человеческими чувствами.

— Они приходят и уходят, — сухо говорю я.

— В любом случае, теперь моя очередь. Правда или действие, — подсказывает она.

— Мы не играем в эту юношескую игру. Я взрослый, беда.

— Мы уже начали играть. А теперь давай, выбирай.

— Ладно, правда, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

Она дуется.

— С тобой не весело, Роман.

— У тебя есть вопрос или нет?

— Есть. Со сколькими девушками у тебя были отношения?

— Нуль.

Ее рот открывается. Она вырывается из этого за секунду.

— Хорошо, тогда сколько девушек ты трахнул?

Я ухмыляюсь, глядя на нее.

— Не уверен, что смогу назвать тебе точную цифру.

— Невероятно, — бормочет она. — Ты отслеживаешь количество людей, которых ты убил, но не количество женщин, которых ты трахал.

— Когда ты так говоришь… — я замолкаю со смехом.

Она закатывает глаза. Я замечаю впереди заправочную станцию и останавливаюсь перед ней. Елена откидывает голову на спинку стула и ее глаза закрываются.

— Мне нужно заполнить бак. Тебе нужно что-нибудь из магазина? — задаю я вопрос.

— Можно, воды?

— Хорошо.

Я выхожу и закрываю дверь машины. Заправив бак, я направляюсь в магазин. Когда я вхожу, над моей головой звенит звонок. Мне требуется всего минута или две, чтобы купить нам закуски, но когда я выхожу на улицу, Елены уже нет на пассажирском сиденье. Я вижу ее через дорогу, перед каким-то бездомным, который выглядел так, словно только что выполз из ада.

Мое сердце учащается, давление усиливается, когда я издалека замечаю блеск ножа. Выражение лица мужчины просто угрожающее. Я быстро подхожу туда и хватаю ее за запястье, прежде чем она успевает передать мужчине немного денег.

— Черт возьми, Елена! — рычу я.

Она борется с моей хваткой.

— Отпусти меня. Что с тобой не так?

— Забирайся в машину!

Ее зеленые глаза вспыхивают раздражением.

— Нет. Я просто пытаюсь помочь ему, — говорит она, указывая на мужчину, все еще лежащего на земле перед нами.

Выражение его лица менее угрожающее, более забавное. Она больше не беззащитная девушка, которой он может воспользоваться, потому что она одна. Я борюсь с желанием ударить его по лицу.

— Я сделаю это, — говорю я раздраженно. Она не уйдет, если я не уйду. Я кладу сумку с купленными вещами ей на руки. — Я дам ему денег, а теперь иди в машину.

Она вздохнула, прежде чем развернуться и уйти. Я поворачиваюсь к мужчине на земле.

— Я дам тебе сто баксов, — начинаю я, доставая бумажник. Я бросаю деньги на землю перед ним. Он борется за это, хватая каждый доллар. — Если я когда-нибудь услышу, что ты несешь ответственность за причинение вреда кому-то, кто достаточно любезен, чтобы помочь тебе, я найду тебя. И я сделаю тебе больно. Ты понял?

Мужчина не так уж и стар. Я бы сказал, конец сороковых. У него неряшливая борода и тускло-голубые глаза.

Он кивает, явно встревоженный. Он поднимается на ноги и на тонких трясущихся ногах уходит с деньгами. Когда он уходит, я возвращаюсь к машине. Елена уже пристально смотрит на меня с пассажирского сиденья.

— Ваша мачо-защитная чушь чертовски раздражает, — заявляет она.

Я игнорирую ее и завожу машину. Я отъезжаю от заправки, и мы снова в пути. Мы примерно в пяти минутах от ее района. Хорошо. Это была адская ночь, и мне нужно немного тишины и покоя.

— Отвечай мне, Роман, — заявляет Елена, отказываясь оставлять этот вопрос без внимания. — Это заставляет тебя чувствовать себя хорошо? Влезать в ситуации, которые тебя, черт возьми, не касаются?

— У него был чертов нож! — кричу я. Меня охватывает напряжение. Я съезжаю на обочину и глушу двигатель, прежде чем посмотреть на нее: — Это то, чем ты занимаешься в Бостоне? Подойти к случайным бездомным в одиночку? Ты пытаешься убить себя?!