Были построены капсулы диагностики, при погружении в которые, машина формировала списки назначений на новые обследования, операции, и рекомендации для лечения. Роботизированные машины с лёгкостью справлялись с аппендицитом, расстройством желудка, удалением желчного пузыря или камней из почек.
Однако, оставались такие операции, которые были неподвластны обычному компьютеру. Тогда в дело вступали высококвалифицированные врачи-хирурги, помещаемые в Ауру. Симуляция восстанавливала зрение врачу, и он мог проводить тончайшие вмешательства в человеческое тело. Обучение на врачей начиналось ещё в школе и продолжалось около 20 лет до первой операции, проведённой на человеке.
Что же стало с общением? Конечно, об обсуждении книг, походов на концерты и общих просмотров фильмов и речи не могло быть. Однако, потеря слуха и зрения, стала толчком к новому уровню развития осязания, а потому все общение перешло в тактильный мир. С помощью упрощённой модели симуляции Аурис в школе детей учили азбуке Морзе на запястье того, с кем хочешь поговорить.
Люди стали ближе, не только территориально, но и физически. Жизнь одному где-то в лесу приравнивалась к смерти, хотя все ещё находились смельчаки, которые делали вызов этому миру, но о них больше никто никогда и не слышал.
Помимо морзянки стали распространены объятия, поцелуи, ну и конечно же секс. Секс, как способ общения и время препровождения. Массажи перешли на новый уровень, так как стали чуть ли не единственным источником удовольствия, после секса, естественно. А высококлассные массажисты становились элитой общества, как когда-то айтишники.
Люди с удовольствием плавали. Однако, такое удовольствие было не из дешёвых в связи с редкостью оборудованных для этого бассейнов и большим количеством желающих. А потому, привилегию получить пропуск на сеанс плавания могли только избранные.
Дороговизна была обусловлена их конструкцией: закреплённые специальными тросами за поручни бассейна люди плавали по выделенным полосам. Крепления таких спец.тросов на запястьях один раз в пять минут включало вибрацию, которую можно было остановить, нажав на специальную кнопку на браслете крепления. Если же нажатие не происходило, то срабатывала подушка безопасности, выталкивающая человека на поверхность воды. Трос скручивался, увлекая прикреплённого к нему человека в медицинский отсек, где роботами проводились реанимационные мероприятия.
На занятиях в Аурис школьники видели, что около сотни лет назад люди отрабатывали навыки реанимации на специальных роботизированных манекенах. Надо же, как все поменялось с тех пор! Теперь не мы их, а они нас откачивают.
Вирус поражал всех, но были временные аномалии. Одной из таких аномалий и был Игорь. Вирус поражал клетки с рождения. И люди практически полностью теряли слух, зрение и вкусы ещё в детстве. Однако, около двух десятитысячных процента людей – носители аномального гена. Их чувства сохранялись дольше, ведь наличие гена позволяло иммунной системе сражаться с вирусом. Иногда удавалось избегать потери, и везунчики теряли чувства к сорока годам.
Дети, родившиеся с такой аномалией, и не потерявшие чувств в детстве, изымались из семей и помещались в определённые Пансионаты Ауры. В таких Пансионатах, помимо посещения обычных школ Аурис, подопечные были обязаны заниматься искусством, медициной, зоологией и другими предметами, недоступными обычному населению.
К окончанию Аурис они должны были выбрать направление, которым будут заниматься до окончательной потери чувств. Например, почти все высококлассные хирурги – были носителями аномального гена, и выбирали своё призвание при выпуске из Аурис. Были конечно и исключения: гении и дети из богатых семей, которые будучи незрячими занимались постижением медицины с помощью симулятора чувств Ауры. Это было очень дорого, только дети, получившие грант на обучение или состоятельные родители могли себе такое позволить. В любом случае это стоило им просто невероятных трудов и времени, чтобы стать врачом. Однако, это было лишь исключением.
Все оставшееся время, они обязаны были посвящать себя науке или искусству. Обязаны – жёсткое слово, но по-другому и не описать. У них не было выбора, у них почти не было выходных – они должны были служить на благо общества – оставалось не так много времени.
Игорь жил наукой с детства, поэтому с нетерпением и какой-то ребяческой неиссякаемой страстью ждал окончания Аурис, чтобы вступить в круги сотрудников Заслон. Он был безмерно счастлив приложить свою руку к усовершенствованию Сети Ауры.
Все же, понимая всю необходимость Института Памяти для разработки симуляции чувств Ауры, Игорь свято не любил свою работу в их отделе Досмотра воспоминаний. Он должен был проводить там два дня в неделю всю свою оставшуюся жизнь. Таково было ещё одно правило, гласящее: люди, рождённые с аномалией, обязаны делится своими чувствами во благо человечества. Когда вирус одерживал верх над ними – они переходили в Отдел Досмотра воспоминаний Института Памяти. Им не запрещалось продолжать их предыдущую деятельность. Однако, не всем это удавалось.
Два раза в неделю их подключали к симуляции, и все знания вносились в Ауру. Все, что они видели, все, что они слушали, все, что они пробовали – все, что они чувствовали – все, они должны были отдавать Ауре. Так как и любая другая нейросеть, сама Аура постепенно училась, тем самым повышая уровень знаний и жизни человечества.
Сотрудникам Отдела Досмотра воспоминаний приходилось делиться всем, включая самое сокровенное, чтобы можно было оценить, как те или иные чувства влияют на жизнь до самых мелочей. С детства они жили как в стеклянной колбе, и их никогда не покидало чувство, что за ними наблюдают.
Ничего невозможно было утаить. Аура считывала все их чувства и переживания, все до единого, анализировала их, и необходимую часть помещала в Аурис для обучения школьников. Многие, как Игорь, не любили эти подключения – проживать свою утраченную жизнь на глазах нейросети, а значит и всего человечества, сродни выступлению на арене цирка. Были те, кто ходил на эти «процедуры», как взрослые на сдачу анализов: не очень-то приятно, но деваться некуда. И лишь единицы, любившие эти погружения в мир воспоминаний, не скорбели о прошедшем времени, а проживали его заново, наслаждаясь каждым его моментом.
Таким был Валера: ярким, лучезарным, оптимистом. Он любил эту жизнь, а она любила его. Его улыбке невозможно было противостоять. Девчонки вились вокруг него толпой, без их внимания он не оставался никогда, чему он был безмерно рад. Но почему-то хороших друзей обрести ему как-то не удавалось. Ещё в десять он решил стать врачом – практикующим хирургом. Ведь он свято верил, что именно так он может делиться жизнью и своим даром с миром (именно даром он считал наличие аномального гена и сохранение ему до 34 лет всех чувств). Когда время пришло он с удовольствием приступил к работе в Отделе Досмотра воспоминаний. Ему совсем не жалко было делиться своими жизнью и воспоминаниями. Была бы его воля – он бы всем дал возможность их пережить.
Как-то в школе, лет в одиннадцать, на уроках физики, которую он почему-то сразу невзлюбил, его посадили в пару с Игорем. Ещё бы! За что её любить, думал Валера – она просто отнимает драгоценное время, которое лучше тратить на медицину. Ребята часто спорили о нужности этого предмета, ведь Игорь считал это фундаментом всего обучения. Он нежно холил в душе надежду, что именно с помощью физики удастся уменьшить размер блока для подключения к Ауре, чтобы она стала доступна в повседневной жизни.
Ребята спорили до посинения! Но именно эти споры и сблизили их. Игорь видел любовь к жизни в глазах Валеры и желание спасти человечество, а тот в свою очередь видел неиссякаемую веру в то, что эта возможность однажды осуществится с помощью модифицированной Сети Ауры. Вместе они с детства знали, что хотят посвятить себя науке: один физике, другой медицине. И оба с нетерпением ждали окончания Аурис, чтобы поскорее начать менять мир к лучшему.
