Сознание плывет, и я смотрю на то, как мужик мастурбирует, уже через мутную пелену тумана. Задыхаюсь, сознание уплывает. Я уже не помню, зачем мне сражаться. Тело слабеет, в глазах все быстрее темнеет. Я моргаю медленно, все дольше держа веки закрытыми.
– Пожалуйста, – сиплю я и отключаюсь.
В себя прихожу от столкновения с полом, когда мужик отпускает меня. Упершись ладонями в каменный пол, кашляю и пытаюсь отдышаться, краем глаза поглядывая на мужика. Он спокойной походкой идет в ванную, потом там включается вода в душевой. Я кладу руку на живот и тут же ее одергиваю. На нем липкая белесая жидкость. Когда понимаю, что это, душу очередной рвотный позыв.
Остервенело вытираю ладонь о подол платья и начинаю рыдать. Свожу полы одежды вместе и кричу. Никому нет дела ни до моей поруганной чести, ни до ужасов, которые я пережила и, возможно, переживу еще. Кто знает, что он сделает, когда выйдет?
Отползаю в самый дальний угол и, обняв колени, тихо подвываю, не пзволяя себе разыдаться и потерять бдительность. Не сводя взгляда, я слежу за дверью в ванной. И напрягаюсь сильнее, когда вода в душе стихает. Через пару секунд мужик выходит из ванной.
Сейчас он больше похож на человека. По телу и лицу начинают расползаться синяки, есть ссадины и, кажется, у него даже бровь зашита. И все равно он уже не так страшен, как был, когда только вошел. Но этот образ может быть обманчивым. Напрягаюсь всем телом и глазею на мужика широко распахнутыми глазами.
Бросив на меня невидящий взгляд, мужик проходит к кровати и падает на нее лицом вниз. Обнимает подушку и, шумно вздохнув, затихает.
Внутри меня расцветает надежда. Может, он уснет и больше меня не тронет? Может, ему хватило одного раза? Таким животным, как он, всегда мало, так что расслабляться рано.
– Свет выключи, – внезапно командует он. Я прислушиваюсь. Может, мне показаллось? Но решаю все же выполнить его приказ. Возможно, он так быстрее уснет.
Встав, выключаю свет, удивляясь, что в камере вообще есть выключатель. Потом возвращаюсь на свое место, где сижу еще долго, переводя взгляд с ванной комнаты, в которой светло, на спящего мужика. Я хочу помыться, смыть с себя мерзкое ощущение его спермы, но мне не во что переодеться.
Словно услышав мои мысли, надзиратель открывает дверь и забрасывает в камеру мой рюкзак. Я подскакиваю и бросаюсь в ту сторону, но дверь уже захлопывается, и снова слышен лязг замков.
Я ударяю по стене ладонью и хнычу. Сил рыдать или кричать уже просто нет. Взяв свой рюкзак, плетусь в ванную, чтобы смыть с себя этот ужас.
Глава 4
Хакер
Башка трещит так, что, кажется, сейчас взорвется. Я стону и перекатываюсь с живота на бок. Потом плавно на спину и снова стону. Все тело адски болит после ужасного боя. Мне казалось, я видел уже всякие бои за эти четыре года, но то, что творилось вчера, это просто пиздец. Бойцы месили друг друга, превращая в отбивную. Один у другого даже вырвал кусок плоти зубами. Мерзкое зрелище. Накаченные наркотой люди превратились в безжалостных животных, которые совсем утратили человеческий облик.
Приоткрыв глаза, медленно моргаю, понемногу приходя в себя. Ночные события врываются в память какими-то кусками. Короткими отрывками, вспышками мелькающими в голове. Бой. Поверженный противник. Один, второй. Третий мертвый. Я помню, как убил его. Как его уносили с ринга. Он был весь в крови.
Потом камера. Не моя. Мягкая кровать. Испуганные глаза. Белые трусики. Нежные губки под тонкой тканью. Влажные. Возбуждение прокатывается по телу, и я слегка вздрагиваю. Снова испуганные глаза. Бездонные. Красивые. Желание разорвать и присвоить. Сочная небольшая грудь с нежно-розовыми сосками. Светлые волосы. Снова противник весь в крови. Крик толпы. Мольбы женским голосом. Просьба не брать. Ни с кем не спала. Снова глаза.
Мой стояк болезненно ноет, и я, прикрыв глаза, сжимаю его. Тихонько рычу. Мучительное ощущение бешеного желания не отпускает. Хочу ту девочку с большими глазами и в белых трусиках. Хочу эти влажные губки. Эту маленькую, нежную грудь. Намотать на кулак светлые волосы и долбиться в нежное тело.
