Парень что-то тихо сказал ей в ответ и сделал шаг в ее сторону, подойдя почти вплотную. Девушка с силой его оттолкнула, ткнув ладонями в грудь. Парень отшатнулся, с трудом удержавшись на ногах, и, снова что-то тихо сказав, опять сделал шаг в ее сторону. Девушка выбросила из-за спины ладонь, сжатую в кулак, и пихнула его в живот. Парень сложился пополам, но быстро пришел в себя, она же, не давая ему опомниться, как только он выпрямился, слегка крутанувшись на месте, пнула его ногой, так что он влетел в стоящий позади него стол с сидящей там большой мужской компанией. Бутылки на столе со звоном попадали на пол. Вся компания дружно поднялась из-за стола и двинулась в сторону девушки.

– Как обычно? Твои слева, мои справа? – спросил Литвинов, стоящий в дверях на входе в бар, стоящего рядом Влада и молча наблюдавшего эту картину.

Влад угрюмо кивнул. Лицо мрачное и сосредоточенное. Собран и слегка напряжен. Взгляд потемневших глаз тяжелый и пугающий. Они двинулись в сторону компании, обступившей девушку со всех сторон.

Удовлетворенно оглядев валявшихся тут и там на полу бара мужчин, Литвинов посмотрел на Влада.

– Надо бы с барменом уладить, – сказал он.

– Я ее заберу, – ответил Влад и направился в сторону девушки, которая стояла, привалившись спиной к барной стойке. – Пошли, Алекса, – сказал он ей и потянул за руку.

Девушка пошла было за ним, но спустя пару шагов запнулась и едва не полетела на пол. Влад, мгновенно среагировав, придержал девушку, молча подхватил ее на руки и понес в сторону выхода на улицу.

– Влааад, – пьяным голосом протянула Алекса, когда они вышли из дверей, и он понес ее в сторону машины, – ты такой хороший.

В голове Влада вспыхнуло непрошенное воспоминание. На празднование третьего дня рождения Алексы Литвиновы пригласили только самых близких друзей: Сандру и Игоря Поплавских с Ивоной, девятилетней на тот момент дочерью Сандры от первого мужа, погибшего еще до их знакомства, и Влада. Они все сидят в гостиной за большим прямоугольным столом, примыкающим к угловому дивану у стены, Влад сидит с самого края на диване, Алекса сидит на своем детском стульчике во главе стола. Гаснет свет, и родители вносят огромный бело-розовый круглый торт, украшенный фигурками шоколадных зайчат и с тремя горящими свечами сверху. Девочка задувает свечи, раздаются аплодисменты и загорается свет. Алексе достается самый большой кусок, но она продолжает неотрывно смотреть на торт. Энжи раскладывает торт на тарелки и передает угощение гостям. Едва первую из тарелок передают Ивоне, Алекса начинает громко рыдать, а потом требует отдать весь торт ей, на что получает строгий отказ. Маленькое личико искажается злобой, девочка хватает руками кусок на своей тарелке и принимается мять его, пока не превращает в пюре. Родители с усталым вздохом игнорируют ее очередную выходку, и она сидит до конца вечера заплаканная и с надутыми губами. Сразу после торта Игорь, Сандра и Ивона отправляются домой, Ивоне на следующий день рано вставать в школу. Литвиновы выходят проводить их до машины, Влад, пожав на прощание руку Поплавскому, остается один в комнате с Алексой, которая все также сидит, надувшись, на своем стульчике. Как только все выходят из гостиной, Влад молча двигает девочке тарелку со своим куском торта, к которому он не притронулся. Алекса улыбается и, схватив ложку, начинает уминать торт за обе щеки.

– Это что у нас тут такое? – строго спрашивает вернувшийся в комнату Леша.

– Владик дал мне свой торт, – отвечает довольная девочка с набитым ртом.

– Лучше бы Владик тебе по заднице дал, – строго говорит отец.

– Нет! Владик хороший! Он хороший! – кричит отцу девчушка.

Не так уж много людей из тех, с которыми на протяжении жизни сталкивался Влад, искренне считали его действительно хорошим человеком. Разве что Алекса и… и, собственно, всё. Тронутый таким отношением Влад всегда покрывал мелкие шалости девочки.

