Раскосые глаза тают передо мной невесомой дымкой. А меня окутывает такое разочарование, как будто Ян и правда целовал меня, но исчез. Ну какая же я дура. То об одном безответно мечтала, теперь вот о другом. И тоже безответно. Куда мне до уровня его Эли. Я же пацанка. Вздыхаю и зарываюсь поглубже в подушку. Мои сны интересней реальности…

*снежный барс — он же ирбис

*Шекспир, "Гамлет"

Глава 17

Ян

Дни проходят в постоянной суете и заботах. Вожусь с раритетом, уставая телом и отдыхая душой. Давний клиент подогнал интересную модель с идеальным кузовом и убитым движком. Теперь сижу, как хирург, над "больным" и колдую. Очень хочется оживить "пациента". Несколько спецов от него уже отказались, но я упорный.

Пока перебираю нежно "сердце" машины, краем глаза вижу приближающуюся фигуру. И слышу ласковое:

— Здравствуй, сынок! Вот я пришла, как и обещала. Если ты еще не подумал, я приду позже.

Повернув голову, вижу её нервно теребящие сумочку руки, взволнованное лицо и снова убеждаюсь, что мать очень изменилась. Встаю:

— Пойдем.

Вытираю руки чистой тряпкой и направляюсь в кабинет. Слышу сзади цоканье каблучков. Войдя в комнату, указываю матери на кресло у стола, сам сажусь в своё. Молча смотрим друг на друга. Вижу, как она еще больше нервничать начинает.

— Ты не сможешь меня простить, сынок? — с отчаянием в голосе, — Не дашь мне второй шанс?

Вижу, что она на самом деле переживает. Ладно. Я не признаюсь даже себе, но скучаю по ней. Даже по такой, какой она была в моем детстве — жесткой, неласковой, вспыльчивой. Какой бы она ни была, она моя мать. И другой у меня нет.

— Это будет долгий путь, — говорю в итоге спокойно.

Мать неверяще смотрит, но через минуту начинает улыбаться. В глазах появляется уже было исчезнувший оттуда блеск. Спина, начавшая сгибаться, выпрямляется.

— Я готова идти всю жизнь, — выдыхает она дрожащим голосом, — Просто позволь мне быть в твоей жизни.

Киваю.

— Отцу сообщала, что ты здесь? Что ко мне приходила?

Она бледнеет:

— Нет. Нет, сынок, не говори ему! Он меня ненавидит, — в её взгляде столько горечи.

А я бы не сказал, что в сердце отца — ненависть. Все эти годы он меняет подружек одну за другой. Долго никто не задерживается. И иногда, вечерами, я замечаю, как он сидит в полумраке с бокалом виски в руках и слушает Паганини. Мамина любимая музыка. Очень пронзительно плачет скрипка. И вместе с ней, явно, плачет отец. Он так и не смог забыть любимую женщину. Любимую настолько, что отец простил ей измену и принял чужого ребенка, как своего. Жаль, что она этого не оценила тогда. Тогда. Но не сейчас. Сейчас она, наконец, всё осознала. И сожалеет о том, что потеряла. Но, возможно, не навсегда.

— Он все равно должен знать. Если узнает случайно — будет хуже. Лучше я сам ему всё объясню.

Мать неуверенно кивает:

— Хорошо, сынок. Ты прав. Пусть лучше от тебя узнает.

А мне становится жаль её, настолько сейчас потерянной и виноватой она выглядит. Неожиданно для самого себя улыбаюсь ей ободряюще:

— Все достойны второго шанса.

Она тут же улыбается мне в ответ так тепло, что хочется её обнять и утешить. Надо поговорить с отцом. Он сильно удивится.

Алиса

Вот вроде всё, как обычно, но всё не так. На автомате всем занимаюсь. Папа рассказал об их разговоре с немцем. Как смутился Вальтер, поняв, что папе известно о пристрастиях Эвана. Как убеждал, что Эван и девушек любит и уж в России-то обязательно выберет себе невесту. Даже уверил, что на бизнес ситуация с Эваном никак не повлияет. И что может быть я еще передумаю. Все же — красивый, богатый, к тому же в Германию увезет. Ахах. Счастье-то какое. И папа просто поулыбался, не став говорить об интересе Эвана к… моему парню.

Мой парень. Как же мне нравится думать так про Яна. После того сказочного сна я постоянно о нем думаю. Как глаза закрою, так сразу вижу его перед собой. Аромат ощущаю тот удивительный и так ему подходящий.

Даже встреча с Маринкой и её восторги по поводу начавшихся с Ромкой отношений меня не переключили. Просто порадовалась за них. А в мыслях всё то же — Ян.

