– Ты не пришел, – спокойно, но огорченно сказала она, отводя глаза в сторону.

Он хотел взять ее за руку, но она ему этого не позволила.

– Не смей ко мне больше прикасаться, – ответила она на его жест, глядя в стеклянные глаза, в которых увидела собственное отражение.

Зеркало… Первое, что пришло ей в голову, – зеркало. Она испугалась. Ее пальцы задрожали от волнения, и она незаметно, как ей показалось, попыталась спрятать свои руки, сложив их на коленях. Что это было? Взгляд… Будто она смотрела не в глаза человеку, а в зеркало, и испугалась собственного отражения.

– Кто ты? – спросила она после длительной паузы.

Он молчал, не отводя от нее глаз. Может, у него не было ответа, но, скорее, просто не было его… Рядом.

– Ты мне был нужен как никогда, черт бы тебя побрал! Раньше и дня не проходило, чтобы ты не появился здесь. Я даже имени твоего не знаю!

– Роза…

Он хотел что-то сказать, но, не найдя подходящих слов, плавно нагнулся к ней, обхватив рукой ее шею, а другой гладя ее лицо, и поцеловал.

Это было так неожиданно, и к этому она была совсем не готова, но и оттолкнуть его не смогла. Наоборот, Роза еще сильнее прижала его к себе и целовала так, как целуют только любимых, – с закрытыми глазами и открытым сердцем.

– Я хочу еще, – не открывая глаз и прикусив верхнюю губу, прошептала она.

Он закурил и раз за разом повторял про себя: «Дурак… Какой же я дурак! Что я делаю?» Ему было горько и стыдно смотреть на ее счастливое лицо. Улыбку. Как она расцветает на его глазах. Он понимал, что это неправильно, но ничего с собой поделать не мог. Он сломался. Еще тогда, в квартире, на холодном полу, среди вонючего сигаретного пепла и осколков разбитой кружки… Уже тогда он был сломан.

– Роза, мне нужно… – слегка растерянно начал он, но она его оборвала, открыв глаза.

– Ты и правда считаешь меня такой наивной? – Ему в слезах не приходилось видеть столько боли, сколько было в ее улыбке.

Она улыбалась, не отводя от него глаз и слегка наклонив голову, но взгляд ее был серьезным. Со стороны могло показаться, что она им увлечена и просто заигрывает.

– Ну, скажи это, я хочу услышать, – наигранно сказала она.

– Ты не в моем вкусе.

– А может, я слишком хороша для тебя? – рассмеялась она.

– Одно другому не мешает, – с улыбкой поддержал ее он.

Она показала себя в другом цвете, возможно, сама того не желая. От грусти и следа не осталось. Тепло… Ее смех согревал его остывшие внутренности. От него исходило необычайное тепло. Такое чувство, будто на ладони таял лед.

– Знаешь, мой милый незнакомец… Я хочу, чтобы ты это знал. Ты – в моем вкусе. Но не настолько хорош для меня… Хотя целуешься великолепно.

После этих слов она встала и без лишних церемоний забрала книгу, которую он так упорно не хотел ей отдавать. Гордой походкой она направилась к выходу, но у самой двери остановилась и на мгновение застыла на месте. Затем обернулась и направилась к нему.

– До встре… – не успел договорить он, встав из-за столика, как она обхватила его шею руками и…

Короткий и неожиданный поцелуй длиною в секунду. Такого поворота он даже представить себе не мог.

– Вот теперь прощай! – кратко и гордо донеслось из-за ее удаляющейся спины.

Выслушать… Чтобы кто-то просто слушал тебя, не вникая, не подавая даже вида сочувствия. Этого больше всего не хватает людям. Они не понимают, что главное – вовремя выпустить наружу все то, что пламенем горит внутри. Сами они не могут отпустить или камнем выбросить все то, что осталось позади. Оно накапливается капля за каплей, каждый день и каждую ночь. И с каждым криком все громче, а с каждым ударом – сильнее.

Когда ближе врага нет друга, осознаешь, что никто не подаст тебе руку. Никто не вытащит тебя из ямы, которую осталось только засыпать землей. А вот на эту роль люди всегда найдутся… Дело вовсе не в них. Дело в тебе и только в тебе. Не ищи виновного: в каждой ложке правды есть песчинка лжи. И жизни порой не хватает, чтобы понять, что она есть такое и для чего была дана.

