Орали они так громко и яростно, во всю мощь своих легких, что некоторые даже сорвали глотки – при этом они все равно пытались что-то сипеть – Питер же явно наслаждался подобным рвением, слушая этот рев словно прекрасную музыку, скрестив руки на груди с довольной улыбкой. Наконец, вдоволь наслушавшись дифирамбов в свою честь, он прервал нестройный хор:

– Ладно, ладно, вот теперь-то я узнаю старых добрых разбойников. Знакомьтесь с новеньким – это Макс, который, я уверен, в скором будущем внесет посильную долю в наше нелегкое дело. Но с ним вы еще успеете пообщаться поближе, как только он чуть освоится, а сейчас – свободны. Ух! Ух? Мать вашу, где его черти носят?

– Ух скоро вернется, – тут же шагнул вперед невысокий паренек с мутными слезящимися глазами; смотрел он на Питера с подобострастной улыбочкой, будто впервые увидев перед собой живого кумира. – Он пошел силки проверить.

– Ему заняться что ли нечем больше? – проворчал Питер. – Еще б отправился яму под нужник копать, будто у нас рук не хватает… Спасибо Рыб, – тот просиял, как начищенный пятак и ажно надулся от важности, презрительно поглядывая на столпившихся вокруг парней. – Ладно, как появится – пусть сразу дует ко мне, – произнеся это, Питер оглядел переминающихся с ноги на ногу мальчишек и добавил: – А у вас работы нет, кроме как у меня под ногами путаться? Ближайшие три дня Длинный драит котел, но вряд ли откажется от пары помощников. Например, это будут…

Парней будто бы ветром сдуло и через мгновение в лагере снова кипела жизнь. Кто-то латал одежду или чинил сети, угрюмый тип со шрамом через все лицо точил большой охотничий нож, то и дело проверяя остроту лезвия подушечкой большого пальца, Рыб вернулся к ощипыванию птицы, походившей на индюшку, а чернокожий, устроившись под ближайшее дерево и сложив руки за голову, прикрыл глаза, мурлыкая под нос какую-то песенку – словом, каждый здесь занимался кипучей деятельностью или, во всяком случае, пытался ее изобразить. Идя за Питером, Макс ощущал спиной десятки любопытных взглядов. Так наверное встречают каждого новенького – без открытой вражды, но с вызовом, будто бы спрашивая: «Чего ты стоишь? Ты хищник или добыча?». Думается, Глеб с Лехой по сравнению с местными могут показаться сущими лапочками…

Питер привел Макса к дубу, в котором была вырезана крепкая дверь. И пройдя через оную, они попали в огромный зал, где, похоже, спали мальчишки – об этом говорили самодельные койки, висящие тут и там, гамаки или же матрасы, что представляли собой набитые травой мешки, сшитые из разных тряпок, и валяющиеся прямо на полу. В дальнем углу с потолка свисала веревочная лестница, к которой сразу направился Питер и ловко взмыл наверх. Поднявшись вслед за ним – не столь быстро, конечно же – Макс очутился в просторной полутемной комнате и с любопытством огляделся.

Под ногами ковром стелилась шкура огроменного медведя. По правую руку находилось окно с видом на море, где черной точкой виднелся «Веселый Роджер». По левую руку стояла самая что ни на есть настоящая низкая кровать, в изголовье которой был пузатый сундук. Прямо перед Максом же расположилось большое кресло, местами изъеденное молью, за которым к стене ножом была пришпилена карта острова – притом довольно подробная – а над ней крест-накрест висели кривые сабли.

Питер плюхнулся в кресло и тут же закинул ноги на подлокотник. Макс огляделся – но более стульев или табуретов здесь не было. Взглянув на кровать, Макс посмотрел на Питера – тот благосклонно кивнул и Макс аккуратно уселся на краешек.

– Что ж, как первые впечатления? – спросил Питер, покачивая мокасином.

– Тут все очень… необычно, – признался Макс, стараясь как можно более аккуратно подбирать слова. – Нужно привыкнуть, осмотреться.

– Согласен, мало кто вливается в коллектив и привыкает к новой жизни вот так сходу, – кивнул Питер. – Ничего, притрешься. Даже Умник за своего сошел – а он тот еще зануда, уж поверь, тебе тоже плешь проесть успеет.

– Слушай, а сколько я буду здесь находиться? – спросил Макс.

– Не понял?.. – мокасин застыл в воздухе.