Мозг все еще плавает в тумане похоти и жажды разорвать кого-нибудь. Через него уже пробивается здравый рассудок, но пока слабовато.
Начинаю гладить свой член, крепко сжав его в кулак, но резко торможу, услышав слева всхлип. Нахмурившись, открываю глаза и медленно поворачиваю голову. Зависаю, когда смотрю прямо в испуганные глаза. Те самые, которые еще минуту назад всплывали в моей памяти.
Представив себе, как странно смотрюсь с каменным стволом в руке, отпускаю его, и он лупит меня по животу.
Прикрыться нечем, так что я сажусь на кровати и тянусь к краю одеяла. Набрасываю его на бедра и сверлю девочку взглядом. Член дергается сильнее, когда она прикусывает нежную губку, и мне хочется достать его и закончить то, что начал.
Меня накрывает странными чувствами. С одной стороны все еще хочется растерзать эту святую невинность. А с другой… она реально так напугана, что, кажется, сейчас умрет от страха.
– Ты кто? – хриплю.
– Даша, – тихо отвечает она. Еще и имя, блядь, такое. Была бы какой-нибудь… не знаю… Гердой… было бы легче. А так Даша. Плюшевая зайка.
– Ты как здесь оказалась, Даша? – смакую ее имя на языке, и его обдает сладкой кислотой, по новой зажигая мою кровь.
– Не знаю, – тихо отвечает она, и кристальная слезинка выкатывается из уголка глаза. Стекает по щеке и капает на халат, в который она завернута. Розовый с гребаными зайчиками. Пиздец! Такой крошке здесь не место.
Вспоминаю, как смотрел на нее на экране перед боем, и съеживаюсь от того, что не могу сделать с ней все то, что хочется. А хочется мне таких запредельных штук, что сводит в паху.
– У вас… – она облизывает губки, и я сглатываю. – У вас бровь рассечена. – Пробую пальцами, проходясь по засохшей кровяной корке, и шиплю. – Кровь уже не течет. Я… – отводит глаза в сторону. – Ночью текла. Я промокнула полотенцем.
Прослеживаю ее взгляд и смотрю на брошенное на пол небольшое серое полотенце в пятнах крови.
– Спасибо, – киваю хмуро. Мне не надо, чтобы она помогала мне! Мне надо, чтобы дала.
Я не успеваю ничего больше сказать, как бряцает замок, и тяжелая дверь открывается. На пороге док. Он окидывает нас с Дашей взглядом и ухмыляется. М-да, картинка та еще. Я голый с куском одеяла на бедрах, а испуганная девочка сидит на табуретке в самом углу в розовом халате до колена.
– Доброе утро, – бодро здоровается Олег и заходит. За ним тут же закрывается дверь. Док ставит на кровать небольшой медицинский чемоданчик, бросая заинтересованные взгляды на Дашу, а мне внезапно хочется вырвать ему глаза, чтобы не пялился на нее.
Док сидит здесь уже пятый год. Поговаривают, что за его заслуги перед Золотым пиком ему скостили срок и позволяют периодически видеться с кем-то. Никто здесь не знает, женат ли он. Или, может, у него есть постоянная девушка. Он слишком закрыт, если касается личной информации. Будь у меня комп, я бы уже все знал о нем. Но компа у меня нет, да и похер мне, какая у кого личная жизнь. Меня моя интересует.
– Попустило? – спрашивает Олег, склоняясь надо мной и оттягивая мои веки, чтобы рассмотреть зрачки.
– Почти.
– Не пережестил? – тише спрашивает он.
– Хер его знает, – отвечаю, бросая взгляд на Дашу. Она смотрит исподлобья, сжимая полы халата.
– Бровь надо заштопать. Лучше было бы вчера, но я был занят.
– Кто не выжил?
– Костолом, Морда и Седой. Про Быка ты и без меня знаешь, сам его замочил.
– Халк?
– Нормально все с ним. Пара ребер сломана, но будет жить. Давай зашьем. – Док поднимает шприц, из иглы брызгает жидкость. – Обезболим. Вчера на адреналине и так бы зашил, а сегодня уже нет. Закрой глаз.
Прикрыв глаз, позволяю обколоть бровь, а сам не свожу взгляд с Даши. И что мне теперь с ней делать? По правилам девочка моя на неделю. Блядь, мне с ней стихи Блока обсуждать? Она выглядит так, будто тронь я ее, рассыплется. Черт! Так сильно хотел эту девочку, а теперь боюсь притронуться!
