Ина оглядела знакомую с рождения маленькую квартиру, потёртую мебель, стеллажи для книг, сделанные дедушкой Ильёй, и вдруг поняла, что видит всё это в последний раз. Вот так, как свой дом, который считала частью самой себя. Вот что значит вызов гвера…

*** –

Ауф! Ты что, даже на первое сентября не придёшь? – возмущалась Кася. – Твоя бабушка вообще в каком веке живёт? Чтобы тебя заставлять куда-то ехать. У нас же бассейн! И роллердром скоро откроют! Есть же другие варики. Пусть она сюда едет.

Ина молчала. Какой роллердром, какой бассейн, если полностью менялась её жизнь. И накатывал страх, потому что вдруг опять случится что-то плохое, и вот это всё, что она видит, исчезнет, как когда-то дом прапрадедушки в Ленинграде. А почему ещё может быть вызов гвера, если не из-за какой-то большой опасности? И ничего никому не рассказать – семейная тайна.

– А как же учиться будешь? – Мирослава была намного спокойнее и серьёзнее Каси. – Там школа есть? Хорошая?

– Конечно! – неожиданно для себя возмутилась Ина. – Это же не племя какое-то дикое, всего несколько часов на поезде ехать. И школа там есть! В ней ещё бабушка училась.

– Значит, зашкварная, – снова встряла Кася. – Наверняка криповая. Там, наверно, даже компов нет. Будешь мелом на доске писать. И тряпку мыть. Мне предки рассказывали.

– Мы в каком веке живём?! – Ина совсем рассердилась. Болтают всякие глупости, будто она в пансионат едет, как в июне. Тогда ей тоже ужасы всякие рассказывали, что в старом пансионате и душа нет, и полы дырявые, и вообще лучше бы в Тунис, а не в Пятигорск поехала. Тогда они тоже всё понапридумывали. А всё оказалось очень хорошо. Но потом она вернулась домой. А сейчас что? Разве они не понимают, что она не вернётся? Что это навсегда!

– А бассейн там есть? – Мирослава покачала сумкой, в которой лежали купальник и полотенце – девочки как раз шли с тренировки.

– Не знаю. В городе точно есть, но как до него добираться, понятия не имею. И есть ли там детская секция.

– Обидно будет, если нет. И соревнования пропустишь…

– И что с того? – грустно спросила Ина. – Я всё равно не побеждаю.

– Надо стараться, стремиться к успеху! – произнесла Кася наставительным тоном взрослой бизнесвумен, повторяя одну из любимых фраз своей мамы. – Тебе особенно. Иначе в Москву не вернёшься, так и застрянешь в той дыре, ничего в своей жизни больше интересного не увидишь.

Кася была уверена, что кроме Москвы и Питера в стране ничего интересного нет. Вот в Тунисе…

Ина знала, что это не так, потому что у бабы Валеры бывала раза четыре, городок помнила и даже немного любила. Как дети любят полусказочные места, в которых всё не так, как в обычной для них жизни. Но последний раз Ина ездила к прабабушке целых пять лет назад, всего на месяц. И не знала, как в таком городе жить постоянно. Тем более в собственном доме.

Девочки, видя её грустное настроение, потащили её к ларьку с напитками и угостили за свой счёт большим стаканом какао, которое Ина любила в любое время года, даже когда стоит жара, вот как сейчас. Настроение от этого не то чтобы улучшилось, но появилась надежда, что впереди не всё так плохо. И вызов гвера значит что-то не настолько страшное, как в прошлый раз. Может быть, даже наоборот, очень хорошее. Но всё равно было грустно.

***

Самым сложным при переезде, как поняла Ина на собственном опыте, оказывается не отобрать, что нужно взять с собой, а чем можно пожертвовать. (Жертвовать ничем не хотелось, но не возьмёшь с собой всё-всё, что накопила за тринадцать лет.) Самое сложное – упихнуть отобранное в коробки и написать, где что лежит.

«Интересно, а как американцы переезжают каждые несколько лет?» – думала девочка, утрамбовывая в картонный ящик свои игрушки. Это тоже была семейная традиция: можно бросить на старом месте мебель и почти всю посуду и одежду, потому что их всё равно купишь, а вот игрушки, фотографии, книжки – это всегда неповторимо. Это память семьи. И поэтому родители даже запретили думать оставить или тем более выбросить хоть одну игрушку. Да и Ина бы не смогла предать друзей детства, некоторые из которых когда-то принадлежали ещё её родителям. Вот и мучилась, упихивая растопырившего лапы голубого плюшевого кота и вытертого почти до дыр слонёнка.

