— Тормозни-ка, Артем Андреевич, на этом повороте, — очнулся от тягостных дум спецназовец, вспомнив, что где-то в километре к западу должен был находиться блокпост чеченской милиции.

«Нива» остановилась на крутом вираже светлой ленточки, огибавшей справа черную гору. По другую сторону от горы пугало бездной глубокое ущелье. Дальше грунтовка шла на запад, а разведчикам следовало отыскать проход в скалах, пересечь неширокую речушку и снова двигаться на юг.

Костя знаком приказал своим людям покинуть автомобиль и шепнул Павлу:

— Отведи-ка наших гражданских друзей подальше — не на что им тут глазеть.

Старшина помог Бергу и Чиркейнову водрузить на спины поклажу, и троица медленно двинулась дальше вдоль черного склона до ближайшей ложбины, дозволявшей пройти меж вертикальных, неприступных скал. А оставшийся в машине кавказец тем временем напряженно смотрел на спецназовского офицера, решавшую его дальнейшую судьбу. Прихрамывая, тот аккуратно пристроил в сторонку ранец, прислонил к нему зачехленный музыкальный инструмент и автомат, опять уселся в «Ниву» и, не закрывая дверцы, запустил двигатель…

Чернобородый стал что-то быстро и с жаром лепетать, мешая чеченский с плохим русским. Лицо его часто меняло выражение, пока молчаливый майор неподвижно сидел за рулем, задумчиво глядя на расплывчатую, искривленную от горных вершин линию горизонта и, чего-то ждал, похоже, совсем не слушая пленника. Потом, очнувшись, пихнул рычаг переключения скоростей, плавно тронул машину. Когда та потихоньку покатилась под гору, поправил руль и спрыгнул на ровную грунтовку под истошные вопли Хамзата…

Схватив вещи и опираясь на палочку, Яровой пустился догонять ушедших вперед товарищей. Он ни разу не посмотрел за край ущелья, пока автомобиль кувыркался вниз; не обернулся, когда эхо многократно разнесло по долине далекий взрыв. Сейчас он думал уже о другом: следовало поскорее увести снайпера, инженера и улема по какой-нибудь лощине в безопасное место, вглубь гор — подальше от дороги, и передать в Центр оперативного анализа полученные сведения о Тимуре Даутовиче.

«Хоть и бытовуха, а разобраться с каналами поставки боеприпасов стоит непременно», — рассудил майор, завидев мелькнувшую вдалеке сутуловатую спину Ризвана Халифовича.

/Санкт-Петербург/

/Буденновск/

/Волгоград/

Вся бригада Центра оперативного анализа была в сборе. Пятеро маститых профессионалов различной спецификации во второй раз спешно прибыли в клинику НИИ травматологии, где все еще продолжал лечение Серебряков. Для экстренных секретных совещаний, грозившими стать традиционными, профессор — заведующий отделением, милостиво выделил небольшой кабинет, находившийся на том же этаже, где обитал в палате функционер от ФСБ.

После кратких докладов сотрудников Центра, Сергей Николаевич произнес с некоторым разочарованием:

— С момента старта операции пошли третьи сутки, а заметных успехов в поиске интересующей нас информации пока нет. Что ж, Альфред Анатольевич, вы у нас, своего рода координатор — собираете воедино все логические ниточки, вам первому и слово.

Альфред Анатольевич — пожилой сухопарый и долговязый мужчина, сидевший по правую руку от Серебрякова, имел довольно необычную внешность. Несообразная высокому росту маленькая голова была покрыта пышной седой шевелюрой. Широкий рот, обрамленный тонкими губами, прилепился к самому носу, отчего сам нос выглядел непропорционально большим и острым, а выражение лица приобрело выражение чванливой надменности. Весь вид его говорил о несдержанности, готовности вспылить по любому поводу и целиком отдаться во власть внезапно захлестнувших эмоций. Однако ж чин у него был высокий — генеральский, а опыта в разведывательно-подрывной деятельности хватило бы на целую дюжину молодых сотрудников ФСБ.

Генерал-майор в ответ на обращение старшего по званию попытался встать, да Сергей Николаевич энергично остановил:

— Нет-нет, не следует устраивать строевых собраний — рабочая обстановка должна предполагать удобство и комфорт. Докладывайте сидя и по возможности кратко. А то уважаемый профессор от медицины и так уж косит в мою сторону.

Альфред Анатольевич повиновался, мельком заглянул в объемную тетрадь и начал:

— Изучив предложенные нам документы, сводки и донесения, а так же сопоставив с коллегами некоторые факты, могу предположить следующее: в последние полгода в Чечне не отмечено активных действий бандформирований и не выявлена подготовка к организации каких-либо терактов. Однако следует отметить: на юге республики — в ее горных районах, происходит едва заметная перегруппировка сил сепаратистов.

— Которая из разведок предоставила эти данные? — настороженно и быстро спросил Серебряков.

— Аэрокосмическая.

— Понятно… Так что, по-вашему, затевают нечто серьезное?

— Пока, Сергей Николаевич, известны самые общие тенденции. Для подобного смелого вывода нужны более подробные, свежие и точные данные.

— Ну, таковых в нашем распоряжении пока нет, — с налетом безысходности вздохнул генерал-лейтенант.

Подтянутый седой разведчик, сидевший рядом с самым молодым сотрудником Центра — Антоном и до сего момента молчавший, вскользь заметил:

— Зимой крупные бригады моджахедов предпочитают не ввязываться в широкомасштабные акции: залечивают раны, обучают молодое пополнение, запасаются оружием и боеприпасами. А некоторые и вовсе уходят за кордон

— в Грузию, Афганистан, Пакистан…

— Согласен, — подтвердил Альфред Анатольевич, — в тамошних лагерях подготовки им повольготней, да и поспокойнее, чем в горах Чечни.

— Если это не подготовка к масштабному контрнаступлению, то… — задумчиво молвил Серебряков, потом устремил прямой взгляд на старого коллегу: — А другие версии вами рассматривались? Скажем, приготовления к масштабным терактам, наподобие Беслановского или Ингушского?

— Эта вероятность обсуждалась, но серьезных зацепок, прямо указывающих на такую подготовку, мы не нашли. Так что, полагаю, бить тревогу рановато.