Мальчик стеснялся поглядывать на меня и поэтому смотрел на Писюна. Чтобы как-то сгладить свою вину, я решила познакомить его со своим псом.

– Познакомься, это мой Писюн.

Радостно проговорила я, тормоша за шёрстку пса, пока тот грыз палку. Мальчик озадаченно посмотрел на меня. После чего до меня дошло, откуда взялось его недоумение.

– А! – засмеялась я. – Это его так зовут – Писюн!

Мальчик секунду посмотрел на меня, потом на собаку – и загоготал. Про локоть Тимур тут же забыл. Вскоре я подвела к нему Писюна, и тот начал рьяно облизывать его лицо, я даже испугалась за Тимурины веснушки. Так мы и подружились. Как вы сами поняли, друзей у Тимура тоже не было, а то отчего он средь бела дня сидел за деревом и… скучал. Кажется, Тимур меня любил. Вспоминая сейчас тогдашнее время, я думаю именно так. Я ведь была его единственным другом, если не считать Писюна. А когда тот пропал, то мы оба остались одни-одинёшеньки. Тимур старался меня поддерживать. Мы вместе ходили на поиски, развешивали объявления. Но вместо того, чтобы наконец встретить старого друга, мне суждено было потерять и нового, так как Тимур меня вскоре покинул: через полгода после исчезновения Писюна он с родителями переехал в другой город. На прощание он подарил мне красную розу, обвязанную жёлтой ленточкой, и медальон, в который была вставлена фотография: у дерева, которое свело нас троих, сидим мы, счастливые – я, Писюн и Тимур. К сожалению, медальон со временем потерялся. Когда настало время для переезда в Москву, в театральный институт, то я спохватилась медальона, но не нашла его. Значит, не очень-то берегла, раз вспомнила о нём лишь спустя годы. А фотографий Писюна у меня было и так очень много: на моей прикроватной тумбочке три рамки и на остальных полках – штук пять, это если ещё не считать фотографий в фотоальбоме. Так что, дорожить ещё одной маленькой безделушкой мне как-то на ум не приходило. Наверное, вы подумаете, что я не очень хорошая. Неблагодарная.

Тимур считал, что за похищением Писюна стоит один жильцов наших домов по двору. Он жил в подвале. Эдакий сумасшедший учёный. Тимур говорил, что своими глазами видел в грязном окошке, ведущем в подвал, что у этого старика там стоит стол со всякими колбами, склянками, в которых он проводит всевозможные страшные опыты, и что по мнению Тимура мой бедный Писюн стал жертвой одного из них. Возможно, что и так. Потому что у меня сохранилось кое-какое воспоминание, наводящее на эту трактовку событий: однажды этот старый учёный-бродяга подошёл ко мне, когда я с Писюном сидела на скамейке перед домом, и решил с нами познакомиться. И вышло это знакомство для нас ужасным – для Писюна и вовсе травматичным. Старик постоянно ходил в белом докторском халате, на лице – круглые очки, а седые волосы доходили до шеи. Руки его всегда находились за спиной.

– Какая милая собачка, – проговорил он со странной улыбкой, от которой нам стало не по себе, и потянулся рукой к Писюну. Взял его за полуторчащее ушко, чутка потрепал, а потом резко вытащил из-за спины вторую руку, в которых заблестели ножницы, и отрезал у моего пёсика бедный краешек уха. После чего радостно, подпрыгивая, убежал, в то время как я, напуганная не на шутку, успокаивала скулящего и лающего от боли Писюна.

Сейчас я, уже успевшая ознакомиться с театральным искусством и кино, поминаю этого чудаковатого учёного не иначе как доктор Калигари. Только шляпы, наверное, не хватало. У меня кстати преподаватель по актёрскому мастерству был почти такой же, как этот сумасшедший. По крайней мере сумасшествием от него не отставал. Да и внешне был похож на персонажа из старого немого чёрно-белого фильма: шляпа-цилиндр, круглые очки, но вот волос не хватало, от силы со всем.

