– Привет! – голос Кати вернул его из воспоминаний.

– Привет! – резко подскочив с табуретки от неожиданности, поздоровался он и застыл на месте. Лёгкое белое платьице, облегающее стройную фигурку девушки, и сияющая улыбка – на миг ввели его в оцепенение… «Это… Это вам», – Колька заворожённо протянул авоську со связкой свежих баранок, и, тут же спохватившись, быстро достал из неё красивую жестяную баночку: «А это – лично тебе!»

– Ой, а что это?! – глаза девушки вспыхнули от любопытства.

Она взяла подарок и заинтригованно приоткрыла крышку. Под солнечными лучами внутри переливались яркие разноцветные леденцы, а по кухне сразу разнёсся душистый фруктовый аромат.

– Коленька, спасибо! – с нескрываемым восторгом выговорила Катя, хитро прищурила глазки, и чмокнула парня в щёку.

– Папа, папа! – едва переступив через порог, Дашка радостно бросилась к отцу.

Степан протянул вперёд грубые ладони, как ту же две тонкие детские ручонки обхватили его за шею.

– Ну вот, хоть дочь увидишь, – Лиза закрыла за собой дверь и поставила на пол ведро с водой, – а то приходишь домой только переночевать. – с некоторой долей упрёка добавила она.

– Пап, посмотри какое я для куколки платье сшила! – чуть отстранившись от отца, Дашка с гордостью выставила напоказ самодельную тряпочную куклу, одетую в ярко-красное платье.

– Прямо-таки сама сшила? – деловито спросил он и посадил дочку к себе на колени.

– Ну-у-у… Мама помогала… – растягивая слова, смутилась девочка. – Совсем немного, самую малость!

– Ах ты моё сокровище! – Степан снова прижал к себе дочку и подмигнул жене.

В ответ Лиза расплылась в улыбке, а её глаза вмиг стали влажными, тем самым лишний раз подчёркивая сентиментальную натуру. Дашка же сияла от радости и внимательно рассматривала куклу, которую держала в руке за широкой спиной отца.

– А ты поиграешь со мной? – обратилась девочка к отцу.

– Обязательно поиграю, только немного позже.

– А когда?

– …Позже…

– Обещаешь? – полные надежд детские глаза теперь внимательно смотрели на отца.

– Обещаю! – не сумел сдержать улыбку он, и, выкрикнув «Ура!», девочка весело выскочила на улицу.

Дашка росла единственным ребёнком в семье, поэтому вся родительская любовь и забота доставались только ей, впрочем, как и повышенная притязательность со стороны отца, учитывая его суровый нрав и принципиальный характер. В свои шесть лет она уже старалась во всём помогать матери по хозяйству. Собственно говоря, и хозяйство было совсем небольшим – несколько соток огорода, одна коза да полдюжины кур. В свободное время Дашка часто играла с соседскими ребятишками и по-детски завидовала их большой и дружной семье, в которой воспитывалось четверо детей. Несколько раз она спрашивала у родителей, почему у неё нет братика или сестрички, но заметив резкие перемены в настроении матери, усмирила своё любопытство и в дальнейшем прекратила эти расспросы.

Первая беременность с последующим появлением на свет очаровательного крошечного создания, которому уже заранее было придумано имя – Даша, прошла без каких-либо осложнений. Однако, завести ещё детей у молодых родителей больше не получалось. Непонятный, и тем пугающий диагноз «вторичное бесплодие», поставленный в одной из Рязанских больниц пожилым доктором с бегающими глазами и седой козлиной бородкой, для Степана прозвучал как приговор. В отличие от смирившегося с данностью супруга, Лиза по-прежнему остро переживала из-за происходящего. Нескончаемый поток тягостных мыслей и безрезультатные, самоистязающие попытки понять «Почему?» и «За что?» не оставляли её. Но, как бы там ни было, в душе она надеялась, что у них всё ещё впереди, и непременно, когда-нибудь непременно (!) будет большая семья. Время шло, вот только ничего не менялось…

– Дорогой, а какие у нас планы на сегодняшний вечер? – Лиза подошла сзади и приобняла мужа, положив подбородок ему на плечо.

– У тебя есть пожелания? – вопросом на вопрос ответил Степан. – Или уже готовое предложение?

– Есть одно маленькое пожелание. Или предложение. Это как будет угодно…

– И какое?

– Я не знаю, как ты к этому отнесёшься… – заискивающе произнесла Лиза.

– Ну давай уже, говори, не томи!

– Я тут подумала, а может на танцы сходим?.. – ласковым, упрашивающим голосом сказала она, и Степан почувствовал горячее дыхание на шее.

Несмотря на непростой характер мужа, за всё время их совместной жизни Лиза отлично усвоила, как найти к нему подход. Знала, как можно о чём-либо попросить, в какой ситуации покритиковать, когда следует и поспорить, а в какие моменты – лучше вообще не трогать.

– Ну пожа-а-а-алуйста… – протянула она, видя сомнения супруга, и дотронулась губами до его небритой щеки. Тот заёрзал на стуле.

– …Хорошо… Пускай будет по-твоему.

– Спасибо!!! – Лиза радостно сжала кулачки, и как маленькая девочка бросилась к платяному шкафу, из которого тут же полетели на кровать летние платья и цветастые сарафаны.

На улице, у входа в единственный в посёлке магазин, стояла парочка.

Она (эмоционально размахивая руками):

– Вот так… Прям до слёз меня и довёл! Вцепился, как клещ. Наглый такой! А глаза! Глаза то какие! Взглянет – мороз по коже. Не удивлюсь, если из самой из Москвы по наши души его прислали! Всё личными связями интересовался. А какое ему дело до моей личной жизни, спрашивается?! Ещё про каких-то подозрительных посетителей выпытывал…

Он:

– А ты?

Она:

– А что я? Слежу я, что ли за всеми? Мне за это не платят.

Он:

– А если бы платили?

Она:

– Ну уж нет! Сто лет мне таких денег не надо!

Он (улыбаясь):

– Вот и зря – выдали бы тебе и форму, и револьвер. А самое главное – бирку[17] красную.

Увлечённые разговором они не заметили, как к ним подобрался неопрятно одетый, неухоженный мужичонка, про которого с иронией можно было бы сказать – местная «достопримечательность».

– П-п-привет, п-Петяй. – заикаясь, поздоровался мужичонка.

– Ну?.. – вместо ответного приветствия, нахмурился Пётр.

– Выручи?!

– Денег нет.

– Во-о-още?

– Вообще.

– Глафира батьковна, ваше б-благородие… – утратив интерес к несостоявшемуся собеседнику, с вселенской грустью в глазах, мужичонка переключился на его спутницу.

– Свинья на огороде ваше благородие! – желая поскорее избавиться от назойливого визитёра, повысив голос, пресёк его Пётр. – Она тоже не выручит!

– А если в долг? П-поллитру… – сделал очередную попытку мужичонка, но поймал на себе гневный взгляд и решил не искушать судьбу. – П-понял, улетаю. А п-п-покурить не найдётся?..

– Слышь, завязывай! – начал терять терпение Пётр.

– С чем? – осторожно осведомился мужичонка.

– Да совсем!

– Курить я буду, но п-пить не брошу! – твёрдо ответил тот, и пошатывающейся походкой направился куда-то дальше.

В это время в магазин заходил новый посетитель: «Здравствуй, Глафира. Привет, Петяй», – поздоровался он.

– Привет, Тантал! – учтивым голосом поприветствовал в ответ Пётр.

Посетитель зашёл в магазин и оттуда, неизвестно по какому поводу, послышался звонкий девичий смех продавщицы смежного отдела.

– Странно, – задумалась Глашка, – а почему именно Тантал? И что это слово означает?

– Не знаю, – пожал плечами, – такую вот гонялку приклеили[18]… Значит, до слёз, говоришь, довёл? – неожиданно вернулся к прерванному разговору Пётр. – А кого-нибудь конкретно он уже подозревает?

– Да что ты к нему привязался? Или, может быть, ты меня к нему ревнуешь?

– А хотя бы и ревную.

– Ой как! Смотрит лисой, а пахнет колбасой. Ревнует он… Ну, в таком случае, пригласил бы вечером девушку на танцы… – намекая на себя, кокетливо предложила Глашка.