Из тех же знаний поверженного врага извлёк все сведения о Чернобохе, о его Сумеречном царстве. Знал, где оно находилось. Иногда Змияд посещал его.
Затем оживил всех тех, кто ещё недавно бился против него, и повёл к Кощееву царству. В последний момент юноша осознал, что не стоит оставлять и самого Змияда: вдохнул новую жизнь в бездыханное тулово, принудил магией идти с собой. Мёртвый властелин сумеречного царства выглядел почти живым, ежели не обращать внимания на его безжизненные глаза и недвижно застывшее лицо без всякой мимики. Даже смертельная рана в груди не замечалась, настолько она была мала, а вытекшая наружу кровь осталась под змеиными доспехами.
Даже саранче принц повелел лететь сверху. Возможно, она ещё ему пригодится. Саранча не осмелилась ослушаться и последовала за ним.
Поздно ночью устроил привал, дабы отдохнуть самому и дать передышку саранче. Она уже едва летела, натужно взмахивая натруженными крыльями, но роптать не смела.
Утром Азван продолжил путь.
Местность имела заметный уклон, постоянно понижалась. Невольно рождались опасения: куда же ведёт дорога, уж не в самую ли глубь земли? Говорят, именно там находится Тёмное царство.
Растительность скудела, становилась всё более однообразной. Запах от неё шёл необычный и крайне неприятный. От него по телу северянина порой пробегала холодные мурашки.
Порой высоко в небе пролетали чёрные вороны и хрипло кричали, словно предвещая все мыслимые беды.
В конце концов, юноша со всем своим воинством оказался на практически пустом пространстве, на котором находилось много останков костей людей, лошадей и разных диковинных созданий. Также валялось ржавое оружие, такие же доспехи, рваная одежда и почти напрочь сгнившая обувка.
Ощутил особую эманацию местности, из которой в его голове родились образы эпической битвы. Слева от себя заметил относительно свободное от всех останков битвы место, где угадывалось древнее захоронение.
Азван подошёл к ней, крайне заинтригованный: чьё оно?
Повернулся и спросил безмолвно стоящего Змияда: чьё это посмертное обиталище? Тот не ответил, ибо давно был мёртв, даже рана на его груди у сердца давно не кровоточила. Юноша сам проник в его память, сразу же получив необходимый ответ.
…Некогда сюда пришёл великий лучезарный архимаг с далёкого Запада. Лучезарным его называли по той причине, что он умел сиять столь сильно, что никто не мог прямо смотреть на него. По пути лучезарный архимаг одолел отца Змияда и в великом самомнении решил покорить Кощеево царство, но пал от могучей руки Чернобоха. Оставшиеся в живых соратники предали земле останки своего предводителя и удалились.
Азван задумался: даже лучезарный архимаг не устоял перед Чернобохом. Сможет ли он справиться с ним? Сомнения в том имелись.
Подумал: «Вот бы узнать, насколько велики способности этого самого лучезарного архимага? Но Змияд этого не ведает, ведь с тем имел дело его отец…»
Тут же ахнул: он же только что легко получил все необходимые знания мёртвого Змияда, хотя уже до того отзеркалил их и хранил в своей памяти. Мог бы получить всё это же самое оттуда, из того, что заимел! Но смог всё узнать от мертвеца! А в могиле тоже лежит мертвец, пусть и убитый давным-давно, можно ли хоть что-то узнать из его памяти?..
Расслабился, вчувствовался в исходящую от хладного упокоища сильнейшую эманацию, напрягся… И к нему медленно, но всё же потекли древние знания архимага, самые разнообразные и мощные. Некоторые совершенно незнакомые юноше.
Принц долгое время находился в трансе, совершенно недвижимый, пока поток информации не прекратился. После занялся её осмыслением. Крепко-накрепко запоминал необходимые заклинания, иные сразу же применял. В том числе и его чары, вызывающие лучезарность. Даже поглядел на себя глазами наиболее близко сидящей на земле саранчи, которой он позволил отдохнуть. Та не смела на него глядеть, отводила глаза, как и все её сородичи. Пришлось её заставить. Саранча аж затрепетала всем телом от невыносимого жёлто-золотого сияния мага. Он то усиливал его, то уменьшал, добавляя тот или иной цвет. Потом окрасился во все цвета радуги, вложил всю свою магическую мощь, и управляемая Азваном саранча заверещала от невыносимого её глазами зрелища настолько сильно, что он позволил её отвернуться.
