Слуги доставили мне легкий завтрак, состоявший из какой-то мелкой жареной птицы, лепешек из сого, спаржи, огурцов, спрыснутых уксусом, и фруктов с дальнего Юга. Впервые я увидел тут уксус — его начали делать недавно. Завтрак прошел под бодрое блеяние ягнят, закрытых в загончике перед храмом.
Суффект Митты и несколько чиновников, услышав о моем приезде, прибыли еще затемно.
— Приветствую правителей столицы! У вас новый храм, как я вижу — милостиво обратился я к ним. — И город очень изменился!
Миттанцы были польщены.
— Когда только мы начали строить храм, стало понятно, что узкие улочки, ведущие к нему, в такие дни как сегодня будут забиты народом, и будет давка и всеобщее недовольство. Пришлось пробивать два проспекта, от храма до самых ворот — пояснил одни из экронтов.
Да, в городе теперь широкие улицы. Мой торжественный проезд будет более пышным и…безопасным. Правда, внутри кварталов все также узко, криво и тесно, но я туда и не стремлюсь.
Церемония началась на рассвете. Народ стал собираться на площади еще затемно, чтобы занять лучшие места. У многих с собой были пальмовые ветви — они служили и веером, и зонтом от солнца, и флажком для приветствия процессии.
Мне выделили кресло под тенью храма, на возвышении, откуда было все прекрасно видно. Рядом стояли суффекты, комментируя происходящее.
Колонна девушек с нарядных то´стинах, с венками на головах, распевавших песни в честь богини Алуэн, вышла на площадь из главной улицы города. Возглавляли колонну несколько юношей, одетых в козлиные шкуры, несших что то вроде штандартов — они раздвигали собой толпу. Несколько юношей играли на свирелях из тростинка, другие ритмично били в бубны и кимвалы.
Девушки подошли к загону и стали брать на руки ягнят, юноши им помогали, вылавливая самых шустрых. Собравшиеся продолжали что-то петь, размахивая пальмовыми ветвями.
Я с интересом смотрел на присутствовавших. Мода в очередной раз изменилась. Теперь железо сильно подешевело, и соответственно, стали доступны бритвы. Мужчины сразу же стали бриться — это был показатель статуса и богатства, ведь железная бритва еще недавно была дикой роскошью. И если еще несколько лет назад все ходили заросшие бородами, сплетали их в мелкие косички и вставляли в них проволочки, придавая бородам причудливые формы, то теперь все стали брить и лица и голову. Одно время сбривали даже брови, отчего все выглядели невероятно глупо, но вскоре эта мода прошла — ведь когда пот заливает глаза, это неприятно.
К счастью, женщин это не коснулось — они, как прежде, носили длинные волосы, прикрывая их краем плаща. Мода на прически со множеством косичек прошла, теперь в тренде осветлять волосы на солнце и завивать их. Одежда стала более сложной — у плащей стала появляться кайма, сто’лы у многих окаймлялись по низу цветной бахромой.
Почти все носили одежду, либо окрашенную, либо отбеленную. Кроме темно-красного красителя, известного уже давно, появился синий и зеленый. Синий, как мне сказали, делали из растения под названием «вайда», зеленый — из ягод можжевельника. Разные оттенки этих цветов заполнили площадь. Не у всех одежда была окрашена хорошо — дорогие ткани имели равномерный и насыщенный цвет, дешевые — пятнистый пастельный оттенок.
Древние украшения из проволочек совершенно исчезли — видно, мода на них наконец-то прошла. Теперь носят ожерелья и браслеты из золота или серебра, хотя, у кого-то, говорят, украшения из посеребренного олова или позолоченной меди. Появились драгоценные камни; у многих женщин были серьги и заколки для волос с опалами или аметистами — их начали привозить с юга.
На одежде горожан я увидел застежки новой формы, выполненной из кермирской бронзы. Медные руды с какой то примесью нашли в Кермире несколько лет назад и начали плавить как украшения, так и новую для этого мира вещь — деньги в виде небольших слитков меди или серебра, снабженных печатью.
