– А невеста его красивая? – я пропустила его грубую лесть мимо ушей, полностью сосредоточенная на деле.

– Симпатичная. Гоша вообще не держал возле себя уродин.

– Понятно. И наконец – Жанна. Это кто?

– Жанна – наша сестра, – ответил Костя.

– Родная?

– Да. Нас трое детей. Было, – добавил он после секундной паузы. – Это я на тот случай, если у тебя возникнет желание узнать, нет ли у нас в семье еще кого.

– Она не замужем?

– Вдова.

– Интересно, – сказала я, – и от чего умер ее муж?

– Ничего интересного, – в тон мне ответил Костя. – У него был рак. В расцвете лет, очень печальное событие.

– Дети?

– Не успели обзавестись.

– А давно он умер?

– С год назад. Может, чуть больше. И замуж по новой Жанна пока не собирается, – предотвратил Костя мой следующий вопрос.

Я задумалась. Однако как много женщин замешано во всей этой истории. Я бы даже сказала – сплошные женщины. Ни одного мужика на горизонте, не считая Кости и самого покойного Георгия.

– Почему ты не хочешь полностью довериться компетентным органам в этом деле? – предприняла я последнюю попытку сфилонить, хотя очень хорошо знала, что ответит Костя на мой вопрос.

– Жень, я не ребенок, – сказал он. – Мне прекрасно известно, что подобные дела раскрываются прокуратурой в десяти случаях из ста. Статистика – упрямая штука. Но я не собираюсь рисковать и полагаться на десять процентов. Убит мой родной брат. Мне нужна справедливость.

– Ты так веришь в меня?

– Больше, чем ты думаешь, – ответил Жемчужный с чувством.

– Куда ты ходил, пока я с твоей мамой пила чай? – поинтересовалась я.

– Осматривал место трагедии. И вообще, думал найду что-нибудь важное.

– Ну и нашел что-нибудь важное?

– Ничего, – покачал головой он. – Эксперты прошерстили там все до миллиметра. Разве после их нашествия что-нибудь можно найти.

– Иногда можно, – задумчиво произнесла я. – Во всяком случае, такое нередко случается. И не потому, что они профаны в своем деле, а просто от постоянной работы глаз замыливается. Это простительно любому специалисту. Пойдем, я посмотрю.

С этими словами я поднялась из-за стола, и Костя последовал моему примеру. Мы покинули кухню и через гостиную прошли в комнату покойного Георгия. Квартира у Сякиных была трехкомнатная, причем смежная. Гостиная располагалась по центру, а из нее можно было попасть в два других помещения. Сейчас в одном из них отдыхала Вера Николаевна, а в другое, занимаемое ранее Георгием, направились мы с Жемчужным.

Комнатка была небольшой, но уютной. Здесь, что называется, все находилось на своем законном месте. У окна напротив двери стояла полутораспальная кровать, в изголовье – тумбочка с телефоном на ней, с правого бока – письменный стол, слева – столик на колесиках, за дверью вдоль стены – двустворчатый платяной шкаф. Рядом с письменным столом имелся еще и книжный шкаф небольшого размера, а по правую руку от него – торшер.

Постель Георгия разобрана, одеяло, как и говорила нам с Костей Вера Николаевна, – на полу. Доблестные служители порядка оставили все, как было до их приезда. Даже в шкафу и в книгах порылись аккуратно, практически не оставив следов обыска. Об их пребывании здесь говорили остатки порошка для выявления отпечатков пальцев. Они были повсюду. И на поверхностях маленького и большого столов, и на спинках кровати, и на дверцах шкафа. В общем, везде, где только можно оставить предполагаемые отпечатки пальцев.

– У тебя знакомых в прокуратуре нет? – спросила я Костю, окинув взором комнату, как стратег поле брани перед началом битвы.

– У меня нет, – признался он. – Но у Жанны, кажется, одноклассник там работает. А что?

– Неплохо было бы получать информацию, как у них продвигается расследование.

– Думаю, это можно устроить, – сказал Костя. – Я поговорю с Жанной, как только она приедет, и может быть, даже попробуем познакомить тебя с этим одноклассником.

– Это хорошо.

– Только не увлекайся им как мужчиной.

