В этом году я тоже готовлюсь им стать. Несмотря на свою практически мирную профессию хакера – отсюда и прозвище – в прошлом я боксер. И это помогло мне остаться среди элиты. Я просто сказал Зотову – местному королю и начальнику колонии, – что согласен участвовать в боях. Тогда я еще не знал всех нюансов. Но даже сейчас не отказался бы от своих слов, потому что подохнуть на добыче – это еще хуже.

– Хакер с Мордой! – объявляет надзиратель, и Буйвол мечет в него такой взгляд, что становится понятно: он готов убивать. – Буйвол! На хуй с ринга!

Рыкнув, Буйвол спрыгивает с ринга и проходит мимо меня. Его верхняя губа дергается, и он толкает меня плечом. Я мог бы сейчас затеять с ним потасовку, но завтра бой, и я должен быть к нему готов. Док, конечно, подлатает, но я не самоубийца, чтобы рисковать.

Поднявшись на ринг, я сталкиваю кулаки, затянутые бинтами, с Мордой, и мы начинаем “танцевать”.

Отправив Морду в нокаут, спрыгиваю с ринга и утираю “юшку” предплечьем. Шмыгаю носом и втягиваю лопнувшую нижнюю губу, смакуя вкус крови на языке. Адреналин лупашит по нервам, кровь в ушах бьет набатом. Лупит так, что, кажется, башка сейчас просто взорвется. Пока иду к скамейке, пара человек хлопает меня по плечу, но через секунду все внимание сосредоточено на ринге, где уже начинается бой двух других бойцов.

Хватаю бутылку с водой и полоскаю рот. Сплевываю на пол и поглощаю влагу огромными глотками.

– Тебя поставят в пару с Быком, – говорит Халк, протягивая мне полотенце. Единственный нормальный мужик в этом крысятнике. Попал сюда за износ. Если ему верить, был обычный секс, но девка разозлилась, что он не захотел строить отношения, и подала на него заяву.

– Откуда знаешь?

– Слышал, как Фил трепался с этим новеньким, – кивает на надзирателей.

– С Быком – это хуево.

– Выспись как следует, иначе завтра не выстоишь. Большой бой – это тебе не тренировочные, – хмуро произносит Халк, глядя на ринг. Он уже дважды участвовал в боях, и оба раза побеждал. Но почему до сих пор не воспользовался своим супер-призом – непонятно. Я не задаю лишних вопросов никому. Я и так владею слишком большим объемом информации, из-за чего и оказался в Золотом пике.

– Чем больше шкаф, тем громче падает, – изрекаю, и Халк криво усмехается.

– Ты это мне скажи.

Он в чем-то прав. Халк больше меня почти в два раза, и он – победитель Больших боев. Так что про шкаф с некоторыми не работает.

Не успевают мужики на ринге закончить бой,как раздается противный скрежет, сигнализирующий, что бои по расписанию окончены. Бросаю взгляд на часы и хмурюсь. Мы должны были тренироваться еще час.

– Эй, призы подвезли! – выкрикивает Фил, и все подрываются со своих мест. Смотрят на надзирателя, как оголодавшие псы. Только того, что из пастей слюна не вытекает.

Все двигаются на выход, а я хмурюсь, не понимая, что происходит.

– Идем посмотрим, – толкает меня в плечо Халк.

– Нам телок покажут?

– Покажут, – ухмыляется он. – Весь Пик сегодня будет дрочить.

Мы заходим в большую комнату, рассаживаемся на стульях и пялимся в черный экран телевизора, подвешенного почти под самым потолком, чтобы никто до него не достал. Внезапно экран загорается, и мы видим несколько квадратов с видеозаписью с камер. В каждой из них находится по одной девушке. Кто-то истерит и бьет по клетке, кто-то выкрикивает, кто-то рыдает. И только одна жмется к стенке, с ужасом глядя на решетку. Склонив голову набок, пытаюсь рассмотреть блондинку поближе. Юная, красивая, молочная девочка. Какого хера она тут? И как оказалась? Что мог совершить такой плюшевый зайчонок?

– Как они сюда попали? – спрашиваю у Халка.

– Какая, нахуй, разница? – хрипит он, и я бросаю на мужика взгляд. Ширинка робы вздулась, а взгляд стал стеклянным.

Снова смотрю на девочку. Понимаю, что по моему телу проходит дрожь возбуждения, а внутренний зверь ревет, срывая цепи. Хочу именно эту. Блондиночку. Пугливого зайчика, трусливо жмущегося к бетонной стене.

