Подобранную картонку Алёна оставила на крыльце. Решила, что отнесёт хозяйке попозже.

Поставив перед отцом заново подогретые щи, она полушутя-полувсерьёз предложила:

— Пап, может, вам с Евгенией Степановной пожениться? На сколько она тебя старше, лет на пять?

Отец аж поперхнулся:

— Ты что, дочь, сдурела?

— Уж очень беседы у вас душевные! — засмеялась Алёна.

— Это ж Степановна, она любого заговорит! Не-ет, мы так, по-соседски…

Вечером Алёна высадила на клумбу лимонную хризантему. Заботливо, как мама когда-то, срезала сломанные листья, полила. Посидела рядышком, вдыхая нежный аромат. Сумерки уже сгустились тенями по углам, легли росой на траву. В светлом небе прорезался тонкий месяц.

Дура она, дура. Что-то там плела про личное пространство, про советских людей. Ей бы и самой сейчас поговорить по душам. Выплеснуть накипевшее, поплакать, чтобы полегчало, как тёте Жене. Но не привыкла. Всё в себе. Вот и сидит тут, роняет слезинки на хризантему, будто на мамино плечо.

Возвращаясь с отцом с лужайки, прозвенела цепью коза. Алёна пошла закрыть за ними калитку. Подобрала с крыльца картонку и в который раз прочла выведенные синим фломастером буквы: «Яблоки даром».