Иван Палыч беспомощно закивал, подписывая листы.

Гость, довольно улыбаясь, прикрыл глаза.

Елена шла по площади Богдана Хмельницкого, полупустой в это время суток, по направлению к кофейне «Буду каву» на пересечении улицы Владимирской и Рыльского переулка.

У входа в кафе повеяло теплом и запахом кофе, зазвонил колокольчик, извещая о приходе гостя.

За столиком сидел уже хорошо знакомый нам визитер. Он приветственно помахал Елене рукой, слегка привставая из-за стола.

– Добрый вечер, Уильям! Очень рада с вами познакомиться!

– Добрый вечер, Елена! Поверьте, я не менее высоко ценю знакомство с вами, – учтиво проговорил он и поклонился.

Елена приветливо улыбнулась.

– Я бы хотел, чтобы вы записали все, что я буду говорить. И надеюсь на квалифицированное использование информации.

Елена молча достала диктофон. Незнакомец кивнул.

– Елена, я доверю вам как политику, как журналисту и как человеку. Как вы знаете, я два дня назад прибыл в Киев. У меня было назначено, скорее запланировано, – он улыбнулся, – несколько встреч. – И он начал рассказывать все по порядку: начиная со встречи с мэром, Иваном Павловичем и прочими.

– Уильям я не совсем понимаю, что вы мне рассказываете…

– Раз в сто лет люди начинают мнить себя богами. И чем больше они это делают, тем дальше отдаляются от Бога. Кто они такие, чтобы делить Божьи создания на правильных и неправильных, называть людей которых создал Бог по своему подобию колорадами, ватниками.

– Подождите. Это чертовщина какая-то!

– Что вас именно смущает? Мой рассказ или ваша реальность?

– Моя реальность, к сожалению, меня давно перестала смущать, – Елена грустно вздохнула.

– А вот это зря. Она имеет вид для здорового человека менее правдоподобный, нежели моя история.

– Трудно с вами не согласиться. Но вы, видимо, меня разыгрываете. Поверьте, у меня сейчас не совсем шутливое настроение. А то, что вы говорите, какая-то булгаковщина!

– Что, простите?

Елена улыбнулась:

– Булгаковщина – это литературный термин.

– Булгаковщина… Булгаков… А, да-да-да, это тот крайне талантливый писатель, которому я передал информацию о нашем прошлом визите в Москву.

Визитер встал.

Внезапно стены современной кофейни поплыли, затрещал потолок. Елена повернулась на звук и увидела стены старомодного ресторана и темно-красные фигурные ламбрекены на окнах, а сама она теперь сидела в вечернем платье за столиком, накрытым красивой серой скатертью.

Фагот во фраке невозмутимо поклонился ей, встав из-за стола:

– К вашим услугам, – проговорил он.

К изумлению Фагота Елена не удивилась.

– На этот раз вашей жертвой стал Киев… – проговорила она.

– Ну уж нет, – Фагот помедлил. – Скорее не моей, а вашей.

Елена поджала губы.

– Жаль, вы памятник Булгакова снесли. Я любил там гулять.

– Если бы только Булгакову. Мы снесли много памятников.

– Ну вы же понимаете, что Булгаков меня беспокоит больше.

Елена кивнула.

– У кого вы еще были? – спросила она.

– Ну как же, у мэра Киева, то, что я успел вам рассказать, у начальника Вашинской полиции, или прокуратуры, Палыча, прошу прощения, не знаю точно названия ваших ведомств. У Александра.

– Какого Александра?

– Ну как какого? Турчинского. Который первым отдал приказ взять в руки оружие. У Сергея и Андрея побывал.

– Я поняла… у всех, кто пропал без вести.

Фагот довольно кивнул.

– Что с ними?

Ооооо! Они отвечают по закону гораздо более высшему, нежели ваш. Тому, который является по настоящему неотвратимым для всех.

– Вы не Воланд?

– Очевидно, нет. Простите, что не представился! Это моя глубочайшая оплошность. Коровьев к вашим услугам, – он снова поклонился.

– По сравнению с тем, что мы тут натворили, ваша оплошность – сущие пустяки.

– Сложно с вами не согласиться. Но я с некоторых времен с особой тщательностью отношусь к своим оплошностям.

– Вынуждена признать, что невнимательность именно к своим оплошностям последнее время стала причинной многих наших бед.

– Елена, очень приятно разговаривать со столь всесторонне образованным человеком.

– А где Воланд?

– Его с нами нет.

– Почему?

– На этот раз ваша «очевидная реальность», – Коровьев поморщился, – продлится не так долго. Его прибытие в этот раз не требовалось.

– Что будет дальше?

– Да ничего, живите, вам ничего уже не угрожает. То, что надо было сделать, мы сделали.

– Что вы хотите, чтобы я сделала с этой информацией?

– Я вам всецело доверяю, – Фагот положил руку на руку Елены. – Придержите ее до определённого момента. Когда в вашей обезумевшей «очевидности» можно будет безопасно говорить, я дам вам знать.

Елена отстранила руку, отпила из чашки кофе, посмотрела вначале на Фагота, затем в окно.

– Мы вас долго ждали… – задумчиво добавила Елена.

Гений, ум, дух нации проявляются в ее поступках.

Нам не дано выбирать ни страну, ни язык, ни время рождения. У нас один выбор – быть людьми.

Василий Голобородько,

сериал «Слуга народа», 2019 г.

Аэромобиль марки Клао пролетел мимо окна школы, затем лег набок и пронесся вдоль гладкой стены здания.

При звуке хлопнувшей двери ученики бросились от окон к партам.

– Добрый день, ребята! – бодро поздоровался с ними преподаватель истории.

– Приветствуем вас, учитель! – хором ответил класс, замерев в ожидании.

– Чему будет посвящен наш сегодняшний урок? – располагаясь за своим столом, спросил он. – Кто знает?

– Языкам прошлого.

– Верно! А какой язык мы разбирали на предыдущем уроке?

– Русский.

Преподаватель кивнул.

– На каких языках раньше говорили на наших землях? Назовите их.

– Русский, украинский, венгерский, румынский, польский, староболгарский и общий!

– Сегодня мы обратимся к украинскому языку. Что вам известно о нем?

– Он стал мёртвым задолго до Великих времен.

– Правильно! – учитель потер нос, пытаясь сдержать чихание. – При каких обстоятельствах?

– Это произошло, когда Украина распалась на несколько государств, в результате чего украинский язык стал невостребованным.

– Да, все так. Еще некоторое время после этого, в течение где-то тридцати лет, он существовал как основной язык немногочисленной группы людей, но область его применения неуклонно сужалась, что и привело к тому, что этот язык попросту перестали использовать, – рассказывал преподаватель. – Кто знает, какова историческая особенность украинского языка?

– Это был последний язык человечества, который насаждался насильственно.

– И поэтому стал одной из причин конфликта, – добавил учитель.

Услышав последнее слово, некоторые ученики поморщились, а другие, сидящие на задних партах, захихикали.

– Почему вы смеётесь? – дружелюбно поинтересовался преподаватель.

– Конфликтов давно не было, – ответила, вставая из-за парты, рослая белокурая девочка. – И когда я представляю, что люди могли ругаться и тем более убивать друг друга из-за того, что говорят на разных языках, мне становится смешно.

– К сожалению, человечество долго существовало именно в такой парадигме. Люди всегда жили и живут исключительно в пределах заданных координат, то есть имеющихся у них знаний.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.