Набрав себе ягнят (причем не обошлось без споров — когда один ягненок понравился двум разным девушкам) процессия в сопровождении жрецов — муниципалов отправилась за город выпускать их. Мы же начали праздник — на площади убрали загон, стали заносить столы и лавки,
Впервые я увидел здесь на столе кролика. Их нашествие несколько лет назад застало поселян врасплох — раньше кроликов в наших краях не было и в помине. Они сильно расплодились последнее время и серьезно повреждают посевы. Первое время охотиться на них не умели — попасть стрелой в кролика непросто. Но теперь для охоты на них поселяне применяют конопляные сетки. Несколько селений сразу выходят в поля, вооруженные сетями и трещотками. Растягиваясь в цепь и загоняя кроликов в определенное место, где заранее ставят сеть, они на какое-то время полностью зачищают свои поля. Окончив охоту, сеть обычно сразу же продают соседнему селению, которое через несколько дней также проводит загон и продает сеть дальше. За год сеть меняет десятки владельцев, возвращаясь по кругу к прежним хозяевам, и так пока не истреплется полностью. Запеченные с травами и свиным жиром грызуны во множестве были поданы к столу.
Новым блюдом оказалась и спаржа. Она растет в диком виде в предгорьях Кемиры. Раньше ее не собирали — не знали, что она съедобна. Но теперь, после знакомства с горцами, у нас появился новый овощ. С юга привезли огурцы — они были мелкие и часто горчили, поэтому их ели с уксусом и солью.
В Реоне ловили много рыбы, и все ее разновидности были на столе. Меня всегда восхищало, как изумительно местные умудряются приготовить рыбу, всего лишь запекая ее в глине. В этот раз блюда из рыбы были очень разнообразны — чувствовалось, что народ стал более зажиточным.
В этот раз впервые я попробовал местное вино из сливы и шелковицы. Очень достойный напиток, намного приятнее сладковатого, слабенького, лишенного хмеля местного пива.
Рядом с моим столом сидели суффекты, жрецы — атуры, экронты, ассумы, фаррахи, и стратеги мирранских морионов. Были и просто богатые торговцы и плантаторы. Многие составили себе состояния на выращивании быков и овец. Дело в том, что размеры наделов под поля были ограничены, а вот пастбища можно было использовать всем в любых размерах.
Многие разбогатели на выращивании технических культур — вайды и орроа. Вайда — это растение, из которого получают синюю краску, а орроа — тот самый кустарник, из сока которого получают благовонную смолу. Все это производят на экспорт, вывозя благовония и краситель за границы страны. Последнее время начали вывозить и окрашенные ткани, как шерстяные, так и конопляные.
Среди пирующих были и граждане других городов — союзников Митты, которые находились тут на положении заложников, обеспечивая лояльность союзников. Внешне, конечно, все было благопристойно — никого в кандалах не держали, называли «гостями», но отлучаться за пределы Митты им было нельзя.
Интересно, что суффекты других городов, находящиеся сейчас в Митте — они приехали на совет Союза — на празднике не присутствовали, это было не по правилам.
Пили все сливовое вино, сильно разбавленное водой, и пиво с добавлением меда и трав — его называли хозой. Как я заметил, чем дольше длился пир, тем меньше в чашах оказывалось воды и больше — вина.
Разговор от охоты на кроликов переместился на торговлю тканями — окрашенные в Митте ткани были ходовым товаром — к добыче золота в притоках Реоны, потом о выпасах быков на равнинах за Реоной, о настольной игре «чакмат», привезенной из-за моря (тут мне стало неловко — мог бы и сам их научить шахматам), о предстоящем торговом походе на юг с грузом миттанских товаров в страну Шан.
Торговля с Шан уже стала мейнстримом в финансово-экономической жизни Миттании. Огромные прибыли от продажи тканей и украшений, драгоценных камней и изделий из ценных пород дерева, металлов и благовоний уравновешивались серьезными рисками на таком долгом пути, проходящем к тому же по диким местам.
Тут я сразу же понял необходимость объединения в компании. Чтобы уменьшить риски, нам надо собрать группу судовладельцев из 40–50 судов, а лучше — больше. Собирать караваны из 10–15 барж, на каждое судно грузить товар 3–4 купцов. Так если баржа потонет, разбившись на порогах Ары, или ее захватят местные речные бандиты, убытки будут невелики. А другие баржи, благополучно добравшиеся до устья Ары, где их ждут купцы Шан, их возместят.
