Я моргаю.

Моргаю снова.

Когда моргаю в третий раз, то принимаю решение солгать.

– Ты перепутала его с кем-то другим, милая. – Я кашляю. – Тебе помочь с домашкой?

– Его зовут Нолан Сойер, верно?

– Просто однофамильцы, – делаю неопределенный жест рукой. – Помнишь, когда ты ходила в детский сад, там было четыре Мэдисон Смит в…

Дарси показывает мне свой планшет с открытой страничкой «Википедии», где, конечно же, есть фотография в высоком разрешении, на которой Нолан с задумчивым видом смотрит на доску. Я и рада бы все отрицать, но это, бесспорно, тот же парень, который умял весь наш мясной рулет.

Я моргаю.

Моргаю снова.

Когда моргаю в третий раз, то принимаю решение солгать снова. Дарси всего двенадцать. Я смогу переубедить ее.

Драматично вздыхаю:

– Да не может быть! Ты серьезно? – Из меня ужасная актриса. Первоклашка в школьном спектакле и то сыграет лучше. – Он никогда не упоминал ничего подобного. Когда увижу его в следующий раз, обязательно спрошу.

Я замолкаю, потому что Дарси переходит на следующую страницу. На ней фотография двух человек: Нолан, чей неясный силуэт вырисовывается с одной стороны доски, пожимает руку блондинке во фланелевой рубашке, подозрительно похожей на меня. Никто из них не улыбается и не говорит, но они смотрят друг другу в глаза так, будто в этом есть что-то интимное.

Мой взгляд падает на заголовок: «Кто же такая Мэллори Гринлиф, эта новая выдающаяся шахматистка?»

– Черт.

– Тут целая статья про тебя.

– Черт.

– С картинками.

– Черт.

– И даже видео, но оно почему-то не работает. Кажется, всплывающие ролики заблокированы.

– Черт, черт, черт. – Конечно, это дерьмо выложили в интернет. Повсюду была пресса – я что, ожидала, что они потом приклеят все материалы в свой маленький альбом для скрапбукинга? – Черт.

– Не стоит ругаться рядом с двенадцатилетним ребенком. Миссис Вителли говорит, что мой мозг очень податливый. Если скажешь это слово еще раз, то у меня повысятся шансы оказаться в колонии для несовершеннолетних.

– Черт.

– Ну вот, теперь поздно.

Я выхватываю планшет из рук Дарси. Статья размещена на chessworld.com. Заголовок гласит: «Самый большой сайт о шахматах, более ста миллионов уникальных посещений в месяц».

У меня вырывается стон.

Дрожащими руками швыряю планшет на кровать:

– Как ты это нашла?

Дарси пожимает плечами:

– Делала домашку.

– Домашку.

– У нас в школе неделя генеалогии. Нужно написать о прапрадедушках и прапрабабушках со стороны отца, и не то чтобы ты или мама могли мне помочь, потому что вы обе превращаетесь в истуканов каждый раз, когда я упоминаю папу. Так что я погуглила «Арчи Гринлиф». Извини, если я… – высокий голос Дарси обрывается. Кажется, она вот-вот заплачет.

Мое сердце останавливается.

– Все в порядке! Ты не сделала ничего плохого, милая. Честное слово, я совсем не злюсь. И…

Она права: мы действительно не говорим о папе или о том, что с ним случилось. Может, стоит это изменить? Может, я должна поговорить с ней о папе? Не мама – для нее это слишком больная тема. Это моя ответственность.

И это справедливо, потому что именно по моей вине его с нами больше нет.

Я становлюсь перед Дарси на колени и беру ее ладонь в свои руки.

– Хочешь поговорить о папе?

– Не сейчас. – Облегчение, которое я испытываю в этот момент, тут же сменяется чувством стыда. – Но я хотела бы узнать, что они имеют в виду, когда говорят, что ты стипендиат «Цугцванга».

Знает, куда давить.

– Я… работаю там. Мне платят, чтобы я училась играть в шахматы. Всего год.

