– Приветствую, Лаврентий, – моргнул бледно-зелёный эквалайзер на крайнем мониторе. – Посмотрим, что принесёт этот день.

– Называй меня Лавр. Я же просил.

– Простите, я учусь.

– Ага, станцию контролируешь, а имя запомнить не можешь. Странный ты.

– Меня таким создали, – беззлобно отмахнулся искин. – Я концентрируюсь на более важных задачах.

Лавр не стал продолжать дискуссию. Он быстро прошёлся по сводке вселенских предсказаний, полученных за ночь, и проверил, все ли из них разосланы. Извне на квантовый передатчик, что, впрочем, ожидаемо, не прислали ничего. Уже давно никто не знал, есть ли хоть один человек за пределами их скромного мирка. Полное радиомолчание вызывало в некоторых жителях станции чувство собственной исключительности.

Анисов вновь покосился на пустой стол напарника и тяжело вздохнул: Володя был последним «внешником», которого пару лет назад сюда командировал техногигант «Заслон», по лекалам которого спроектировали тор и Фирса. Пару лет – по бортовому исчислению – а в колониях за этот короткий отрезок проходили столетия. Вблизи сверхмассивных объектов время текло медленнее, чем на галактической периферии. Замену Володе до сих пор не нашли. И, возможно, не искали. Снаружи, наверное, пролетела целая вечность.

Час спустя в кабинет заглянул седовласый пожилой мужчина с бородкой. Одетый в бежево-зелёную жилетку с ромбовым орнаментом в тон станции, он как бы являлся продолжением её интерьера. Единственным чужеродным элементом была его трость с горгульей на навершии.

– Доброе утро, Лавр. – Сказал он. – Слышал, тебя опять донимали?

– Здравствуйте, Борис Игнатьевич. Да, было дело, – коротко ответил Анисов, вставая, чтобы пожать протянутую ему руку. – Всех собак спустили.

Он сильнее втянул и без того впалые щёки, а Стахов нахмурился.

– Сам знаешь, как оно устроено. У наших жандармов, – подчёркнуто грассировал начальник, изобразив пальцами кавычки, – появилось хоть какое-то дело. Они, понимаешь ли, устали маршировать без цели и поэтому въелись в тебя по полной. Не боись, скоро отстанут. Не Фирс, так я им прикажу. В самом деле: с чего им тебя подозревать и, главное, в чём?

– Хотел бы я знать. – Буркнул Лавр и спросил на полтона тише. – А как, по-вашему, мог он сброситься?

Стахов долго смотрел на него из-под нахмуренных бровей.

– Ну что ты такое говоришь? – Наконец сказал он. – Кто в здравом уме решит свести счёты с жизнью ещё и таким способом? Поверь, это ужасная смерть.

Поняв, что задал неуместный вопрос, Лавр замолчал.

– Ничего, – махнул рукой Борис Игнатьевич. – У всего есть логичное объяснение: рано или поздно мы найдём Володю или узнаем, что с ним случилось. Думаю, скоро безопасники потеряют к тебе интерес. Ты для них всё-таки тупиковый вариант. Всё, не отвлекаю.

Как только начальник скрылся за дверью, Лавр повернулся к голосовой визуализации и спросил:

– Фирс, как думаешь, они подозревают меня?

Тот в радостно-напевной интонации, словно обнимая своей любовью целый мир, ответил:

– У меня нет доступа к бумажным сводкам, но первым делом я заподозрил бы именно вас, – он сделал паузу, словно сомневаясь, и закончил, – Лаврентий.

– Уф, какой же ты дурак. – Закатил глаза Анисов. – Я же просил.

– Давайте вы не будете говорить со мной в таком тоне, уважаемый? – Всё в той же добродушной манере сделал замечание искин.

Лавр фыркнул и отключил болтающий модуль. Теперь помощник мог обратиться к нему лишь в чрезвычайной ситуации. В рубке наступила особая давящая тишина, при которой было слышно, как гудит аппаратура. Стараясь отогнать от себя мрачные мысли, диспетчер вперился в облачную структуру с опасными галактическими вехами. Красные линии рисков как нити паутины расползались от центра – схематичной чёрной дыры. Именно ради своевременного предупреждения о катастрофах и была создана станция. Наблюдая за историей вселенной от расцвета человеческой эры до катастроф ближайших тысячелетий, связист сам будто бы стал горизонтом событий.