После того как Писюн пропал, учёный Калигари однажды ещё раз подошёл ко мне, когда я, одинокая, печальная, страдала на той же самой скамеечке, и попытался исправить впечатления от нашего первого знакомства, с которого прошло, наверное, года полтора.

– А где твой милый щеночек? – спросил он, стоя с соединёнными за спиной руками. – Что-то я его давно не вижу.

– Он уже давно не щеночек, – озлобленно произнесла я.

Старик стоял, кивал головой и долго думал, что бы ещё такое сказать.

– Печально… Да, печально.

Глаза его теперь были направлены на облака, плывущие по небу.

– Хороший был щеночек… Н-да, – и цокнул языком.

Я испугалась и отчётливо вспомнила подозрения Тимура. Попыталась заглянуть сквозь старика, чтобы увидеть, что он прячет там, за спиной.

– Какие красивые ушки, – вдруг со склизкой улыбкой процедил учёный Калигари и потянулся к моему уху.

Я тут же испуганно закричала и убежала со скамейки, учёный Калигари – как моё отражение в зеркале – повторил всё точь-в-точь за мной и побежал в противоположном направлении. Странно, наверное, всё это выглядело со стороны.

Заглянуть в лабораторию безумного учёного мне никогда не довелось. Окна его были слишком грязные. Даже, представляя, что там находится мой Писюн – живой и здоровый – у меня не хватало смелости побороть страх и попытаться совершить вылазку в подвал. Тимур за последние отведённые им со мной полгода не переставал кичиться, что вот-вот завтра он вломится к сумасшедшему учёному и вырвет из его кровожадных рук моего любимого друга. Но до дела так и не дошло. Но я его не виню. Пропасть без вести в десять лет – не очень хорошая деталь биографии, согласитесь. Мои предприятия по поиску Писюна сводились лишь к гореванию по другу, расклеиванию объявлений, каждодневными вопросами к прохожим – «Вы Писюна моего не видели?» – от которых те уже заранее отнекивались, ну и слабые попытки рассекретить детали биографии учёного Калигари. От родителей я услышала про него лишь одно, что это просто чокнутый алкоголик, к которому лучше не подходить. Но я не отбрасывала попыток добраться до истины. За время слежки мне удалось лицезреть несколько странных ситуаций с учёным Калигари: а) когда он кормил голубей: обильно разбрасывал перед собой мякиш батона, отчего слеталась целая стая пернатых, после этого доставал из пакета солидный кусок этого же мучного изделия и держал его на вытянутой правой руке, пока какая-то смелая голубушка не садилась на неё и не угощалась десертом, вот тут-то учёный резким движением левой руки и накрывал её пакетом, после чего удалялся с поимкой к себе подвал; б) когда нашёл интересное на асфальте: один раз я случайно увидела, как сумасшедший учёный спешно шёл по асфальту и упал на него, обойдя загораживающую обзор машину, я смогла наблюдать, как учёный трёт пальцами чей-то помёт и воодушевлённо произносит: «Недалеко ушёл», – после чего быстро встал и побежал вперёд; в) такая ситуация была частая: учёный Калигари спит на улице со своим снадобьем, подтверждая теорию моих родителей, но иной раз я замечала, как, заслышав что-то, или когда мимо Калигари кто-то проходил, учёный резко вставал и, отпив из бутылки, бодро двигался куда-то или за кем-то, бубня себе под нос, словно лунатик. Это то, что я наблюдала своими глазами. Не буду упоминать про ситуации, свидетелем которых являлся исключительно Тимур – не хочется зря будоражить умы уфологов. Но всё же надо отдать должное моему конопатому другу: он всегда помогал мне в поисках Писюна, и делал он это как в одиночку, так и вместе со мной. Наверное, Писюн ему был также дорог, как и мне. А потом, к сожалению, пришло время, и Тимур уехал.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.