– Ничего, тебе полезно, – ответила я. – А то иногда ведешь себя так, как будто я уже твоя жена.

Я оторвалась от Кости и принялась внимательно изучать дверной замок. Он не был взломан.

– А Георгий не закрывал дверь на ключ, когда ложился спать? – осведомилась я у Кости, который наблюдал за моими действиями с таким видом, будто я сию же секунду должна выдать имя убийцы.

– Нет. Закрывал, но не запирал.

– А зачем закрывал?

– Ну, понимаешь, Гоша нередко приводил к себе женщин домой, и, чтобы не смущать мать, он отгораживался закрытой дверью. Потом это вошло у него в привычку. И мать никогда без стука не входила к нему, даже если он был один. Привычка – вторая натура.

– Это верно, – не могла не согласиться я.

Потеряв интерес к дверному замку, я переключила свое внимание на кровать. Для начала я заглянула под нее, затем обошла вокруг и осмотрела тумбочку. Взяла в руки телефонный шнур. По словам Веры Николаевны, выходило, что он и являлся орудием убийства. Что это значит? Почему у убийцы не нашлось под рукой ничего более подходящего? Убийство получилось спонтанным? Или злоумышленник изначально планировал воспользоваться таким способом? Но почему Георгия не задушили руками? Тут у меня напрашивался сам собой простейший ответ. Убийца – женщина, и справиться с Георгием вручную ей было не по силам. Во всяком случае, она не стала рисковать. Подобный ответ неплохо укладывался и в мою рабочую версию.

Но больше всего меня беспокоило то, как убийца проник в квартиру Сякиных. Я подошла к окну. Догадка, посетившая меня еще на улице, была верной. Забраться к Сякиным через окно невозможно даже теоретически. Если, конечно, интересующая меня особа не была скалолазкой и не имела при себе всех необходимых атрибутов для лазания по отвесным стенам.

– О чем думаешь? – прервал мои размышления Жемчужный.

– Скажи, Костя, а твоя мама, уходя вчера в магазин, не могла забыть запереть входную дверь?

– Шутишь? – изумился он. – Она, конечно, пожилая женщина, но маразмом пока не страдает.

– Если ты такой умный, – рассердилась я, – то скажи мне, каким тогда образом убийца попал в квартиру? Или ты думаешь, что он спрятался в ванной еще неделю назад.

– Я думаю, она открыла дверь ключом.

– Почему именно она и откуда у нее ключ? – сразу насторожилась я.

– Не надо ловить меня на слове, – надулся Жемчужный. – Я просто предположил это в качестве варианта, полагая, что при том количестве женщин, прошедших через эту квартиру и руки моего брата, кому-нибудь из них сделать копию с ключа было совсем нетрудно.

– Может, ты и прав, – я не хотела показывать Косте, что мне импонировала его версия. Она опять-таки была сродни моим догадкам. – Только, выходит, злоумышленница также знала о том, что Вера Николаевна пойдет в магазин.

– Ну, наверное, – неуверено произнес Костя и сам же спросил: – А откуда?

Я ничего не ответила ему и еще раз обвела взглядом комнату.

– Вещей никаких не пропало?

– Я без понятия, Жень, – пожал он плечами. – Откуда я могу знать, что хранил в своей комнате Гоша в последнее время. Я в Воронеже знаешь сколько не был? Это надо будет у мамы спросить, когда она проснется. Но и тут я не уверен, что она сможет нам помочь.

– Почему?

– Одно дело – сказать, что вообще в квартире пропало, а другое, что непосредственно у Гошки.

Да, загадки в этом деле были, и загадки – существенные. Я решила в срочном порядке заслать Жемчужного в магазин за кофе и, расположившись на кухне, в спокойной обстановке, пока не проснулась Вера Николаевна, обмозговать все, что услышала и увидела за последний час.

Но я не успела этого сделать. Только я было открыла рот, как в дверь позвонили.

– Я пойду открою? – спросил у меня Жемчужный, заметив, как я вся инстинктивно насторожилась.

– Давай.

Я машинально отметила время на настенных часах. Половина девятого утра. Костя направился в прихожую, а я перебазировалась в гостиную, прикрыв за собой дверь в бывшую спальню Георгия Сякина. Села в кресло лицом к входу.