– Лаврентий, – словно издеваясь, обратился к нему Фирс минуту спустя.

– Я, кажется, отключил тебя.

– Не для чрезвычайных ситуаций.

– Что-то случилось? – Оживился Лавр.

– С вами хочет связаться пилот экспатов.

– Что?! Пилот?

Его сердце рухнуло и тут же подскочило. Впервые за долгие годы некто снаружи удостоил их своим вниманием. Руки Анисова дрожали, пока он торопливо перелистывал страницы пыльного справочника. Наконец он выдохнул и сказал:

– Чёрт с ним с протоколом! Фирс, соединяй.

– Соединение установлено.

После короткого звукового сигнала и запуска таймера Лавр заговорил:

– Станция «Вещий Олег», диспетчер Лаврентий. Здравствуйте!

Утробный женский голос с волнующей, как у виниловой пластинки, хрипотцой и хрустящим северным акцентом, влюбил его в себя с первой же фразы:

– Здравствуйте! Эльза Галлен, пилот с Деи. Запрашиваю ваши координаты и разрешение на посадку.

– Эльза, а вы авантюристка. – Улыбнулся он. – Удивите целью визита?

– Я командирована к вам в качестве механика. – Сказала она с лёгким недоверием.

Название её корабля появилось на экране полётов. Она преодолела большую часть аккреционного диска и ещё могла покинуть зону притяжения. Но точное расположение станции было от неё скрыто. Драгоценные минуты – её единственный шанс на спасение – стремительно утекали.

– Вы уверены? – Засомневался Анисов.

– Абсолютно, Лаврьентий. – Без обиняков ответила она.

– Можно просто Лавр.

Он сжал подлокотники кресла, нервно сглотнул и спросил, постукивая пальцами:

– Вынужден уточнить: вы осознаёте, что посадка – ваш билет в один конец? Кажется, галактика расстроится, потеряв вас. Мы здесь не стремимся к путешествиям – это невозможно – но вот вы…

Она молчала, а Анисов скрепя сердце добавил, желая совершенно противоположного:

– Советую отказаться от этой затеи.

Её долгое «Хм-м» пробрало его до мурашек. Пока она думала, он следил за её траекторией, а рука зависла над кнопкой включения маяка.

– Эльза? – Обеспокоенно спросил он. – Вы приняли решение?

– Да, я определённо приземляюсь. Встречайте с шампанским и распростёртыми объятиями. Или караваем? Вы же в основном русская станция.

Палец вдавил кнопку до щелчка, и Лавр зажмурился. Назад пути не было.

– Тогда добро пожаловать на борт! – Сказал он, когда неотвратимость стала почти стопроцентной, а Фирс сопроводил его слова звуками фейерверка. – Но боюсь, объятий придётся подождать, ведь по протоколу вас поместят в карантин.

– Каран-тин? – Недоверчиво уточнила она.

– Да. Не переживайте, это стандартная процедура. Я объясню, что делать дальше. Высылаю координаты точки, в которой мы возьмём управление на себя.

– Лавр, вы… сможете меня навестить? – Вкрадчиво, будто смутившись, спросила она.

– После смены я весь ваш. А теперь вернёмся к посадке. Итак…

После смены Лавр судорожно жал на вызов лифта, который, как на зло, задерживался на каждом этаже башни. Его нервы не выдержали, когда кнопка окончательно залипла, и он понёсся вниз по винтовой лестнице. Вскоре от однообразных видов. у него закружилась голова. Выведенные по трафаретам цифры отмеряли этажи, и они уже сливались воедино. Отрезвляющим был чёрный вакуум за редкими иллюминаторами и окружность тора, которая росла с каждым пройденным уровнем.

В выпуклом вестибюле нулевого этажа, где с вертикальной осью крест-накрест соединялись два ведущих к «бублику» туннеля, он отдышался. Его спина вспотела, и он потряс полы кофты, чтобы слегка обсохнуть. Сзади что-то зашелестело, и Лавр обернулся.

Сисадмин с заткнутым за пояс бейджиком держал в одной руке кружку с дымящимся кофе, а другой пытался выковырнуть что-то из ниши вендингового автомата. Лавр решил, что Эльзе будет приятно получить какой-нибудь подарок, и встал в полуметре от коллеги. Тот пыхтел, его напряжённое предплечье подрагивало, а свободная рука шарила в поисках потерянного перекуса.