– Может быть, я не вовремя, Пал Палыч? – поинтересовалась я, подходя ближе.

Подполковник обернулся и энергично закивал головой.

– В самый раз, Юлия Николаевна, в самый раз! – проговорил он, подхватывая меня под руку. – Все как обещал! Проверили, знаете ли, списки и кое-что для вас нашли. Сразу скажу, нашли немного. Тот контингент, что вас интересует, невелик, и большинство сейчас находится в зоне военных действий. В городе всего трое… Пойдемте в кабинет, я выписал для вас адреса…

Когда я ознакомилась с его выпиской, оказалось, что полезной информации действительно немного. Один из разведчиков находился на инвалидности в связи с потерей правой ноги, второй уже много недель лежал в госпитале, и ему недавно была сделана полостная операция. Оставался лишь один – сержант Дудников, который недавно демобилизовался, – он был жив и здоров. Запомнив его адрес – парень жил на проспекте Строителей, – я тепло распрощалась с подполковником.

– Если опять что-либо понадобится, – со значением сказал он, – обращайтесь прямо ко мне, без церемоний!

Пообещав, что церемониться не буду, я ушла из комендатуры и, сев в машину, поехала на проспект Строителей. Уже по дороге я решила, что вряд ли эта поездка будет удачной. Сержанту Дудникову было двадцать два года, и очень сомнительно, что лично ему приходилось делить воспоминания с Бедновым, который годился ему в отцы. Оставалась вероятность, что сержанта кто-то нанял, но это тоже казалось сомнительным – парень всего два месяца как демобилизовался. Обычно эти месяцы дембеля проводят в загуле и психологически не готовы к каким-то серьезным затеям. Хотя нет правил без исключений – возможно, Дудников предпочитал не пьянствовать, а делать деньги.

Я остановила машину возле девятиэтажного дома и осмотрелась. Около нужного мне подъезда стояло несколько машин и вертелась группа возбужденных молодых людей. Все они были празднично одеты, слегка навеселе и разговаривали громкими голосами. У меня возникло впечатление, что здесь идут приготовления к свадьбе. «Только этого еще не хватало, – подумала я, – чтобы Дудников собрался жениться именно в тот момент, когда мне надо его расспросить». Ситуация получалась крайне неприятная. Мне и самой бы не понравилось, если бы в день моего бракосочетания меня вдруг обвинили в убийстве, пусть даже и собаки.

Я поднялась на пятый этаж и убедилась, что предчувствия меня не обманули. Дверь в квартиру Дудникова была распахнута настежь – оттуда слышался веселый говор и смех. То и дело какие-то люди выскакивали на лестничную площадку, стучались к соседям, вызывали лифт, курили и вообще занимались праздничной суетой. Не задавая никаких вопросов, я вошла в открытую дверь и попыталась найти Дудникова самостоятельно.

Однако квартира была так набита народом и заставлена столами с закуской, что я почти не могла двигаться. Вдобавок меня чуть не заставили резать овощи для салата. Мне удалось улизнуть и протолкаться в соседнюю комнату. Там тоже стоял дым коромыслом, и, поймав первого попавшегося под руку человека, спросила, где найти Алексея Дудникова. Мне указали пальцем на балкон, где курили несколько парней. Я выбралась на балкон в тот момент, когда они уже собрались оттуда уходить. По счастливо-глуповатому выражению лица я угадала жениха и решительно ухватила его за рукав.

– Вы – Алексей Дудников?

Он растерянно посмотрел на меня и кивнул. Парни вокруг засмеялись и начали отпускать остроты.

– Мне нужно с вами поговорить наедине, – заявила я.

– О, Леха, смотри, как бы тебя Ленка не застукала! – завопил кто-то из приятелей.

Дудников посмотрел сквозь меня отсутствующими глазами и улыбнулся. Он был высок, мускулист и слегка рыжеват. На загорелом лице возле угла губ белел небольшой шрам.

– Я из милиции! – сердито сказала я. – Пошли на балкон, он как раз освободился.

Дудников не стал спорить и покорно вернулся на балкон. Я прикрыла дверь и в упор посмотрела ему в глаза.

– Меня интересует, где вы были позавчера вечером между девятью и десятью часами? – строго спросила я.

По лицу Дудникова скользнуло выражение беспокойства. Он подозрительно уставился на меня. Неужели он, мелькнуло у меня в голове, – мне очень не хотелось, чтобы этот симпатичный, счастливый парень оказался убийцей собаки.

