4

Рано утром 1 августа Керстену позвонили из Хохвальда. Гиммлер вернулся в свою штаб-квартиру. Ему было очень плохо после напряженной работы, которую он только что выполнил. Доктора просили приехать сегодня же днем на вокзал в Берлине и сесть в личный поезд рейхсфюрера, направлявшийся в Восточную Пруссию.

Керстен спокойно и не торопясь позавтракал в семейном кругу. Он заказал машину на три часа дня. Этого было более чем достаточно. Поезд уходил ближе к вечеру. Что же касается дороги, то он ездил по ней столько раз, что его старый шофер знал на ней каждый поворот и каждую улицу в Ораниенбурге, единственном сколько-нибудь большом городе, через который надо было проехать.

Хорошо подкрепившись и выпив очень сладкого кофе, Керстен расцеловал своих и направился к автомобилю.

Шофер уже открыл дверь, но тут вдруг появился военный мотоцикл, едущий на большой скорости.

Солдат СС, покрытый пылью и потом, затормозил прямо перед Керстеном, спрыгнул с седла и протянул ему конверт со словами:

— От полковника Шелленберга. Очень срочно, господин доктор.

Керстен взял письмо и, так же как он делал всегда, отправил солдата отдохнуть и освежиться на кухню. Потом он спокойно и без особого любопытства распечатал конверт. Шелленберг часто посылал доктору записки или конфиденциальные ответы, чтобы его поддержать или что-то ему объяснить по поводу его ходатайств перед Гиммлером.

В конверте было письмо, написанное на бумаге обычного размера. Но в этот листок был вложен другой, гораздо меньше, сложенный вчетверо. Он упал на землю, и доктор его не заметил. Керстен поудобнее облокотился на машину, поставил палку рядом и принялся читать.

Но как только он разобрал первые слова, его лицо окаменело. Шелленберг писал:

«Будьте осторожны… Кальтенбруннер принял решение вас убить. Будьте предельно осторожны. Опасность неминуема. Несмотря на всю защиту, предоставленную вам Гиммлером, Кальтенбруннер решил с вами расправиться».

Больше в письме ничего не было. Керстен глубоко вздохнул и помотал головой, как будто оглушенный сильным ударом. Он наконец заметил маленький листок у себя под ногами, наклонился и поднял его. Там было написано: «По вашему обычному маршруту через Ораниенбург ехать нельзя. Поезжайте другой дорогой, в объезд через Темплин. Ваш обычный путь смертельно опасен».

Первым делом Керстен инстинктивно вернулся в дом и взял из ящика большой револьвер, на который у него было специальное разрешение Гиммлера. Он спрятал его в карман пальто. После чего он стал размышлять. Надо ли следовать совету Шелленберга? Конечно, между ними установились прекрасные отношения. Но этого было совершенно недостаточно, чтобы слепо верить начальнику разведки войск СС. Единственным настоящим и надежным другом Керстена в окружении Гиммлера был Брандт. Для Шелленберга же превыше всего были его собственные амбиции и холодный расчет. Его совет мог быть хитростью, уловкой, средством избавиться от Керстена. По какой причине? В чью пользу? Как разобраться в той скрытой, но беспощадной войне за превосходство, в интригах и контринтригах, которые плели заместители Гиммлера?

Одной рукой доктор вытер выступивший на лбу пот. Другая сжимала револьвер в кармане легкого пальто.

«Спокойно… — сказал себе Керстен. — Надо подумать».

Он попытался вспомнить все, что знал о характере Шелленберга. В окружении Гиммлера у него был только один опасный соперник, только один заклятый враг — Кальтенбруннер. И именно сейчас кровавая работа, которую шеф гестапо выполнял вместе с Гиммлером, дала ему больше шансов потеснить начальника разведки в глазах хозяина и заслужить его благорасположение.

Перед лицом такой серьезной угрозы Шелленбергу было выгодно не только поберечь доктора, но и оказать ему существенную услугу — чтобы Керстен потом не остался в долгу и поддержал его перед Гиммлером в борьбе против Кальтенбруннера. Для Шелленберга это было бы наилучшим средством восстановить равновесие.

За окном взревел мотор. Керстен вышел из дома и увидел, как эсэсовский мотоциклист исчез за поворотом аллеи.

Доктор сел в машину и сказал шоферу:

— Отправляемся… Но сегодня через Ораниенбург не поедем… Мне больше нравится другая дорога, через Темплин. Надо же иногда что-то менять.