***

Алексе шесть. Она играет с мячом на лужайке перед домом, когда Влад въезжает во двор через открытые ворота по подъездной дорожке.

– Привет, Владик! – кричит ему Алекса, едва он выходит из машины, – смотри!

Она пинает по мячу, и он летит прямо в сторону окна, выходящего из гостиной во двор. Раздается звук удара, и на стекле появляется большая трещина. Алекса прикрывает рукой рот.

– Алекса! – кричит выбегающий из дома Литвинов.

– Леха, я случайно, – говорит ему идущий навстречу Влад.

Литвинов меряет его подозрительным взглядом.

– С тебя новое стекло, – наконец говорит он. Влад угрюмо кивает.

Леша разворачивается в сторону дома, Влад понуро идет следом, но, проходя мимо девочки вслед за отцом, хитро ей подмигивает.

Влад бережно усадил Алексу на пассажирское сиденье своей машины и, не дожидаясь Литвинова, в несвойственной ему осторожной манере медленно выехал с парковки, двигаясь в сторону их дома. Следом к дому подъехал Литвинов. Девушка мирно спала в машине Стравинского.

– Проходи, – сказал Владу Леша, подходя к дверце его машины со стороны пассажира, – сейчас я эту красавицу спать отправлю и спущусь.

Влад поднялся по ступеням на крыльцо, но в дом входить не стал. Сел в одно из стоящих на крыльце кресел, обитых грубой коричневой тканью, и принялся ждать. Спустя несколько минут из дверей появился Литвинов с двумя стаканами и бутылкой виски в руках. Поставил их на небольшой круглый столик и тоже сел в кресло. Молча разлил виски по стаканам и протянул один из них Владу. Потом, тяжело вздохнув, откинулся на подголовник кресла.

– Как же я задолбался, Влад, с этой девочкой, – с легким раздражением сказал Леша, – Знаешь, за то время, что тебя не было, она стала совершенно неуправляемой. Торчит без конца в этих барах. Ладно бы потом нормально домой возвращалась. Пусть гуляет, мне не жалко. Но ведь через раз это заканчивается чем-то подобным. Рано или поздно я же могу и не успеть, – с грустью закончил он.

– Не пускай, – мрачно ответил Влад.

– Ее не пустишь, как же. Ей ведь уже двадцать, Влад. Формально она давно совершеннолетняя. Я удивляюсь, как она вообще до сих пор от нас не свинтила. Наверное, только из-за Энжи, – устало ответил Литвинов, помолчал и продолжил, – честно говоря, я пытался пару раз ее запирать. Она в окно удрала.

– Со второго этажа? – удивился Влад.

– Со второго этажа, – подтвердил Литвинов, – орала потом еще, что я охренел.

Влад достал пачку из внутреннего кармана куртки, вытащил сигарету и закурил. Леша неодобрительно на него покосился, но сдержался от очередного замечания по поводу курения.

– Даже Поплавский бросил. А ведь у него особые отношения с зависимостями. Когда-то были, – через некоторое время с укором сказал он. Все-таки не сдержался. Влад ничего не ответил и молча сделал очередную затяжку.

Они просидели до глубокой ночи. В какой-то момент к ним присоединилась Энжи с пустым стаканом в руках и большой коробкой, доверху заполненной конфетами в разноцветных фантиках. Она поставила их на стол, подошла к Литвинову сзади и обвила руками его шею, потом поцеловала в висок и села в соседнее кресло. Обсуждать поведение Алексы они больше не стали. Влад давно заметил, что Литвинов, во многом всегда уступавший жене, а если и добивающийся своего, то методом длительной осады, не мог уступить Энжи только в одном – в вопросе воспитания их единственной дочери. Он каждый раз злился, что Энжи всегда находит оправдания всем ее выходкам. Нет, он любил девочку ничуть не меньше, а в чем-то, может, даже сильнее жены, всегда готов был прийти на помощь и защитить, но смириться с выкрутасами Алексы никогда не мог.

– Оставайся, Стравинский, – сказал Литвинов поднявшемуся Владу, – твоя комната свободна. Куда бухой за руль?

Влад так часто оставался в свое время у Литвиновых, что они выделили ему комнату на втором этаже своего огромного дома. Но он лишь махнул рукой и пошел к машине.