Выслушать… Просто выслушать. За стаканом дешевого коньяка, в компании немого незнакомца или под шум поезда, сидя на перроне… Возможно, тогда многие бы забыли слово «бессонница» и увидели, как прекрасен рассвет. И вспомнили, что живут, а не просыпаются, чтобы снова уснуть…

«…Меня всегда считали странным. Возможно, потому, что я не следил за модой и не тонул в популярных песнях, как это делали миллионы. Моим хитом всегда было – знать, что сказать и кому это сказать, когда промолчать, для кого остаться немым, и, пожалуй, самым главным для меня было – вовремя уйти.

Красивые обертки и гниль в начинке – десерт современного общества. Но это было не по мне. Такие блюда не переваривались моим организмом, и порой приходилось выворачивать все наружу…

С каких только небес свалилось мне на голову такое счастье в тот июльский вечер у аллеи парка? Улыбаюсь. Как без улыбки вспомнить?.. Возможно, если бы не твой сломанный каблук, вряд ли я писал бы сейчас эти строки.

Когда я нес тебя на руках – дай угадаю! – ты подумала: “Он в меня влюбился”. И, наверное, представляла себе, на кого больше будут похожи наши дети, и как я буду стоять с полными пакетами у очередного бутика, а после довольно, под руку, сопровождать тебя домой. Угадал? Смеюсь… Ведь наши с тобой мысли в тот момент оказались почти взаимными. Почти… “Где же это чертово такси?!” Я думал, как бы побыстрее донести тебя домой, пока мои руки окончательно не отвалились. “Слабак!” – усмехнулась ты. “Диета еще никому не вредила”, – ответил я. С каких только небес ты тогда свалилась, дорогая? Явно не с тех, в которых ты была желанным гостем…»

Оставив закладку на одной из прочитанных страниц, Роза не могла сдержать улыбки. Хорошее настроение… Бокал сухого вина и книга, что так запала ей в душу. Что еще нужно для счастья в этот прекрасный вечер? «Мужчина», – подумала она. Хотя нет, пожалуй, еще бокал вина.

То, что Роза не пришла, было предсказуемо, как и то, что она еще вернется. Зачем? Чтобы задать ему один вопрос или остаться, как и он, немым гостем этой кофейни. Других вариантов быть не могло…

В этот день все его внимание было уделено еще одному постояльцу этого заведения. Скорее, даже не внимание, а восхищение. Париж – так он прозвал его для себя: настоящего имени этого парня он не знал, да ему это было и не нужно. А восхищался он им не потому, что Париж приходил в кофейню, чтобы заказать стакан воды без газа и оставить десять долларов на чай. Этот парень лет двадцати пяти носил одну и ту же одежду на протяжении всего сезона. Внешне он был прост, как цент, лежащий на ладони, который можно рассмотреть и, поняв, что на него ничего не купишь, бросить в карман. Но это было только внешне.

Париж подметал дворы как самый обычный дворник, зарабатывая себе на жизнь. Это было в середине августа позапрошлого года, когда начался никем не ожидавшийся сезон дождей. Он был влюблен в одну девушку и, как ему казалось, взаимно. Они целовались на набережной по вечерам, а поутру просыпались в разных постелях. Обычная влюбленная пара, которая еще не переступила порог воздушной романтики – красных роз с красивыми словами внутри, неожиданных сюрпризов и исполнения кокетливых капризов возлюбленной. Чем он зарабатывал себе на жизнь, она не интересовалась, и это было ему по душе.

Черный кабриолет, что удивительно – не красный, не белый, а строгого мужского цвета, – был мечтой ее детства. Такого красавца они видели каждый день, возвращаясь с прогулок, и каждый раз ее восторг разделял с ней и он. А днем он подметал дворы, наверное, ни на минуту не забывая вечерних порывов любви. Только от резких болей в спине, что так часто тревожили его, он останавливался, стоял и смотрел, улыбаясь, на кабриолет, на мечту всей ее жизни. Хотел бы и он иметь такое счастье, как мечта. Возможно, тогда бы он жил совсем по-другому.