Чтобы отвлечься, решаю под вечер сгонять на площадку, подрифтить. Ставлю в известность родителей, чтобы не ждали, и направляюсь на стоянку за машиной. Погода стоит хорошая и я даже не загоняю её на паркинг под домом. Выхожу на улицу, а там…

Вижу, что оба крыла моей машины исчерчены царапинами. Все ручки или покорежены или частично выломаны. Стекла облиты то ли краской, то ли чем-то подобным. И, как вишенка на торте, на капоте крупными буквами нацарапано «СУКА».

Охренеть. Иду к охране. Ничего не видели, ничего не слышали. А сигналка как же? Прошу просмотреть видеозапись с камер за эти полдня — еще в обед машина была в порядке. Парни включают мне запись и я вижу в какой-то момент… Элю. Она демонстративно выходит из машины по центру двора и начинает что-то там вроде осматривать, крутясь вокруг неё. При этом не забывает то изогнуться поизящней, то сиськи почти вывалить. А сбоку в углу стоянки в то же время два каких-то парня шурудят возле моей машины.

Понятно. Отвлекающий маневр и охрана смотрит не на стоянку, где крутятся непонятные парни в капюшонах, а на Элины сиськи.

— Ничего не видели, да? — интересуюсь у охранника, указывая пальцем на свою машину и парней возле неё.

Вижу, как охранник багровеет, бледнеет, зеленеет… Ой-ёй, он же сейчас крякнет тут нафиг. Не не, пойду-ка я. Сама разберусь. Выйдя от охраны, иду к машине. По дороге набираю Ромку:

— Привет, Ром, ты на работе сегодня?

— Привет, Лис! Неа. Мы с Маринкой тут… За городом, короче. А что случилось?

Параллельно открывая раскуроченный замок на двери, рассказываю без подробностей, что случилось. Просто что над машиной поработали вандалы.

— Нихрена себе. А охрана?

— Да там… Незаметно поработали, в общем. А кто-нибудь там у вас сейчас есть?

— Да конечно! Там Ян своего подопечного шаманит.

Ян. И сразу дрожь по телу.

— Подопечного?

— Ага. Очередной раритет восстанавливает. Вот ты ему как раз тачку и покажи. Он тебе в лучшем виде сделает.

— А… Ты можешь ему позвонить? Вдруг он пока сильно занят?

— Он занят, но не сильно. Это не срочный заказ. По любому твою тачку сделает. Я тебе сброшу его номер, позвони ему сама. Так надежней.

Пока я агакаю и спасибкаю, Ромка уже желает удачи и отбивается. Через минуту прилетает номер. Номер Яна. И я дрожащими пальцами жму на вызов. Гудки. Долгие, равнодушные. Может, он незнакомые номера не берет? Кое как все же распахнув дверь, влезаю за руль. Завожу двигатель. Фух. Повреждения только сверху. Хотя… Сигналке, похоже, кирдык.

Ладно. Дребезжа, машина все же едет, куда надо. Вскоре доезжаю до сервиса парней. И только сейчас обращаю внимание на светящиеся крупные буквы над входом — «ИРБИС». Интересно. Это Ян себе имя их сервиса взял? Снова набираю его. И снова гудки.

С усилием распахнув дверь, вылезаю из машины. Задолбалась уже в духате сидеть. А стекла не реагируют на попытки их открыть. Выйдя, толкаю дверь и она с грохотом и лязгом захлопывается. Ручка на двери кривится еще сильней. Дергаю, чтобы открыть. А вот хренушки. Заело намертво.

Злюсь и снова набираю Яна. Гудки… Гудки… И тут телефон вырубается. Аккумулятор сел. Отлично. Подхожу ко входу в ангар и жму на кнопку звонка. Ничего не слышу. Или не работает или изоляция тут отличная. Еще несколько раз жму кнопку. Тишина.

Отхожу на несколько шагов от ангара, думаю, что дальше. И тут на лицо начинают капать капли. Дождь. Зашибись, чо. Телефон сел, машину открыть не могу, Ян трубку так и не взял, да и телефон уже сдох. На звонки в ангар никто не отвечает. Стараясь укрыться от дождя, прижимаюсь спиной к воротам ангара. Не особо помогает. Стою, мокну. И, когда уже зубы начинают стучать от холода и того, что насквозь промокла, начинаю в отчаянии долбить ногой в ворота ангара. Несколько ударов и надо мной зажигается свет. Яркий длинный фонарь вдоль ворот. А спустя еще минуту сбоку распахивается дверь и я слышу удивленный голос: