Они дошли до оливковой рощицы, где в скудной тени деревьев сидел практически голый человек, скрестив ноги и опустив на бёдра руки. Он напоминал статую. Только напоминал, а вот вокруг него находились настоящие каменные статуи двенадцати мартихор. Это всё Азван хорошо рассмотрел издали с помощью заклинания дальновидения. Только магическая сила Венцеста заставляла их двигаться. Да и это ему удалось лишь в первый раз, а затем он смог привести в действие лишь половину из каменных чудощ, на остальных у него сил не хватило.

Азван попытался установить с Хозяином оазиса ментальную связь, но тот не реагировал, а в свои мысли зайти не позволил. Они оказались закрыты наглухо. Даже не отзеркалились, удивив принца.

Хотел было уйти, но заметил, что Элама стоит рядом словно бы в трансе с остекленевшими глазами. Лишь после следующего обращения к нему ожил, зашевелился и сказал:

- Господин, большую признательность тебе через меня высказал Венцест. Когда настанет время, он поговорит с тобой.

Уходя от оливковой рощи, Азван принял решение, которое тут же огласил старосте:

- Я отправлюсь в Занзизар. А потом вернусь к вам. Надеюсь, у Венцеста сыщется для меня время.

- Мы будем ждать твоего возвращения, господин, - согласился Элама.

Глава 13

Глава 13. Вор в Занзизаре

Совсем не так Явхак представлял себе жизнь в Занзизаре, как она у него сложилась.

У бывшего караван-баши Хидомона имелись близкие люди в городе и он, попрощавшись со всеми, ушёл к ним с надеждами на помощь.

Куацы Бажанг и Инхар имели большие дома и семьи в Занзизаре, потому Явхак предполагал, что они сразу направятся к себе. Он же решил выяснить, где самый большой базар, последовать туда и облегчить кошелёк, а то и два-три у ротозеев. Затем намеревался спустить всю добычу в злачных местах в компании легкодоступных красавиц…

Но Бажанг безапелляционно заявил, что Явхак должен пойти с ним: мол, он считает сие долгом чести, ему никак нельзя оставить своего спасителя на произвол судьбы в незнакомом городе. Тоже самое сказал и Инхар.

Явхак мысленно обругал себя за то, что рассказал купцам о том, что никогда прежде не бывал в Занзизаре, и теперь не может отвязаться от их услуг. Они оба считали своим долгом отблагодарить его за освобождение от пут разбойников.

Напрасно вор уверял Бажанга с Инхаром, что ничего особенного не сделал: так уж случилось, что он оказался связан не особенно крепко, потому сумел освободиться (соврал, каким методом это сделал), а затем смог заняться путами других. Так что они ему совсем ничем не обязаны. Но даже красноречие и пылкость речей ему не помогли. Купцы сочли это за скромность и только усилили рвение в уговорах строптивца.

В результате ему пришлось пожить несколько дней сначала у Бажанга, а затем у Инхара. Явхаку отводили самые почётные покои для гостя. Он познакомился с семьями купцов. Каждый из них купил ему по новому костюму, предлагали брать деньги, сколько понадобится.

Явхак от денег отказывался, а затем как-то оказался на базаре, увидел беспечного молодца, пышно разодетого, с увесистым кошельком на широком шелковом поясе. Не смог удержать себя, и заметно облегчил его через прорезь, сделанную своей острейшей круглой пластинкой, зажатой между пальцев. Испытал профессиональное удовольствие и, уже находясь в стороне, смеялся над профаном, который задумал ухарски выпить большую пиалу холодного шербета, а потом полез за деньгами и не нашёл их в пустом кошеле. Долго потом вор с удовольствием вспоминал вытянувшуюся физиономию зеваки и каждый раз прыскал.

А вот в доме Инхара испытал досаду и некоторый стыд, когда тот стал убеждать взять на расходы немалых размеров кошель: мол, для того, чтобы он мог в городе купить всё то, что ему захочется. Купец думал, что у его гостя денег совсем нет, и ушёл огорчённый, что не сумел уговорить Явхака.

