Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Национализм? Новоявленные террористы с антинемецкими лозунгами?

Полный бред!

Сейчас, правда, в придачу к местной гопоте появляются какие-то скинхэды – бритоголовые, но даже если у них и существует какая-то примитивная идеология, то она явно ультраправого толка с примесью национал-социалистических идей. То бишь фашизма. Так что именно против немцев у них ничего быть не может. И уж они бы наверняка не стали заниматься банальным телефонным хулиганством.

Хотя национализм – это такая непредсказуемая штука, что невозможно предугадать, кто завтра окажется объектом общественной ненависти – украинцы, белорусы, немцы, татары? А ведь, по данным переписи населения, у нас в области живут даже ассирийцы!

Но вдруг и правда здесь что-то затевается? А я знала и не предприняла никаких действий? И я после этого смогу спокойно спать? Смотреть свой видик как ни в чем не бывало?

Думаю, именно этот последний аргумент сыграл решающую роль.

Смотреть свой видик с чистой совестью – что может быть приятней? Возможно, это звучит глуповато, но могу я, в конце концов, иметь право хоть на какие-то личные слабости?

– Я слышала, что вы дорого берете за свою работу, – без тени стеснения произнесла Джуля. – Если вас останавливает только денежный вопрос, то можете не волноваться – я вам заплачу. Папа недавно подарил мне тысячу долларов, и я не стала их тратить. Этого хватит?

– Вообще-то я не вступаю в сделки с несовершеннолетними. Только не обижайся, ладно? Тем более что в принципе я согласна.

– Правда? – обрадовалась Джуля. – Ой, а я-то думала, как мне вас уговорить?

– Считай, что уговорила. Теперь надо обсудить, что именно мы должны предпринять.

– Значит, так, – деловым тоном заявила Джуля, – я уже все обдумала.

– Да-а? – удивилась я. – И что же ты хочешь мне предложить?

– Я выдам вас за свою учительницу, – торжественно произнесла девушка.

– Это еще зачем?

– Понимаете, если я приду с вами к папе и скажу: папа, милый, тут какой-то тип звонит мне по телефону и говорит, что завтра с тобой что-то случится, то он лишь пожмет плечами. А если я добавлю, что привела детектива-охранника, пусть даже и даму, то… то я просто не знаю, как он рассердится. Вас уж точно выгонит, а меня не возьмет с собой в Москву на выходные – там у папы какая-то конференция.

– Да, это серьезное наказание, – усмехнулась я. – Но ведь в подобном случае на двадцать второе июня он останется без прикрытия.

– Совершенно верно! – поддержала меня Джуля. – А так вы все время будете рядом со мной, а я на приеме ни на шаг не буду отходить от папы.

– И как же ты объяснишь родителям появление своей учительницы на званом вечере?

– О, все очень просто! – заверила меня Джуля. – У нас проходит спецкурс по этикету, а папа всегда очень строг в этом отношении.

Тут она виновато усмехнулась и развела руками – ничего, мол, не поделаешь.

– Знаете, у него небольшой бзик на «культурности», – добавила Джуля. – Папа хочет, чтобы все было, как в лучших домах. И я скажу, что в школе проводится наблюдение за воспитанниками в естественных условиях – у нас такое уже бывало. То есть преподаватель проводит с ребенком целый день у него дома и следит за тем, как тот усвоил предмет. Понимаете?

– Позволь, но ведь прием будет вечером, я правильно поняла?

– Да, в четыре часа. У меня как раз заканчиваются занятия.

– Но как же я смогу обеспечивать безопасность твоему отцу в течение дня?

– Я еще не сказала вам, что последний звонок был особенным, – снова осунулась Джуля. – Он… он позвонил сегодня утром и сказал, что разделается с папой вечером, когда все будут виться вокруг «вашего дружка из Баварии» – так он выразился. Понимаете?

– Кто мог знать о том, что приезжает компаньон твоего отца и что прием назначен на четыре? – спросила я, начиная понимать, что все обстоит гораздо серьезнее, чем казалось на первый взгляд.

– Только свои, – ответила Джуля. – Папа, Регина, Юсеф. Ну и работники фирмы. Да вы всех их увидите на приеме. Ну так что?