– Ну, помнишь, ты говорил о том, что я смогу вернуться домой после того, как выплачу долг…

– Уже соскучился по мамочке? – насмешливо протянул Питер, сощурив глаза. – Или по тем недоноскам, что чуть не оставили тебя без штанов?

Макс ничего не ответил, но, видимо, его набыченный взгляд сказал сам за себя, так как Питер закатил глаза и поднял перед собой ладони:

– Ладно, ладно, шучу. Боже, если мы вдруг решим провести конкурс за звание «Душнила года», я и не знаю, на кого ставить – на тебя или Умника… Все, прекращаю обезьянничать. Признаю, меня иногда заносит. Давай так: буквально через несколько дней я планирую провернуть одно дельце и мне понадобится каждая лишняя пара рук. Поможешь мне – и я верну тебя домой, обещаю. Хоть в тот же самый проулок. Уговор?

Макс взглянул на Питера – сейчас, кажется, он был абсолютно серьезен, и даже чертики в его глазах перестали отплясывать джигу – и согласился:

– Уговор. А че за дельце-то?

– Узнаешь вместе со всеми, когда настанет время, – уклончиво ответил Питер. – Не то, чтобы я тебе не доверяю, просто…

В этот момент раздался тихий шорох – и из люка вылез жилистый парень с ежиком коротких волос и худым вытянутым лицом.

– О, какие люди. Ух – это Макс. Макс – это Ух, – представил их друг другу Питер; Ух молча окинул Макса внимательным взглядом. – Ух – моя правая рука и единственный – кроме меня, разумеется – кто может раздавать тут приказы. Если он скажет спрыгнуть со скалы, ты спрашиваешь: «С какой?», если он попросит нагадить под ближайшее дерево – будь добр снять портки и не выходить из кустов, пока не наложишь огромную кучу. Усек? – не дождавшись даже кивка, Питер повернул голову к Уху. – А теперь расскажи, пожалуйста, за каким хреном ты поперся лично силки проверять?

– Просто развеяться решил, Пит, ноги размять, – вздохнул Ух и пригладил пятерней волосы. – Сам понимаешь – то Спичку жевуны сожрали, то Зяблика пираты грохнули…

– Понимаю, – перебил Уха Питер и кинул на Макса быстрый взгляд, точно бы предупреждая, что сейчас Питер с Ухом не вдвоем и здесь находятся лишние уши. – Но твоя шкура слишком дорогого стоит, чтобы вот так запросто ей рисковать. Так что в следующий раз отправь Длинного или Рыба, а коль размяться решишь – вокруг лагеря побегай. Идет?

Ух только коротко кивнул.

– Чудно, – улыбнулся Питер и сдвинул колпак на затылок. – Есть что-то, требующее моего внимания?

– Серьезного – ничего, – начал отчитываться Ух, заложив руки за спину; выглядел он как солдат, которого вызвал на ковер генерал; впрочем, наверное то было недалеко от истины. – Почти сразу после твоего ухода Длинный поспорил с Бобром, что тот не сможет залезть на верхушку бананового дерева. Бобер, конечно же, навернулся, но уцелел – повезло, что в кусты грохнулся. Однако в ближайшие дни ходить сможет только с палочкой, да и то не факт.

– Сам виноват, – фыркнул Питер. – А ты, кстати, почему их не остановил? Ты вроде как дико не любишь подобные развлечения.

– Мне нужно было отлучиться из лагеря, – уклончиво ответил Ух. – Потом заболел Див. Перекупался ночью в озере. Утром на боль в ухе жаловался, а еще через день вообще с постели встать не смог. Умнику удалось кое-как сбить жар, но Диву бы отлежаться.

– Сколько?

– Пару дней. А лучше недель.

– Столько времени у нас нет, – решительно заявил Питер и Макс заметил, как омрачилось лицо Уха. – Максимум – три дня, не более. Пираты в этот раз всего один раз по мне пальнули, да и то, походу, чтоб меня не обидеть. А я нарочно вокруг их корабля несколько кругов сделал – думал, может уснули. Видимо, Крюк приказал беречь порох – а значит, они что-то замышляют. Так что пускай Див будет так любезен высморкать сопельки и вернуться в строй. У нас каждый человек на счету.

– Как скажешь, Пит, – немного помолчав кивнул Ух. – На этом все.

– Чудно, – Питер хлопнул себя ладонями по коленкам. – У меня для тебя важный приказ – позаботься о новичке. Макс – скажи: «Привет!» новой жизни.