Пленники не спали. Хоть продержали их два дня в зарослях, на голой земле они успели вполне отоспаться. И теперь просто лежали в повозке, а над ними нависало безмолвное чёрное небо. Звёздный Воз, казалось, двигался вслед, покачиваясь вместе с ними от тряски.

— Звёзды… — тихо произнёс Варунок.

Он помолчал немного, разглядывая небо, и сказал:

— Давно я не смотрел на звёзды. Знаешь, я слышал много разных вымыслов и сказаний о том, откуда возникли они на небе, кто их зажёг, но никогда не верил ни одному из них. А ты, чародей, знаешь правду?

— Звёзды — это звёзды, — ответил Сокол. — Они такие же как Солнце, только лежат далеко за пределами мира. Оттого и кажутся точками.

— И всё? Так просто? — удивился юноша. — Но в этом нет никакой красоты.

— В смерти тоже нет никакой красоты, — мрачно заметил Сокол. — Но люди научились восхищаться и смертью.

Город встретил их хмуро, как бы заранее опасаясь любого, кто прибыл с полудня. Ворота даже днём оказались на запоре, чего здесь не случалось уже много лет. Монахов окликнули с привратной башни.

— Кто такие? — спросил стражник, лишь самую малость высунув голову из бойницы.

— Православные мы, — ответил Жмень. — Схимники.

— Из орды? — осторожно спросил стражник.

— Нет, — ответил монах. — Тут рядом, по делам ходили.

Ворота со скрипом открылись, пропуская отряд в город.

— Зачем людей повязали? — нахмурился воротный старшина, разглядев груз.

— Колдун это, — бросил Жмень в ответ. — И щенок его поганый. Не о чем говорить.

— Колдун? — переспросил старшина. — И что с того?

— Не лез бы ты не в своё дело, мирянин, — грубо ответил монах.

— Я город сторожу, — с достоинством возразил старшина.

— Вот и сторожи, — смягчил напор Жмень. — Дело доброе. А у нас свои заботы.

Повозка в окружении четверых монахов всё это время продолжала медленно продвигаться вглубь города и старшина, невольно удалившись от вверенных ворот, махнул рукой и вернулся к подчинённым. Правда, тут же подозвал парнишку из стражи.

— Сбегай-ка до Кудеяра, да расскажи всё. Не нравятся мне что-то монахи пришлые.

— Так, нет Кудеяра, — ответил тот. — Три дня тому назад в Корнике ушёл.

— Вот как? Ну, тогда Кистеню расскажи. Давай, не стой сусликом, дело серьёзное.

На удивление легко отвязавшись от стражи, Жмень вздохнул с облегчением. А рано ему вздыхать было. Люди на улицах оказались куда настырнее ополченцев. Завидев связанных старика и юношу, они удивлялись, подходили, расспрашивали монахов, а когда те отмахивались, шли вслед за повозкой, обращаясь напрямик к пленникам.

— За что тебя, дед? — спрашивал прохожий.

— За правду, сынок, — Сокол нарочно отвечал таким угасающим голосом, будто помирать собрался.

— А куда везут? — любопытствовал другой.

— На костёр… — вздыхал чародей. — Куда ж ещё за правду-то возят?

Жмень кусал губы, досадуя, что не догадался загодя прикрыть поганые рты. Теперь уж, на виду у всех, не заткнёшь. Ещё хуже может получиться.

Люди роптали. Далеко не все в Червленом Яру сторону церкви держали. Да и тот, кто православие исповедовал, против местной правды не шёл. А она, в этой мельнице народов, проста и ясна была — всяк человек свободен, коли на свободу другого не посягает.

И потому, отряд монахов обрастал народом как снежный ком. Кто-то предложил послать за атаманами, и несколько человек, не раздумывая, сыпанули по сторонам. А когда медленно двигающееся шествие достигло заезжего двора, там собралась уже добрая четверть города.

Жмень только диву давался: откуда что берётся?

Но монахи не растерялись. Проскочив в ворота, захлопнули створы перед носом толпы, которая уже разминалась свистом и угрозами.

Во дворе их встретил перепуганный Лунарь. Хозяин только-только прознал о странном шествии и, увидев монахов у себя, перепугался не на шутку.