Наконец Джуля меня уломала, и я согласилась. Но с одним обязательным условием. Если двадцать второго числа ничего серьезного не случится, я в тот же вечер раскрываю свое инкогнито.

Джуля долго упрашивала меня не делать этого, приводила какие-то наивные доводы, но я втолковала ей, что неизвестный может выбрать другой день и другое время, когда меня не будет рядом с ее отцом, и девочка вынуждена была признать мою правоту.

Мы договорились встретиться завтра в три. Джуля будет ждать меня у парадного входа в здание фирмы, и на мое имя будет выписан пропуск.

Когда мы с девочкой спускались из «Глобуса» по лестнице к выходу, Джуля вдруг замерла и крепко сжала мою руку.

Я заметила, что ее лицо мгновенно побледнело, как будто его вдруг засыпало снегом, а миндалевидные глаза расширились от ужаса.

– Что такое, Джуля? Что с тобой? – недоуменно спросила я.

В просторном прохладном холле, до которого осталось каких-нибудь пять ступенек, не было ни единой души, возле тяжелой мраморной двери – тоже, и я не могла понять, чего же так испугалась Джуля.

– Ты что-то вспомнила? Тебе стало плохо? Да отвечай же, ради Бога, только не молчи!

Проследив направление ее взгляда, я уперлась глазами в толстую черную точку как раз под циферблатом настенных часов.

– Это… бабочка, – пробормотала Джуля, еле разжимая губы.

– Ну да, ночная бабочка, – подтвердила я. – Ты что, их боишься?

– Д-да…

– Но ведь они не кусаются! Да и живут совсем недолго! Слушай, да приди же ты в себя! – дернула я ее за руку. – Тем более что она сейчас спит.

– Вы уверены? – дрожащим голосом спросила Джуля. – А вдруг она затаилась?

– Да нет же! – настаивала я. – Ну что, мы так и будем здесь стоять?

Джуля словно загипнотизированная на ватных ногах спустилась в холл.

Когда мы вышли на свежий воздух, она с облегчением вздохнула.

– Я понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Когда я была совсем маленькая, то увидела бабочку в сильное увеличительное стекло. Это был ужас! У нее такие толстые усы! А лапы! Нет, это невозможно пересказать! Какие там монстры из ужастиков! Я теперь перед сном тщательно проверяю свою комнату и если вижу бабочку, то зову Юсефа, и пока он ее не выгонит или не убьет, не захожу туда. Извините, что я так вела себя на лестнице, но это… это сильнее меня, – виновато улыбнулась Джуля.

– Что ж, бывает, – пожала я плечами. – У каждого есть своя страшная тайна.

– А вот и Юсеф, – Джуля помахала рукой человеку, который выглядывал из «двести тридцатого» серого «Мерседеса». – Ну все, я побежала! Так завтра в три! И не опаздывайте, очень вас прошу!

Девочка подбежала к машине, открыла дверцу и юркнула внутрь. «Мерс» медленно покатил к перекрестку.

Я не смогла рассмотреть Юсефа как следует. Заметила только, что на вид ему было лет пятьдесят и что лицо у него довольно добродушное.

Судя по тому, что охранник разрешил Джуле одной посетить кафе «Глобус», каким бы это место ни было спокойным, а сам дожидался ее в машине, Джуля была права насчет того, что он утратил бдительность.

Вряд ли при такой постановке дела Генрих Штайнер может чувствовать себя в полной безопасности. Особенно после того, что я сегодня услышала.

На повороте я слегка повернула голову и оглянулась на дверь кафе. Я вспомнила глаза Джули, неотрывно смотревшие на бабочку, и тотчас же мне пришло на память латинское название этого насекомого – «мортуум капут». В переводе – «мертвая голова».

Глава 2

Обещанный ураган в этот вечер так и не добрался до наших краев.

Я сидела на кухне и смотрела из окна на гору с телевышкой – как раз напротив нашего дома. Сначала даль заволокло закатными красками, потом атмосфера начала сгущаться, и небо медленно стало приобретать какой-то грязно-песчаный оттенок – сначала ярко-желтый, потом все темнее и темнее, пока наконец он не перешел в грязно-серый.

4
{"b":"89817","o":1}