– Я не сильно Вас напугала? Извините, но почему-то не заметила вовремя Ваше присутствие. – я остановилась в нескольких шагах.

– Что ты, милая, я ждала тебя. Это ты меня прости, что напугала. Нужно было раньше тебе показаться. – улыбка озарила красивое лицо незнакомки.

Я не могла оторвать от неё глаз. Чувство узнавания крутилось где-то на подкорке, но ускользало от меня, как только я пыталась за него ухватиться.

– Мы знакомы, ведь так?

– Ты выросла, Лика. Я хорошо знала твою маму, а тебя помню трёхлетней крохой. Марина приходила ко мне вместе с тобой несколько раз. – печаль набежала на лицо женщины, словно туча, вмиг обозначив опустившиеся уголки губ.

– Жаль, судьба забрала её с твоим отцом так рано.

Я стояла и не могла произнести ни слова! Боль пронзила всё тело, сковав его! Перед глазами внезапно, снова и снова, как на репите, закрутились кадры последних мгновений этой трагедии: вот врачи суетливо перекладывают окровавленное тело мамы на носилки, поднося кислородную маску к бледному лицу, вот выкатывают аппарат для прямого массажа сердца…. и вот рука мамы безжизненно падает вдоль носилок и оглушающая тишина, которую нарушает шум лопастей вертолёта скорой помощи. Но только забирать уже некого! Кажется, я пошатнулась, потому что почувствовала тёплую руку на своей ледяной ладони и успокаивающее поглаживание вдоль спины.

– Милая, прости меня! Я не думала, что ты всё ещё так близка к этому! Посмотри на меня, посмотри! – шёпот дошёл до моего сознания и я вскинула глаза на женщину. Меня тут же окутали тёплые волны, как в одеяло завернули и спокойствие стало проходить от её рук по всему моему телу.

– Лика, теперь я понимаю, почему должна была с тобой встретиться. Ты понимаешь, но не можешь отпустить родителей. Но ты должна, слышишь, дитя? Ты должна открыть дорогу и им и себе!

– Как Вас зовут? – я вцепилась в руки женщины, как в спасательный круг в море боли и отчаяния.

– Клавдией меня кличут. Можешь тётей Клавой меня называть. – она не пыталась отстраниться. Наоборот, обхватила моё лицо ладонями, притягивая ближе к себе и укладывая мою голову себе на плечо.

– Почему я увидела так чётко, будто это произошло только что здесь и сейчас?! Я же понятия про это не имела! – мой голос сорвался и перешёл на хриплый шёпот.

– Марина беспокоится за тебя. Чувствует, что винишь себя в этой трагедии. Поэтому и показала всё это для твоего понимания. Ей тоже нет покоя. Поэтому и я здесь, дитя. Просила она присмотреть за тобой.

– Но как?! – я широко открытыми глазами смотрела на Клавдию. Может, мой мозг от переутомления подкидывает мне фортели?!

– Силой некой я владею. Чудеса не творю, но многие вещи вижу и могу. Довезёшь меня до дома, заодно и дорогу ко мне узнаешь. Знаю, что часто встречаться придётся нам.

– Да, конечно! Прошу в машину. – я открыла дверь и помогла Клавдии устроиться на сидении.

Она назвала адрес и я поняла, что живём мы не очень далеко друг от друга.

Её дом располагался в старом районе, окружённом зеленью. Здесь было тихо и спокойно. Старушки сидели почти на каждой лавочке возле подъездов, беседовали друг с другом и зорко следили за порядком. Машин тоже в это время было немного и я спокойно припарковалась в небольшом «кармане». Заглушив мотор, я повернулась к своей попутчице и снова встретила внимательный взгляд. Её глаза были неподвластны возрасту: блестящие, ярко-голубые, не подёрнутые возрастной пеленой, они сверкали на лице. И, хотя морщин было немало, но, как ни странно, они не портили симметрию и не убавляли очарования. Волосы, уложенные в косу на затылке, были густыми и блестящими. Я не могла определить её реальный возраст из-за этих противоречий.

– Семьдесят шесть мне будет в следующем месяце. – Клавдия снова открыто улыбнулась, показав белые, ровные зубы.

– На лице у тебя этот вопрос написан, я не читаю мысли. Ну что, готова ко мне в гости зайти или подумать тебе время дать? Постой, я чувствую твою сильную усталость. Не буду вносить смятение в твою растревоженную душу сегодня. Но предупредить тебя должна: в скорости встретишь ты молодца, затронет он твоё сердечко серьёзно. Но и опасность вместе с ним войдёт в твою жизнь. Подумай хорошо – сделать шаг к нему или от него ты должна будешь. Приезжай, как почувствуешь тягу ко встрече со мной, Лика. Ты никогда не помешаешь мне, дитя. – она потянулась и коснулась мягкими губами моего лба, осенила меня крёстным знамением и выйдя из машины, пошла к среднему подъезду. Дозор из старушек встретил её очень радостно и приветливо, но задерживать не стали и женщина скрылась за дверью.

Глава 8

Я ошеломлённо откинулась на спинку и какое-то время смотрела на закрытую дверь. Во мне бушевали два противоположных чувства: хотелось бежать за Клавдией и от неё. Она одновременно притягивала и пугала меня. И этот калейдоскоп кадров-видений! На также я понимала, что эта встреча должна была состояться. Где-то в глубине души я невольно чего-то ждала и только сейчас поняла, что именно эту встречу! Но Клавдия права – мне нужно время, чтобы всё осмыслить и разложить по полочкам.

Домой я не ехала, а ползла почти пешеходной скоростью. В голове было столько мыслей, что не могла ухватиться ни за одну конкретную. Они сплетались и потом разбегались, как бильярдные шары от хорошего удара, оставляя в мыслях мешанину и сумятицу. Хотелось понять всё сразу и не получалось сложить хоть одну чёткую картинку. Я поставила машину и медленно побрела к подъезду. Моя квартира находилась в девятиэтажном доме, который был сложен из цветных кирпичных блоков и походил на детский конструктор. Свою двухкомнатную квартиру я выбрала на четвёртом этаже, потому что любила вечерами сидеть на широком подоконнике с кружкой чая и какой-нибудь вкусняшкой, наблюдая за жизнью внизу. Смотрела на мелочи, которые не замечала во время суеты: на огни машин, которые на круговом движении создавали видимость хоровода светлячков; на воды реки, в которых бриллиантами отражались огни стоящих вдоль неё фонарей; на цвета витрин и рекламы магазинов, похожие на картинки в калейдоскопе. Всё это меня подпитывало энергией, которая исходила от вселенной. А если мне хотелось тишины, то я устраивалась на балконе в своей спальне, которая располагалась на противоположной стороне и окнами выходила во двор. Здесь создавалось ощущение, что я одна в целом мире. Зайдя в квартиру, я только успела поставить сумочку на тумбу, как из зала раздалось хрипловатое «мяу» и серый пушистый кот, важно подойдя, начал ластиться об мои ноги. Это было моё сокровище! Когда я переезжала в эту квартиру и переносила последние вещи из машины, пошёл сильный дождь. Полило как из ведра! Я добежала до соседнего подъезда и встала под козырёк. Только отряхнула воду с капюшона кофты, как услышала еле слышное шевеление. Оглянувшись и никого не увидев, я подошла к краю ограждения подъезда и разглядела серый комочек, весь в грязи и кое-где даже в кровавых пятнах. Будто почувствовав моё присутствие, он поднял голову и на меня глянули глаза такого насыщенного зелёного цвета, что казалось, изумруды вложили в глазницы. Котёнок даже не мог нормально мяукнуть, а только еле слышно хрипел. Моё сердце перевернулось, дыхание перехватило! Аккуратно взяв невесомый комочек, я бегом направилась к машине, не обращая внимания на потоки воды, обрушившиеся на меня. Приехав в ветеринарную клинику и ожидая своей очереди, я рассматривала этого несчастного. Шерсть свалялась клочками, живот был раздутым, как шар, кожа на ощупь обжигала, нос, потрескавшийся от сухости, и лапы были в крови. У меня слёзы навернулись на глаза: такой кроха и столько уже пришлось испытать!

– Ты потерпи, Рейн. Тебе здесь помогут обязательно! – я аккуратно гладила котёнка, а он смотрел на меня своими красивейшими глазами, доверяя. И я поняла, что не смогу его отдать кому-нибудь. Это мне Вселенная подарила шанс спасти очередную жизнь. Нам пришлось долго лечиться, но, когда всё прошло и котёнок начал развиваться, никто не верил, что это одно и то же животное: шерсть стала гладкой и длинной, на ушах выросли кисточки, а лапы стали такими грациозными, что его походка завораживала. Я так и оставила ему кличку Рейн, потому что он правда был похож на дождь, во время которого я его нашла. Взяв кота на руки, я прошла на кухню к мискам. Как ни странно, со своей аристократической внешностью, в еде Рейн был абсолютно непривередлив. Мог даже суп поесть. Но я старалась его побаловать. Достав «Феликс», наложила в миску и села на пол, облокотившись спиной о тумбу кухонного гарнитура. Это была наша традиция: Рейн ел, а я его гладила по шелковистой спинке. Только после этого ритуала начинала заниматься своими делами.