Он знал, что жители, издалека разглядывающие чёрную фигуру с воздетыми руками, из ладоней которой били в клубящееся небо тонкие белые жгуты, называли его Грозовым Богом, в память о своих старых, давным-давно затопленных божествах. Тех, кто не смогли победить Океан и спасти свои народы.

И знал, что они улыбаются, видя, как хотя бы на несколько часов отступает выдохшаяся пурпурная вода. Как спадает прилив, истративший силу, дымящийся и мутно-белесый, и как трескаются, расширяясь, пористые жёлтые скалы.

Буря стихала. Всклоченные пенные гребни бессистемно мотались по поверхности воды; вся она, сильно посветлевшая, насколько хватало взгляда, опускалась ниже и ниже, оставляя скальные стены остывать и залечивать раны.

Верген выключил фазовый режим, вдохнул этот странный, пустой и безвкусный воздух, втянувший в себя весь жар сражения, а оттого душный, безжизненно-блеклый.

«Энергии потеряно 14 тысяч 672, – отрапортовал информатор. – Данные по всем результатам совпадают с предварительными. Вам поступил звонок. Произвести запись?»

«Да, – ответил Верген, последний раз оглядывая небо, и добавил. – Основное меню. Выход из игры».

– Иду, иду я, – сказал Верген громко, продвигаясь к двери сквозь наваленный в коридорах хлам. Работающее и не работающее железо, новое и древнее, в упаковках или просто так, громоздилось до пояса и выше, подставляя медленно растущей пыли металлопластиковые узоры, старые микросхемы и новые литые чипы, гибкую органику, впечатанную в полимерные пластины – все виды комплектующих для всех систем.

Отовсюду выглядывали обрезанные провода, мотки разнообразной проволоки и острые углы, они цеплялись за одежду, оставляли царапины на бёдрах и руках. Но Верген не любил свое тело, а потому на царапины ему было, в сущности, плевать.

Звонок всё равно повторился, и это значило, что пришли не друзья. Друзья хорошо знали: ждать, пока Верген откроет, нужно спокойно и долго, попивая пиво или просто расположившись на лестничной клетке позавтракать, он специально поставил у входа столик и диван. Пока хозяин дуплекса услышит звонок или получит информацию о нем, будучи в игре; пока отключится, придёт в себя, вылезет из деприванной, наскоро вытрется и оденется, примет что-нибудь возвращающее к жизни; пока дойдёт сквозь анфиладу коридоров к двери, попутно обязательно проверив, как идет кодирование, декодирование данных, обсчет прог-блоков или изучит графики на мини-экранах мигающих серверов – в общем, пока суть да дело, пройдёт десять, а то и пятнадцать минут.

Эти трезвонили.

– Кто там? – спросил Верген, не заглядывая ни в глазок, ни на экран: он не любил камеры, а в данный момент его ещё и мутило – от органической ванной, от запаха раствора и от таблеток, которые он выпил, от слабости (не был на ногах двадцать два с половиной часа), и от тупого, довлеющего опустошения.

– Служба спасения, откройте.

Верген удивился и, успокоив трясущиеся руки, открыл.

– Может, всё же из дурдома? – спросил он, с трудом отодвигая коробку с мусором, которую не мог вынести уже два дня. – Чего врать-то, я все равно спокойно открою, я не…

За дверью стояли не врачи с инъекторами, не санитары с готовой смирительной рубашкой, даже не психиатр Петер Калев, давно уговаривающий Вергена лечь в клинику на курс нормализации. А действительно двое оперативников службы, высокий добродушный мужчина и миниатюрная аккуратная женщина, оба в форме.

– Удостоверения, – сказала женщина, вызвав в воздухе высококачественные правительственные голограммы обоих пришедших. Тот мельком глянул, не думая сомневаться, и посторонился, чтобы они могли войти.

Гости прошли, причём, повинуясь инфобраслету мужчины, домовая техника ожила, свет включился. И даже заработал отключенный кондиционер-климатизатор, продлить экологическую квитанцию на который Венгер забыл с полгода назад. Вот почему в доме душно и пыльно в последнее время, подумал он, сонно моргая. В последние… сколько?.. После ванной всегда хотелось спать.