— Куды ж вы, окаянные, так-перетак, с полоном лезете? — встал он, раскинув руки, как бы пытаясь преградить дорогу. — Разнесут двор к едрене…

— Заткнись! — рявкнул Жмень и, подозвав двух монахов, приказал. — Пленных стеречь.

Он слез с лошади и подошёл к хозяину.

— Что же это твориться такое?… — запричитал тот.

— У тебя остановился Лохматый, — монах не обратил внимания на нытьё Лунаря. — Где мне найти его?

Хозяин посмотрел на гостя безумными глазами, не понимая, какого ещё Лохматого тот собирается искать, когда его, вместе со всем двором, вот-вот поджарят. Жмень для убедительности ткнул кулаком в хозяйское брюхо и, повысив голос, повторил вопрос. Сбиваясь и путаясь, Лунарь, объяснил, как пройти в комнату разбойника.

Тем временем, люди на улице распалялись. Кто-то пустил слух, что старика собираются жечь прямо сейчас. По толпе шныряли какие-то люди и усердно подливали масла в огонь. То один, то другой горожанин исчезал на некоторое время из виду, а потом появлялся вновь, но уже с оружием в руках.

Через ограду полетели первые камни. Пока небольшие и не прицельно.

— Живодёры! — кричала негодующая толпа.

— А ну, выпускай старика и ребёнка!

— Где атаманы? — кричали одни. — Атаманов сюда!

— К чёрту атаманов! — возражали другие. — Разберёмся и так! Монахов самих на костёр затащим!

Жмене стало не по себе. Он велел припереть ворота бревном, а вдоль стены расставил подручных. Сам же поспешил разыскать Лохматого, с тем чтобы поскорее избавиться хотя бы от части обузы — спихнуть с рук колдуна. И пусть дальше уже разбойник изворачивается, как хочет. Жмене достанет возни и с княжичем.

Он быстро взбежал наверх и постучал в нужную дверь. Ему никто не открыл, но хриплый голос предложил войти.

Укутанный в плащ, разбойник сидел за столом, что-то вычерчивая ножом на замызганной поверхности.

— Ты Лохматый будешь? — спросил Жмень, усаживаясь на стул.

Разбойник в ответ кивнул.

— У меня для тебя товар, — сообщил монах.

Тот вновь кивнул.

— Изволь предъявить знак.

Высунув вторую руку из-под плаща, ватажник выложил наручь. Жмень внимательно осмотрел вещицу, собрался уже забрать себе, как разбойник угрожающе направил на него остриё.

— Сперва колдун, — прохрипел он.

Делать нечего. Жмень вернулся к повозке.

Двор, тем временем, охватила лихорадка. Постояльцы без толку носились из одного дома в другой, вязали узлами вещи, выводили из конюшен лошадей, запрягали в повозки. Толкались, ругались между собой. Некоторые, не понимая в чём дело, подумали, что на город обрушилась давно ожидаемая беда, и своими криками лишь прибавляли суматохи.

— Развяжи старику ноги, — приказал Жмень охраннику. — И передай его вещи.

Чёрный воин быстро исполнил приказ.

— Пойдём, колдун, — сказал монах. — И не надейся сбежать.

Сокол не ответил, лишь попрощался с Варунком, ободрив юношу напоследок

— Я вернусь, — сказал он. — Освобожу тебя.

— За меня не бойся, чародей, — звонко произнёс княжич. — Я выберусь. Эта тварь не посмеет меня тронуть.

— Давай иди! — грубо подтолкнул Сокола монах.

— Ответишь за всё, пёс, — сказал юноша.

— Пёс щенку не ответчик, — ухмыльнувшись, ответил Жмень.

Разбойник по-прежнему сидел за столом, играясь ножом. Монах посадил Сокола на стул, а сам остался стоять, вопросительно взирая на разбойника.

— Его оружие, вещи, — прохрипел разбойник, катнув по столу браслет.

Жмень бросил на стол мешок, забрал наручь и, не сказав больше ни слова, вышел вон. В комнате воцарилась тишина. Чародей сидел смирно, пытаясь получше разглядеть своего нового стража. Странный это был лиходей — толстая откормленная ряха, дряблые щёки, пухлые, не привыкшие к оружию, руки. Такому только шайку и возглавлять. Он и нож-то как следует держать не умеет.

— Чего смотришь, господин чародей? — спросил с улыбкой разбойник.