Видать, совсем там отчаялись пристроить дочурку замуж и прислали в Наранд в надежде, что найдется какой-нибудь дурак и заберет ее.

Дурак действительно нашелся.

В постоялом дворе было тихо и уныло. Даже собаки не залаяли, когда он приземлился возле крыльца. Зато сразу почувствовал чужой напряженный взгляд. Безошибочно нашел нужное окно и в нем темный силуэт красотки из Шатарии. Как там ее зовут? Доминика? Да. Точно. Ника.

Он зашел внутрь, не без раздражения отделался от навязчивой хозяйки и отправился на второй этаж. Хотелось лечь и заснуть, но вместо этого он подошел к окну и уставился на темное небо с едкими проблесками тусклых звезд.

За стенкой ходило ЭТО.

Он прекрасно слышал, как оно мечется из стороны в сторону, как мерит свою комнату быстрыми нервными шагами, как вздыхает. Искренне надеялся, что сегодня оно не посмеет выйти из комнаты. Очень надеялся.

Но – увы…

***

Доминика просто не могла дотерпеть до утра. Ей хотелось разобраться с этим вопросом здесь и сейчас. Объяснить все и решить, как исправлять ситуацию. Наверняка в Андракисе есть маги, способные распутать морок.

Поэтому она решительно вышла из комнаты и постучалась в соседнюю.

– Да, – раздался усталый и совсем не ласковый голос.

Внезапно почувствовав робость, Ника зашла и замерла возле порога. В комнате было совсем темно, даже свечи на столе не горели. И в этих потемках угрожающе прорисовывалась внушительная фигура у окна.

Он смотрел на нее. Доминика чувствовала его взгляд, будто он прикасался. Не торопясь, проходя от макушки до пят. Только сейчас она сообразила, что плащ остался за стеной.

– Зачем пришла? – спросил кхассер без единой эмоции, но Нике показалось, что ее окунули в ледяную прорубь.

«Поговорить!»

Крик раздался только у нее в голове – язык по-прежнему не слушался, а голос хрипел, и вместо четкого ответа снова получилось невнятное мычание.

Брейр с досадой выдохнул, порывисто шагнул к столу и зажег одинокую свечу. В этой дыре не было магических светильников, приходилось довольствоваться неровным трепещущим на сквозняке язычком пламени.

Когда мужчина оказался рядом, Ника почувствовала, как от волнения задрожали колени. Кхассер был выше ее на целую голову, поэтому смотрел сверху вниз. В янтарных глазах плясали отблески огня, и казалось, что в них полыхает дикий пожар.

Молодой совсем, но ни у кого язык не повернулся бы назвать его юнцом. Сильный, порывистый, на одной волне со своим зверем. Доминике кхассер понравился. Она была рада, что именно он забрал ее. Осталось только как-то донести это до него.

***

В отличие от Доминики, Брейр был далек от радости. Он уже сто раз пожалел, что забрал ее с отбора. Страшная, как смертный грех. Зеленая. И постоянно мычит. Он, конечно, не ждал от этих смотрин ничего хорошего, но чтобы настолько…

Она снова пыталась что-то сказать, но вместо этого раздавалось лишь неразборчивое мычанье.

– Я не понимаю. Можешь не стараться, – отмахнулся и раздраженно вернулся к окну.

Смотреть на нее не было никакого желания.

Она продолжала возиться за его спиной, вызывая целую бурю тяжелых чувств. Раздражение, стыд, ярость. Он мог думать только об одном: как от нее избавиться? Кому отдать, чтобы не видеть зеленой лягушачьей кожи и скрюченных пальцев? И тут же вспомнил, что никому. Проклятый распорядитель со своим дурацким договором!

Тем временем она отыскала огрызок грифеля и клочок бумаги. Что-то нацарапала на нем и протянула Брейру.

Каракули. Незнакомые слова, неровные черточки и кружки. Он сердито смял лист и отшвырнул его в сторону. Хватит!

Зеленая притихла и настороженно уставилась на него блеклыми глазами.

– Значит так, – он подступил ближе, – я хочу, чтобы ты уяснила для себя одну вещь: я забрал тебя с отбора только по одной причине – из жалости. Тихо!

Ее мычание раздражало все больше, поэтому прервал ее взмахом руки.