Пыль взвилась по коридору, её было так много! На несколько мгновений стало проблематично дышать, все трое закрыли лица руками, следуя в приёмную. Затем уверенная свежесть разлилась по комнатам, смешиваясь с теплом. Повеял яблочный дух, который Верген любил в детстве, в цветущих садах и на ферме, где делали сидр.

– При… – он закашлялся, согнулся в три погибели. Почувствовал тонкую руку, лёгшую на спину. Захламленные легкие выворачивало отторжение гадости, которой он дышал, но от чужого прикосновения почему-то стало легче.

– …саживайтесь, – договорил Верген, чувствуя себя неловко. Он давно не принимал гостей и не очень хорошо помнил, что в таких случаях надо сделать и сказать.

Женщина села на подставленный стул, мужчина остался стоять, с интересом оглядываясь.

– Итак, мы к вашим услугам, – женщина положила ладонь на колено, раскрыла на собственной коже электронную книжку и начала новую запись. – В чём проблема?

– Э… – сказал Верген, – не знаю.

В носу у него было мокро, платка не нашлось, поэтому он высморкался в одну из лежащих у дивана старых рубашек, виновато поглядев на гостей. Те и ухом не повели.

– Не знаете, – кивнула женщина, что-то помечая в «книжке» прозрачным указателем в модную крапинку. – А какова причина вызова?

– Ну, – Верген вроде бы нащупал линию разговора. – Я вас не вызывал.

Они переглянулись, хотя для этого мужчине пришлось шагнуть вперед и опустить голову, со значением приподняв брови. Женщина пометила в книжке ещё раз и, переключив её на инфосистему, взглянула на Вергена с интересом.

– Норман Демиус Верген? – переспросила она. – Дворцовая улица, третий уровень, дуплекс сто двадцать один-сто двадцать два? Личный код… M-А-UE/V-Gr-17-3… номер 4124? Статус C-prog-12?

Демиус кивнул. Слезящиеся глаза не просыхали, надо было выпить больше стимулятора.

– Итак, вы не вызывали службу спасения сегодня в двадцать два часа пятнадцать минут?

Норман согласно покачал головой. В животе что-то вздохнуло.

– Вам плохо?.. Вызвать скорую или врача?

Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Нет, мне достаточно хорошо. Только нужно сесть, – и плюхнулся, откидываясь на спинку дивана, утопая в запахе кожи, от которого почти отвык.

– Отлично, – сказала женщина и свернула светящуюся книжку. – Мог ли сделать вызов один из ваших соседей?.. Зная о ведомом вами образе жизни? Беспокоясь за ваше здоровье?

Пока она спрашивала, свой наладонник открыл мужчина, и тыкал туда пальцем, наверное, проверяя звонки из блока, а ещё, были ли сегодня в их жилом комплексе какие-нибудь происшествия. Судя по добродушному, но озадаченному лицу, ничего не случилось.

На заданные вопросы Верген ответил одним полузакрытым растерянным взглядом, в котором отражалась вся расшатывающая его сознание слабость и все стимуляторы, которых он недопринял сегодня или перепринял за предыдущую жизнь.

– Что ж, – слегка опешив, но сохраняя профессиональное спокойствие, резюмировала женщина. – Давайте послушаем запись.

Мужчина кивнул, отыскал взглядом встроенную аудиосистему, подключил к ней свою книжку и вызвал из банка данных службы спасения искомый звонок.

«Это вы, старые боги?..» – неуверенно спросили в трубке. – «Это вы?..»

Голос был детский. Говорила девочка, наверное, подросток.

«Если вы меня слышите, помогите ему. Помогите скорее. Он умирает. Если вы не поможете, он…»

Голос прервался, словно говорящей не хватило воздуха. Последнее слово было неразборчиво.

«Мне говорили, что вы мертвы, или вам уже всё равно. Что вы никого не слышите и до вас невозможно достучаться. Но вы должны помогать! Вы наши боги, вы для того и существуете!»

Она закашлялась, мучительно и глубоко. Верген взялся за грудь и ощутил переливающуюся там желчь. Он знал этот кашель, эту гложущую боль.