Король ухмыльнулся. “Будьте спокойны, граф. Ваши личные дела - это ваше личное дело. Я не могу помочь вам, но вы можете помочь мне. В воздухе витает заговор; я чую опасность, как в ранней юности я чувствовал близость тигра в джунглях или змеи в высокой траве ”.

“Мои шпионы прочесывали город, ваше величество”, - сказал граф, его глаза загорелись от перспективы активных действий. “Люди ропщут, как они будут роптать при любом правителе, но недавно я пришел от Канану в консульство, и он сказал мне предупредить вас, что имело место внешнее влияние и иностранные деньги. Он сказал, что не знает ничего определенного, но его пикты получили кое-какую информацию от пьяного слуги верулианского посла – смутные намеки на какой-то предательский переворот, который планирует правительство.”

Кулл хмыкнул. “Верулианское коварство вошло в поговорку. Но Генерал Дала, верулианский посол, - воплощение чести”.

“Гораздо лучше быть руководителем-фигурой; если он ничего не знает о планах своего народа, тем лучше он послужит маской для их деяний”.

“Но что выиграет Верулия?” - спросил Кулл.

“Гомлах, дальний родственник короля Борны, укрылся там, когда вы свергли старую династию. С вашей смертью Валузия развалилась бы на куски. Ее армии стали бы дезорганизованными, все ее союзники, кроме пиктов, покинули бы ее, наемники, которых можете контролировать только вы, обратились бы против нее, и она стала бы легкой добычей для первой могущественной нации, которая могла бы выступить против нее. Затем, с Гомлой в качестве предлога для вторжения, в качестве марионетки на троне Валузии–”

“Я вижу”, - проворчал Кулл. “Я лучше в битве, чем на совете, но я вижу. Итак, первым шагом должно быть мое устранение, а?”

“Да, ваше величество”.

Кулл улыбнулся и размял свои могучие руки. “В конце концов, это правление временами становится скучным”. Его пальцы ласкали рукоять огромного меча, который он всегда носил.

“Ту, главный советник короля, и Дондал, его племянник”, - пропел раб, и в зал вошли двое мужчин.

Ту, главный советник, был дородным мужчиной среднего роста и позднего среднего возраста, который больше походил на торговца, чем на члена совета. Его волосы были тонкими и редкими, лицо изборождено морщинами, а на лбу застыло выражение постоянной подозрительности. Годы и почести Ту тяжелым грузом легли на него. Изначально плебей по происхождению, он добился своего исключительно силой хитрости и интриги. Он видел, как три короля приходили и уходили до Кулла, и напряжение сказалось на нем.

Его племянник Дондал был стройным, щеголеватым юношей с проницательными темными глазами и приятной улыбкой. Его главное достоинство заключалось в том, что он держал язык за зубами и никогда не повторял того, что слышал при дворе. По этой причине его допускали в места, не оправданные даже его близким родством с Ту.

“Всего лишь небольшой государственный вопрос, ваше величество”, - сказал Ту. “Это разрешение на строительство новой гавани на западном побережье. Подпишет ли ваше величество?”

Кулл выдохнул свое имя, Ту достал из-за пазухи кольцо с печаткой, прикрепленное к маленькой цепочке, которую он носил на шее, и прикрепил печать. Это кольцо, по сути, было королевской подписью. Ни одно другое кольцо в мире не было точно таким, и Ту носил его на шее, бодрствуя или спя. Кроме тех, кто в данный момент находился в королевских покоях, не более четырех человек в мире знали, где хранится кольцо.

II

    ТАЙНА

Тишина дня почти незаметно слилась с тишиной ночи. Луна еще не взошла, и маленькие серебряные звездочки давали мало света, как будто их сияние было подавлено жаром, который все еще поднимался от земли.

По пустынной улице глухо цокали копыта одинокой лошади. Если глаза и смотрели из пустых окон, они не подавали никаких признаков, которые выдавали бы, что кто-то знал, что Далгар из Фарсуна едет сквозь ночь и тишину.

Молодой фарсунианин был полностью вооружен, его гибкое атлетическое тело было полностью заковано в легкую броню, а на голове красовался морион. Он выглядел способным обращаться с длинным, тонким, украшенным драгоценными камнями мечом на боку, а шарф с красной розой, пересекавший его закованную в сталь грудь, нисколько не умалял той картины мужественности, которую он представлял.

Теперь, когда он ехал, он взглянул на скомканную записку в своей руке, которая, наполовину развернувшись, содержала следующее послание, написанное иероглифами Валузии: “В полночь, мой возлюбленный, в Проклятых Садах за стенами. Мы полетим вместе”.

Драматическая нотка, драматично сформулированная; даже красивые губы Далгара слегка изогнулись, когда он читал. Что ж, небольшая мелодрама была простительна молодой девушке, и юноша сам наслаждался прикосновением. Трепет экстаза сотряс его при мысли об этом свидании – к рассвету он будет далеко за границей Верулии со своей будущей невестой – тогда пусть граф Горон бора Баллин бредит – пусть вся валузийская армия идет по их следу. С таким началом они с Делкартом были бы в безопасности. Он чувствовал себя возвышенно и романтично; его юное храброе сердце наполнилось глупым героизмом юности. До полуночи оставалось несколько часов, но– он подтолкнул своего коня бронированным каблуком и свернул в сторону, чтобы срезать путь по каким-то темным узким улочкам.

“О серебряная луна и серебряная грудь...” – он напевал себе под нос пламенные песни о любви безумного, умершего поэта Ридондо, – затем его лошадь фыркнула и шарахнулась в сторону. В тени убогого дверного проема шевельнулась и застонала темная масса.

Обнажив свой меч, Далгар соскользнул с седла и склонился над тем, кто стонал.

Наклонившись очень близко, он разглядел очертания человека. Он перетащил тело в сравнительно более светлое место, отметив, что тот все еще дышал. Что-то влажное, теплое и липкое прилипло к его руке.

Мужчина был дородным и, по-видимому, старым, поскольку его волосы были тонкими и редкими, а борода тронута сединой. Он был одет в лохмотья нищего, но даже в темноте Далгар мог сказать, что его руки были мягкими и белыми под слоем грязи. Из глубокой раны на его голове сбоку сочилась кровь, а глаза были закрыты. Время от времени он стонал.

Далгар оторвал кусок от своего пояса, чтобы перевязать рану, и при этом кольцо на его пальце запуталось в неопрятной бороде. Он нетерпеливо дернулся – борода полностью исчезла, обнажив гладко выбритое, изборожденное глубокими морщинами лицо мужчины позднего среднего возраста. Далгар вскрикнул и отшатнулся. Он вскочил на ноги, потрясенный до основания – сбитый с толку и потрясенный. Мгновение он стоял, глядя вниз на стонущего человека, затем быстрый стук копыт на параллельной улице вернул его к жизни.

Он побежал по боковой аллее и пристал к всаднику. Этот человек быстрым движением подъехал, потянувшись за своим мечом. Подкованные сталью копыта его скакуна выбили огонь из каменных плит, когда конь присел на задние лапы.