Родители паковали книги. Оказывается, что когда книжки стоят на полках, они совсем незаметны, а если их достать, то горы томиков и томищ займут почти всю комнату и придётся пробираться между ними боком, словно на каком-то складе.

– Что с мебелью? – спрашивала мама у вернувшегося после беготни по всяким нужным делам папы.

– Нашёл покупателей. Согласны на нашу цену. А кухню лучше оставить тут. Риэлтор сказал, что если кухня в хорошем состоянии, то квартиру быстрее купят. И посоветовал оставить посудомойку.

– Ни за что! – возмутилась мама. – Не собираюсь я её оставлять. Она на кухне всегда нужна.

– Её паковать сложно, – вздохнул папа, – и там её некуда поставить. Ты же сама знаешь свою кухню.

Ину поразило это внезапное «свою кухню. Ведь говорил папа не об этой кухне, а о той, что где-то далеко, в другом городе. И она на самом деле мамина, потому что мама в том доме родилась и выросла. И теперь туда возвращается. А Ина? Наверное, тоже, потому что тоже родилась в том городе, так вот получилось. Но всегда считала родной вот эту квартиру. А теперь должна считать родным другой дом?

Наконец слонёнок был упихнут в коробку, она заклеена трескучим скотчем и водружена на пирамиду таких же коробок с номерами на боку. В файлике со списком вещей добавилось ещё с десяток строчек.

Девочка ещё раз взглянула на гору коробок, на пустые книжные полки и стол, за которым она делала уроки. Теперь не будет ни этого стола, ни полок, ни недавно купленной взрослой кровати, о которой она так мечтала. Всё это будет продано, едва они уедут. Дедушка Илья, папин папа, всё продаст. И контейнер с вещами он отправит, чтобы папу не задерживать.

Почему они продают квартиру, Ина не очень хорошо понимала. И знакомые родителей тоже. Ведь можно просто переехать, ничего не продавая и «обеспечив будущее ребёнка», как сказала мамина подруга. А мама Каси сказала, что переезд – это «убить всякие перспективы и похоронить себя в гнилой дыре». Вот если бы родители Ины переезжали куда-нибудь за границу…

Но если это вызов гвера, то надо подчиняться. Поэтому ни папа, ни дедушка Илья не удивлялись. Они тоже знали о легенде маминой семьи. И, кажется, у них когда-то тоже была такая легенда, но во время войны прадедушка Лука остался сиротой и мало что помнил. Сейчас самой старшей в семье была бабушка Валера, которую уважали все. И никто не спрашивал, откуда она узнала о вызове. Надо – так надо. Хорошо, что переезжать нужно только Ине с родителями, а не всей большой семье.

Повезло, что родителям не придётся долго работу искать. У папиной фирмы там филиал, папа просто туда перевёлся. А мама сразу работу нашла, даже без собеседования. То ли прабабушкины знакомые немного помогли, то ли тот самый вызов гвера. Но из-за этого переезд, который, как Ина слышала, обычно занимает очень много времени, у них получился почти мгновенным. Всего неделя, и вот уже они на чемоданах и билеты куплены.

Ина вздохнула, ещё раз взглянула на гору коробок и пустые полки, и раскрыла любимую книгу восточных сказок, которую собиралась взять с собой в дорогу. Эту книжку подарили ей на седьмой день рождения, и целый год она была у девочки самой любимой. А потом забылась и сиротливо лежала на дальней полке. Пока этой весной в класс не вернулась Кася с её фотографиями Туниса.

В тот день Ина достала книгу, едва пришла из школы. И с тех пор не убирала, держала на прикроватной тумбочке. Волшебные восточные сказки, когда-то казавшиеся полной выдумкой, теперь подтверждались рассказами Каси и яркими фотографиями далёкой страны. Ни познавательные передачи, ни рекламные ролики и снимки в инете, ни тем более сказочные фильмы не привлекали внимания Ины. А вот живой рассказ одноклассницы, любительские, косые и смазанные фотки, и тем более латунные украшения, которые после поездки постоянно носила Кася, были настоящими, не экранными.