Глава 2

Дарья

– Помогите! – умоляю охранника, который проталкивает в маленькое окошко поднос с едой. – Это какая-то ошибка! Я ничего не совершала.

– Ешь! – рявкает он и делает шаг назад.

– Хотя бы скажите, за что я тут оказалась! Я должна была ехать на отдых с парнем! Позвоните ему!

– Не надо никому звонить, – ухмыляется дородный мужик, заткнув за пояс форменных штанов большие пальцы рук. – Немного терпения, ласточка, и ты встретишься со своим парнем.

– Правда?

– Еще какая! – произносит он и смеется. – Жди, он скоро придет.

– Ладно, – отвечаю, но сомневаюсь в правдивости его слов. Этот смех, сальный взгляд и какой-то странный намек в голосе, полном сарказма, подсказывает, что все не так просто. Но что именно он имеет в виду, я не знаю.

Я сижу в этой камере уже сутки. Вчера была только решетка, но вскорости закрыли тяжелую железную дверь, отрезав меня от других звуков. Здесь тишина. звенящая, пробирающая ужасом до костей. Я плачу, дрожу, стучу в двери, но никто не открывает. Трижды появились охранники, чтобы принести еду, но я к ней ни разу не прикоснулась. Аппетита нет совсем. Стоит мне подумать о том, чтобы что-нибудь съесть, меня начинает тошнить. Да и как тут есть, если в паре метров от меня стоит унитаз? Он чистый, но пользованный.

Но прямо сейчас, когда я смотрю на стоящий на полу поднос, приходится сглатывать слюну. Я голодна. Желудок уже, кажется, прилип к позвоночнику. И все равно я не понимаю, как затолкаю в себя неаппетитного вида кашу, неровно отрезанный кусок хлеба и чай, больше похожий на подкрашенную воду.

Тем не менее, я наклонюсь и, взяв поднос, сажусь на край кровати. Серое тонкое одеяло покалывает кожу, отчего она начинает чесаться. Но я уже сосредоточена на сливочном запахе каши. Понятное дело, она приготовлена не на молоке и ее не венчает кусочек домашнего сливочного масла. Она серая и густо размазана по тарелке. Но какой у меня выбор?

Съев все до последней крошки, я запиваю обед слабым раствором чая – иначе я не могу его назвать – и возвращаю поднос на место. Залезаю с ногами на кровать и обнимаю колени. Надзиратель – или кто он там – сказал, что Артем скоро должен прийти. Мне просто надо запастись терпением и дождаться его. Мой парень обязательно вытащит меня из этого ужасного места.

Память подбрасывает странные картинки. Будто мы ехали куда-то, Артем сказал, что я под кайфом, а потом отдал меня кому-то. Но у меня стойкое ощущение, что это был просто сон. Тогда как я сюда попала? Совершенно не помню. Помню только то, как Артем меня забрал от моего дома, и мы куда-то поехали. Может, мы попали в аварию, и я потеряла память? А что, если Артем погиб? Может, поэтому надзиратель так ехидно ухмылялся, говоря, что мой парень скоро придет за мной? Но почему я в тюрьме? Я же не была за рулем, а, значит, не могла убить Артема.

Господи, сколько вопросов, и все без ответа!

Зарываюсь пальцами в волосы и зажмуриваюсь.

Ну что я такого в жизни сделала не так, что на мою долю выпало столько испытаний? Родилась?

Сначала я потеряла родителей, когда мне было всего два года. Потом умер дед, когда мне было четыре, а бабушка последовала за ним, когда мне было двенадцать. Я осталась одна с наследством в виде старого домика в селе и полным отсутствием знаний о жизни. Меня забрали соцслужбы, и я прожила ужасные шесть лет в приюте. Потом продала дом бабушки, который за время моего отсутствия успели разворовать, оставив только стены. Уехала в город, где на самом краю купила крохотную квартирку. Устроилась на работу, собиралась пойти учиться.

Неделю назад я встретила Артема. Он покорил меня с первой секунды. У нас даже секса еще не было, только поцелуи. Он так красиво ухаживал, дарил комплименты, сладко целовал и обещал безоблачное будущее.

А что я получила в итоге? Тюремную камеру, колючее одеяло, серую кашу и совершенно неопределенное будущее.

Меня снова накрывает отчаяние, и я реву, уткнувшись лбом в колени. Вот за что меня жизнь так наказывает?