– Теперь я вынужден вести тебя к себе и позориться перед своими людьми. – В голосе сквозило ничем не прикрытое сожаление, – То, что я тебя забрал – ничего не значит. Ты – никто. Досадная ошибка. Так что будь умницей, когда приедем, забейся в какую-нибудь дыру и не попадайся мне на глаза. Понятно?

К такому повороту Ника оказалась не готова, поэтому жалобно всхлипнула и попыталась отступить, но он поймал ее за локоть и дернул к себе.

– Понятно? – повторил с нажимом. Дождался, когда она сдавленно кивнет, и оттолкнул от себя: – Теперь проваливай!

Едва сдерживая рыдание, она выбежала из комнаты, пообещав себе, что никогда ни при каких обстоятельствах не позволит ему узнать правду.

***

Утром, едва Доминика проснулась, к ней в комнату постучались.

– Уходите, – проворчала она, сама не понимая себя. Ее голос был все таким же ужасным, – я никого не хочу видеть.

Это была сложная ночь. Полная разочарования, слез и обиды. Ника все думала о тех словах, что ей в лицо бросил жестокий кхассер, и каждый раз кололо где-то глубоко-глубоко. Она не любила лечить саму себя – это забирало слишком много сил, но сейчас была готова и на это. Правда, боль сидела так глубоко и не в теле, а в душе, что магия высшей оказалась бесполезна.

Стук повторился. В этот раз настойчивее.

– Надоели, – прошипела она и, скатившись с кровати, поковыляла к двери.

Увидев зеленую кожу и длинный нос, девушка, стоящая на пороге, испуганно отшатнулась, охнула и зажала рот рукой. Но в этот раз Ника даже не подумала прикрываться. Наоборот, встала, нагло подбоченившись, так чтобы гостья смогла рассмотреть ее во все красе.

– Я одежду принесла, – заикаясь, сказала служанка и бочком протиснулась в комнату, – кхассер велел найти вам все необходимое. Здесь белье, платье, теплые чулки, обувь. Даже ольховый гребень. А еще он сказал, что вам скоро отправляться в путь, и приказал вас накормить…

Забота Брейра не впечатлила, поэтому Доминика раздраженно указала сначала на стул, а потом на дверь, требуя, чтобы ее оставили в покое.

Девицу не надо было просить дважды. Она поспешно положила стопку одежды и убежала, уже представляя, как будет рассказывать подружкам о жуткой постоялице. Точно ведьма! Вон какая страшнючая.

Тянуть время и капризничать не было смысла, поэтому Доминика послушно натянула простую хлопковую сорочку, темно-зеленое шерстяное платье, которое еще больше подчеркивало ее «красоту», кое-как причесалась.

Покрытые мороком волосы выглядели просто ужасно. Жесткие, непослушные, свисавшие неопрятными патлами. Пришлось от старой рубашки отрывать кусок подола, делать из него ленту и заплетать косу.

Внизу никого не оказалось. Только на одном из столов стояла тарелка с густой ароматной кашей, кружка парного молока и краюха свежего хлеба.

– П… проходите, – улыбнулась хозяйка, но улыбка вышла кривой и натянутой, – ваш завтрак.

Ника молча опустилась на лавку и принялась за трапезу. Неизвестно, куда ее повезет крылатый мерзавец, но силы ей точно потребуются.

Сам кхассер появился спустя пару минут. Зашел с улицы, стряхивая плеча дорожную пыль, и, увидев Доминику, решительным шагом направился к ней.

– Значит так, – сел напротив, выложил из нагрудного кармана запечатанное письмо и пальцами подтолкнул к ней, – записку отдашь Кайрону. В мое отсутствие он за главного, управляет моими землями. Он тебя встретит, поселит, найдет какую-нибудь работу, чтобы не бездельничала. Я там все написал. Не потеряй! А то подумает, что ты бродяга, и прогонит.

Ника оторвала взгляд от тарелки и посмотрела на кхассера. Такой красивый. И такой гад.

– Передашь ему, что я пока отправляюсь в столицу. Буду позже, – Брейр нетерпеливо постукивал пальцами по столу. – Кивни, если понимаешь.

Она равнодушно качнула головой и снова вернулась к завтраку.

– Отлично. Экипаж готов. Как доешь – выходи…

Ника отодвинула почти полную тарелку, поднялась с лавки и, не взглянув на кхассера, направилась к выходу. Она не стала накидывать капюшон и вышла на крыльцо с гордо поднятой головой. Пусть смотрят. Прятаться она не будет.