– А центр для пенсионеров? – глаза Дарси округляются. – Как насчет голубей?

– Нет никаких… Ладно, там есть голуби – целая куча, даже больше, чем нужно. Но центра для пенсионеров не существует.

– Мама с Сабриной знают? Ты врала только мне?

– Нет, – я энергично трясу головой. – Они не в курсе.

Дарси, похоже, расслабляется. На долю секунды.

– Так ты играешь в шахматы за деньги?

– Да.

– Это как с азартными играми?

– Что?

– Азартные игры ведь запрещены?

– Я…

– Вот почему ты обманываешь? Потому что работаешь на шайку бандитов?

– Это не азартная игра, Дарси. Это вид спорта.

Дарси удивленно поднимает брови. Она знает про мои взаимоотношения со спортом.

– Типа того, – добавляю я.

– Почему ты тогда не рассказала нам?

– Есть… вещи, о которых ты, возможно, не помнишь, потому что была маленькая, когда все произошло, но…

– Потому что папа играл в шахматы.

Я вздыхаю:

– Да. Отчасти. Я просто пытаюсь защитить вас от того, что может причинить боль.

– Я не какая-то там фарфоровая или…

– Но я такая. И Сабрина. Пусть даже она сейчас находится в своей бунтарской фазе и отрицала бы это. А мама… В ее жизни было много плохого, Дарси. Но сейчас мы счастливы.

– Сабрина просто вечно не в настроении.

Я хихикаю:

– Верно. Я просто пытаюсь позаботиться о вас.

– Но несмотря на все это, ты привела домой Убийцу королей.

– Как ты вообще узнала про…

– Статья на «Википедии» довольно подробная. Ты знала, что он однажды играл с Джеффом Безосом в благотворительном матче? Он обыграл его за двадцать секунд, затем спросил, можно ли писать в бутылку, которая стояла рядом с доской.

– Настоящий герой рабочего класса. Дарси…

– Еще на AO3[33] куча фанфиков. Большинство про то, как он обжимается с парнем по имени Эмиль Карим, но…

– Что? Откуда ты знаешь, что такое фанфики?

– Я постоянно читаю их.

– Прошу прощения?

– Успокойся. Только с рейтингом PG-13.

– Эта аббревиатура значит «под присмотром родителей». Твой родитель – то есть я – должен быть в этот момент рядом с тобой.

Дарси склоняет голову:

– Ты в курсе, что ты не моя мама?

Я делаю глубокий вдох:

– Послушай, Дарси, причина, по которой я хранила от вас этот секрет…

– О боже. Мэл, теперь это наш секрет! – внезапно она становится очень воодушевленной.

– Нет. Нет, я не хочу, чтобы ты врала маме…

– Я не против, – быстро вставляет Дарси. – Даже хочу!

– Дарси, ты за обедом говорила, что тебе нравится, что мы всё друг другу рассказываем. Я объясню маме…

– Ты сама сказала, что это может ее ранить. А я хочу, чтобы у нас с тобой был секрет. Что-то, о чем знаем только мы!

Я изучаю ее блестящие, полные надежды глаза, гадая, не чувствовала ли она себя брошенной. В конце концов, я постоянно в Нью-Йорке, Сабрина вечно приклеена к телефону, а у мамы не хватает сил проводить с ней достаточно времени. К тому же правда может открыть ящик Пандоры. И я практически уверена, что ни мама, ни Сабрина не будут меня гуглить.

– Хорошо, – говорю я.

Все это ужасная затея, но Дарси уже празднует победу. Внезапно выражение ее лица становится озадаченным.

– Но тебе придется заплатить за мое молчание.

Я прищуриваюсь:

– Серьезно? Собираешься меня шантажировать?

– Просто подумала, что в мою овсянку можно было бы добавить еще ложку «Нутеллы». Половинку ложки? Чайную ложечку? Пожалуйста?

Я трясу головой и притягиваю Дарси к себе, чтобы обнять.

Я больше не вижу Нолана.