Во время поездки никаких происшествий не было. Керстен вовремя добрался до вокзала в Берлине и сел в специальный поезд до штаб-квартиры Гиммлера. Закрывшись в купе, он сразу внимательно перечитал обе записки Шелленберга и убедился, что они не заманивали в ловушку. Но можно ли быть уверенным, что это не было вымыслом или блефом, призванным дешево купить признательность доктора своему спасителю?

5

На следующее утро Керстен доехал до ответвления железной дороги, которая вела в Хохвальд. Личная машина Гиммлера уже ждала там. Его тут же отвезли в барак рейхсфюрера. Он лежал на неудобной и узкой кровати, скорчившись от боли.

Доктор немедля приступил к лечению. Гиммлер сразу почувствовал себя много лучше. Сделали паузу.

— Какое счастье, мой дорогой Керстен, видеть вас, когда вы мне так нужны, — сказал Гиммлер.

— Однако на этот раз вы едва не лишились возможности когда-либо меня увидеть, — спокойно ответил доктор.

— Почему? Как? — воскликнул Гиммлер.

— Я считаю, что избежал очень серьезной опасности, — ответил Керстен. — Смертельной опасности. Убийства.

Гиммлер в замешательстве посмотрел на Керстена:

— Я ничего не понимаю. Вы шутите или…

Керстен заговорил чуть громче. Его голос дрожал от волнения, которое он был не в силах сдержать:

— У меня есть причины полагать, что Кальтенбруннер хотел меня убить.

Гиммлер закричал:

— Да полно вам! В Германии не может произойти ничего, о чем бы я не знал!

— И все-таки на этот раз вы не знали.

Гиммлер мигом сел на краю кровати. Его пальцы нервно теребили пуговицы ночной рубашки, он этого не замечал.

— Но как же это? Чего я не знаю?

Керстен достал из кармана две записки Шелленберга и протянул их рейхсфюреру:

— Прочитайте, прошу вас.

Гиммлер вырвал листки из рук доктора, пробежал взглядом:

— О господи! Господи! Это невозможно!

Он протянул руку, нажал на кнопку звонка у изголовья кровати. Вошел охранник-эсэсовец.

— Брандта ко мне! Сейчас же! — приказал Гиммлер.

Личный секретарь появился в комнате через несколько секунд.

Все еще сидя на грубо сколоченной кровати и в одной ночной рубашке, Гиммлер произнес быстро и вполголоса:

— Слушайте, Брандт. У меня к вам поручение чрезвычайной важности. И выполнить его надо в условиях абсолютной секретности. Прочитайте эти письма… Хорошо. Сможете ли вы узнать в Берлине, правда ли это, но так, чтобы никто не мог даже заподозрить, что вы ведете расследование по этому поводу?

— Можете на меня положиться, рейхсфюрер, — ответил Брандт.

6

На следующий день Брандт вернулся.

Он не объяснял, ни где, ни каким образом он получил информацию. Это было не нужно. В секретных службах правил закон джунглей. У Кальтенбруннера были двойные агенты в сетях Шелленберга, а у Шелленберга тоже были свои агенты в сетях его конкурента. А Брандт, в свою очередь, за счет Гиммлера платил как деньгами, так и покровительством своим информаторам из высших чинов, которых он завел в окружении и шефа гестапо, и начальника разведки. Все это в конечном счете подпитывало подозрительность, ревность и ненависть, приводящие порой к настоящим преступлениям.

Брандт вернулся в Хохвальд во время сеанса лечения и отчитался перед Гиммлером в присутствии Керстена.

Рейхсфюрер и доктор узнали обо всем одновременно.

Шелленберг сказал правду. Кальтенбруннер тщательно подготовил западню, чтобы убить Керстена. Если бы доктора не предупредили, он попал бы в засаду. В отчете был описан конкретный механизм.

Кальтенбруннер вернулся в Хохвальд вместе с Гиммлером, после того как их совместная работа по пыткам и истязаниям была выполнена. 31 июля шеф гестапо узнал от самого рейхсфюрера, что Керстена назавтра вызовут к нему в штаб-квартиру. Это значило, что днем 1 августа он должен будет сесть на специальный поезд из Берлина. Службы Гиммлера знали, что для того, чтобы добраться из Хартцвальде до Берлина, доктор всегда ездил наиболее короткой дорогой, через Ораниенбург. Но примерно за двадцать километров до Ораниенбурга дорога проходила через небольшой лес.