– А в чем дело, собственно? – проговорил Дудников, нервно оглядываясь на дверь. – Я вроде законов никаких не нарушал. При чем тут милиция?

При первых же звуках его голоса стало ясно, что Беднову звонил не он. У меня отлегло от сердца, и все-таки я задала следующий вопрос:

– В армии вы служили в разведке?

– Да, в полковой, – настороженно ответил он. – Последние полгода… А при чем тут это?

Пропустив его вопрос мимо ушей, я продолжала:

– Боевым арбалетом пользоваться приходилось?

На лице Дудникова отразилось уже полное недоумение. Он сделался серьезным и сказал:

– Ни разу! Знаю, ребята шустрили там с арбале – тами – говорят, некоторые со ста метров в воробья попадали… Но сам я не видел, у нас в части этого не было…

Похоже, он говорил чистую правду. Но, припомнив выражение беспокойства на его лице в первую минуту, я повторила:

– И все-таки вы не ответили на мой вопрос, где были позавчера вечером?

– Так я это… – Он слегка покраснел и понизил голос. – Как водится… Ну, в общем, мальчишник у нас был, понимаете? С холостой жизнью прощался…

– Ну, теперь-то, вижу, простился?

– Все! Окольцевали! – со смущенной улыбкой сказал он. – Так, а вы чего приходили, я не понял?

– Ищу человека, который умеет управляться с арбалетом, – ответила я. – Ты случайно таких не знаешь?

Он покачал головой с видимым облегчением.

– Не-а, не знаю! Если насчет огнестрельного, то тут я многих ребят знаю…

– Огнестрельных-то я и сама многих знаю! – прервала я его. – Ну, ладно, прощай, счастливой тебе семейной жизни! – И, уже открывая балконную дверь, небрежно спросила: – Да, кстати! Ты знаешь человека по фамилии Беднов?

На лице Дудникова ничего не отразилось. Он задумался, а потом неуверенно сказал:

– Вроде в третьем батальоне прапор такой был – Беднов… Но точно не знаю…

– Ну и хорошо, что не знаешь! – заключила я.

От Дудникова я поехала обедать. В конце концов, секретные агенты тоже имеют право на обеденный перерыв. Тем более такие, которые оказались у разбитого корыта в самом начале своих поисков. В нашем городе миллион жителей, и наверняка среди них найдется умелец, который изготовил или раздобыл арбалет, не поставив об этом в известность официальные органы. Найти его практически невозможно, если он сам не даст о себе знать.

На всякий случай после обеда я созвонилась с Бедновым, чтобы убедиться, что этого еще не произошло. Кажется, он был слегка раздосадован моим звонком, но старался сдерживаться.

– Будьте уверены, – сказал он. – Я помню ваш номер телефона и сообщу вам сразу, если появится что-то новенькое. Нет никакой необходимости беспокоить меня каждую минуту…

Я его беспокою! А, между прочим, мы с ним еще даже не обговорили условия оплаты. С моей стороны это не очень разумно – обычно такие вещи решаются в первую очередь. После обеда я заперлась в гостиничном номере и состряпала письменный отчет о проделанной мною работе – туда вошел также и счет за «прокат» машины, за обед, а заодно и за предстоящий ужин.

Мой телефон молчал. Обо мне все забыли, и я решила хорошенько выспаться, чтобы компенсировать неуютную ночь на вокзале в Зацепинской. Я будто предчувствовала, что следующая ночь тоже выдастся неспокойной.

Проснулась я, когда уже начинались ранние сумерки. Спустившись в ресторан, я поужинала, а потом отправилась бродить по городу. Мне редко выпадает возможность просто погулять по улицам. Поэтому вечерняя бесцельная прогулка по расцвеченному огнями проспекту показалась мне необыкновенно прекрасной – как в детстве, когда у человека нет насущных забот и он предоставлен самому себе. В каком-то отношении эта прогулка была даже лучше, потому что в детстве всегда приходилось клянчить у родителей деньги – на кино, на мороженое – и далеко не всегда тебе их давали. Зато теперь я могла себе позволить часами сидеть в кинотеатре или съесть хоть килограмм мороженого. Но я этого не хотела. А хотела я в этот тихий летний вечер одного – узнать фамилию человека, застрелившего собаку. Тогда мне не пришлось бы в собственном городе ночевать в гостиницах, изображая из себя приезжую.