Снял лучезарность и задумался над ней и всеми теми знаниями, которыми обладал архимаг, у которого он их отзеркалил.
Несколько позже ему вспомнилась гробница Величайшего из величайших - Диводара, которую он посетил у мёртвого города в пустыне. Пожалел, что тогда не знал, что способен обратиться к памяти даже усопшего. Решил в будущем обязательно побывать на том месте и попробовать это сделать.
С такой мыслью и продолжил путь.
…Далее встретилась ещё одна могила, намного более древняя. Юноша засомневался, сможет ли он узнать, кто в неё положен? Змияд помочь ему не мог, ибо просто этого не знал. Принялся действовать сам. Напряг все свои силы, и те, что получил с магией лучезарного мага, и всё же в конце концов принцу удалось получить все знания и из этой могилы.
…В ней был похоронен могущественный кудесник далёкой северной благословенной Даарии, где жил богоподобный народ, владевший сокровенными знаниями. Они были очень сильны и прекрасны собой. Белокожие, голубоглазые, светловолосые даарийцы на голову или две превышали обычных людей. Они никогда не болели, жили столько, сколько хотели, а затем умирали по своему желанию, когда пресыщались жизнью. День в Даарии длился ровно полгода, а затем наступала столь же длительная ночь. Ни жары, ни холода там не было. Управлял ими кудесник Астрант, владевший поистине безграничными магическими силами. Он подчинил себе все сопредельные пространства, а затем, прослышав о Чернобохе, отправился к нему, уверенный в своём превосходстве. Но одолеть не смог…
Азван на некоторое время задержался у могилы кудесника Астранта, осваивая его знания.
Невольно внимание принца привлекли хриплые, обдающие холодком не только уши, но и душу человека, крики воронов, находящихся сверху под нависающими грозовыми тучами. Подсознательно он сначала уловил их интерес к себе и своей необычной рати, а затем осознал их необычную сущность. Хозяин оазиса Вивейн поделился с ним умением создавать материальные сущности, в том числе, например, - воинов. Творились они из элементарных частиц воздуха, воды, песка, глины и всего того, что имелось поблизости, а эти птицы были совершенно иные…
Тут же к юноше пришли – как зеркальные отображения – тех заклинаний, которые сделали их реальными: исходным материалом послужила чистейшая магия. И только она одна. Вороны были несокрушимыми, уничтожить их могла только магия, ничего иного. Рассмеялся: зная заклинание, он легко мог снова превратить их в ничто, в то, чем они и были прежде.
«Только зачем? – пожал плечами. – Пусть себе летают, всё выглядывают и доносят. Это даже к лучшему. Пусть знают, что я иду на них».
А сам занялся осмыслением новой магии. Совместил новое заклинание с тем, что уже знал, создав своё, совместив всё лучшее из обоих.
Затем создал себе из чистейшей магии саврасого коня, точное подобие того, на котором ездил его брат Светодол, только несколько большей величины. В пути на ночь не остановился, немалую часть ночи дремал, покачиваясь в седле, а каменные создания его рати в отдыхе не нуждались. Слабая саранча выбилась из сил, и принц позволил ей удалиться восвояси, сочтя бесполезной в будущем жарком деле. Это он знал по опыту лучезарного мага и кудесника из Даарии, которые стали ему известны вместе с прочими знаниями и чарами.
К намеченной цели прибыл уже утром. Оно оказалось чрезвычайно хмурым и прохладным. Небосвод закрывали тяжёлые серые тучи, словно бы готовых разразиться холодными ливнями.
Юноша увидел, что его ждали. Сплошной стеной выстроилось напротив бесчисленное вражеское войско, оба фланга которого уходили за горизонты.
Азван не позволил холодку проникнуть в своё сердце: он должен идти вперёд, и он пойдёт, чего бы ему это ни стоило! Там была прекрасная Миляна, и он освободит её. Иного быть не могло.