Тот же строил планы, как уйти от опеки купцов, исполняющих свой «долг чести», и вести вольную жизнь искусного вора в очень богатом городе. Ух, как он заживёт в Занзизаре, он же тут словно матёрый волк среди отар ягнят!..

И тут его проблема почти решилась. Бажанг повёл Явхака в город, там на условленном месте их уже ждал Инхар. Они все трое зашли в цирюльню, где ими занялись умелые брадобреи. Явхаку они укоротили причёску, безукоризненно побрили лицо, затем вытерли его полотенцем, смоченным в тёплой воде, настоянной на розах. Купцам побрили головы и укоротили их бороды.

Когда всё это закончилось, они все трое сошлись, то Бажанг торжественно сообщил Явхаку:

- Это твоя цирюльня. Мы купили её тебе вместе с Инхаром, - и протянул свиток: - А это купчая, свидетельствующая о покупке. Она заверена тремя людьми, из числа самых известных и уважаемых в Занзизаре. Бери! Цирюльня твоя. Ты уже отказаться не можешь.

Работники цирюльни хорошо слышали сказанное, но купец поднял свиток повыше, дабы они видели его, и, сказал, показывал другой рукой на Явхака:

- Это ваш хозяин, согласно этой купчей.

Явхак принялся благодарить своих благодетелей, ругая себя за длинный язык, ведь по пути в Занзизар он рассказывал всем, что является сыном брадобрея, которого отец обучил этой профессии. Потому купцы и купили ему именно цирюльню.

Она находилась практически в центре города, но просторной улице, где имелось немало лавок и разных заведений, потому клиентов в его цирюльне всегда имелось немало. Доход она приносила немалый. Так что досадовал Явхак недолго, ведь никто не заставлял его работать с утра до вечера, этим занимались его работники, он же мог проводить время где угодно и как угодно.

Дабы уйти с глаз купцов, которым он, несмотря на их хорошие чувства к нему, являлся всё же некоторой помехой, как и они ему, Явхак попросил у них некоторую сумму в долг и купил неплохой дом на той же самой улице, где находилась его цирюльня. Конечно же, он предпочёл бы опустошить пару десятков кошельков для этого, но тогда бы у всех – и у Бажанга с Инхаром – появился вопрос: откуда он взял деньги? Родились бы подозрения. А так Явхак выглядел вполне добропорядочным и честным человеком.

Долг же возвращал частями в конце надели поочередно то одному купцу, то другому из тех денег, что ему приносили из цирюльни. Себе он оставлял лишь самую малость, будто бы на повседневные расходы. На самом деле Явхак тратил намного больше, время от времени взрезая кошели ротозеев, но не слишком часто, дабы не возникло подозрений, понимал ценность репутации добропорядочного горожанина.

Вора терзали прямо противоположные чувства. С одной стороны жизнь у него шла весьма благополучно, он свёл знакомство с рядом уважаемых людей, с несколькими купцами, чиновниками и даже с Хойсаном, главой стражников квартала, в котором жил. Тому немало способствовало явное покровительство Бажанга и Инхара, весьма известных купцов в Занзизаре. С их помощью Явхак владел цирюльней и домом, имел постоянный и немалый доход. При этом он не мог заниматься тем, что умел лучше всего – воровать. Сам подивился, насколько сильно ему хотелось этим заниматься, настолько большое удовольствие он получал, обкрадывая простаков.

Посмеялся пришедшей ему в голову мысли, что мог бы делать это без всякой пользы для себя, только от самого воровства, ведь тратить украденное он не мог. Даже не позволял себе заказывать самые дорогие блюда в харчевни, ведь все знали, что он живёт предельно скромно, аккуратно возвращая по частям взятые в долг средства. На самом деле у него имелось денег очень даже много, они лежали в устроенном им тайнике под полом в углу комнаты, ибо публично тратить их он не мог. Досадовал, качал головой и ругался, думая об этом.

А потом случился вообще диковинный для Явхака случай.