Только сейчас Тимофей обратил внимание, что дом, на пороге которого он стоял, не был огорожен забором, в отличие от остальных строений. Вчера, выходя на прогулку, он не придал этому значения. Решил пройтись вокруг и увидел ещё один вход в этот же дом, на двери висел замок. Заглянул в окно, но разглядеть ничего не удалось.

«Странно как-то, – размышлял Тимофей, – ограды нет, каких-либо дополнительных построек, как это водится в хозяйских дворах, тоже. Только одиноко стоящий дом на земельном участке и всё. Дрова и те на улице, а не в специальном сарае». С безветренной стороны, у стенки дома были сложены чурки. Набрав охапку, Тимофей вернулся в дом.

В печке потрескивали дрова, в комнате было тепло. Облокотившись локтями о стол Тимофей уплетал запечённое мясо, прихлебывая из кружки простоквашу. Утро уже давно прошло. Наручные часы, подаренные бабушкой на восемнадцатилетие, показывали начало одиннадцатого. Интересно, куда запропастилась Алгыстаанай?

В магазине было тихо. Два мужика копались в ящике, позвякивая гвоздями, из посетителей больше никого не было.

– Здравствуй, – при виде Тимофея лицо Аглаи просияло. – Как чувствуешь себя?

– Здравствуй. Сегодня совсем отлично, будто ничего и не было, – улыбаясь, ответил Тимофей. – Словно приснилось все то, что со мной произошло.

– Что же такого с тобой все-таки произошло? – Аглая с интересом смотрела на гостя в ожидании рассказа.

– Ничего интересного. Сначала с волком встретился, потом в буран попал, – равнодушно ответил Тимофей. – Обычное дело.

– Расскажу как-нибудь. Ты мне лучше скажи, куда Алгыстаанай запропастилась? Со вчерашнего вечера её не видел.

– А ты разве не знаешь? – удивилась Аглая, уставившись на парня безумно красивыми синими глазами в обрамлении черных ресниц. – Ах, ну да, ты же у нас пришлый и дружбу с местными ещё не завёл, оттого и не знаешь, что у нас тут творится.

– А что такого у вас творится? – заинтересовался Тимофей.

Разговор их прервали мужики, которые пришли за гвоздями. Выбрав наконец нужный товар, они расплатились и вышли. Тимофей вопросительно уставился на Аглаю, ожидая продолжения рассказа.

– Помнишь, два мужика задрались, когда ты в первый раз к нам зашёл?

– Ну помню, и что? – удивился Тимофей.

– А то, что одного их них сегодня нашли мёртвым, – прищурившись, таинственно прошептала Аглая. – Мать ранним утром направилась к тебе и увидела, как кто-то лежит на дороге, присыпанный ночным снегом. Подумала, что пьяница какой не дошел до дома и околел от холода. Перевернула мужика на спину, а у него охотничий топорик между глаз торчит.

– Фу, страсти какие! – Тимофея передернуло. – И что дальше?

– А ничего, – равнодушно ответила Аглая. – В райцентр его наш участковый отвез, и маам заодно.

– А ее-то за что? – встревожился Тимофей.

– Да ни за что! Тимофей, ты что, не соображаешь? – удивилась Аглая. – Ну она ведь его первая нашла, она медик, будет помогать следствию.

– Ну если так, то понятно.

В магазин вошли пятеро мужчин. Трое сели за стол и принялись играть в кости, тихо между собой переговариваясь. Двое других купили бутылку водки, сделали заказ на отварное мясо с черемшой и хлебом и сели за другой стол.

– Я сейчас, подожди минутку, – сказала Аглая и скрылась за узкой дверью.

Тимофей стал невольно прислушиваться к разговорам мужиков.

– Да говорю же тебе, из-за алмазов его убили, – убеждал один из тех двоих, что ожидали заказ. – Выиграл он у артельщика, а тот решил вернуть проигрыш. Артельщик и тюкнул его топориком, потому как тот добровольно вернуть алмаз отказался, да и свои камни засветил во время игры.

– А с какого прииска тот артельщик был, кто-нибудь знает?

Разговор прервался. Аглая подошла к столу с заказом.

– И когда теперь Алгыстаанай вернется? – спросил Тимофей, разглядывая товар на полках. – Скучно мне, не знаю, чем себя занять.

– Если погода не поменяется, думаю, к концу дня вернутся.

– Ты сама здесь со всем управляешься? – сделав жест в сторону полок с товаром, спросил Тимофей. – Еду кто готовит?

– Дед всему хозяин, это его магазин. Приболел он сейчас, вот самой и приходится крутиться. А так обычно он торгует, а я еду готовлю, мать с райцентра привозит то, что потребуется, мне помогает, когда от дел своих свободна. Когда бабушка была жива, она с дедом со всем этим управлялись, а когда её не стало, мне пришлось вместо неё за всё браться. С того и живем. А ты по каким делам в селение наше шёл? Как долго пробыть у нас собираешься?

– Не в ваше селение я шёл. Буран мои планы изменил.

Дверь в магазин распахнулась.

– Хвала духам предков! – воскликнул мужичок якутской внешности в оленьей парке, быстро приблизился к Тимофею и, ухватив за руку, потащил на улицу. – Пойдем быстрее!

Там он почти толкнул парня в нарты, сказав:

– Помощь твоя нужна.

Оленья упряжка мчалась по уже проложенному пути, поднимая в морозный воздух снежное облако. Поселение осталось позади. На вопросы Тимофея якут ничего не отвечал, только нервно гикал на оленей, подгоняя их бежать ещё быстрее. Ехали они по заснеженной равнине минут пятнадцать, когда вдали серым пятном на белом фоне показалась стоянка оленеводов.

– Иди за мной быстрее, – скомандовал якут и почти побежал к оленьему загону. В небольшом отдельно сооруженном загоне на подстилке из сухой травы лежал жеребец. Практически весь зад его был изодран, на ногах виднелось множество укусов, кое-где отсутствовала шкура.

– Что я могу сделать? Здесь нужны специальные инструменты и медикаменты, а у меня ничего этого нет, – с сожалением сказал Тимофей.

Жеребец поднял с травы голову, повернул ее в сторону Тимофея и посмотрел измученными темно-карими глазами, словно поняв, о чем тот говорит. Тихо простонав, он потянулся бархатным носом к руке человека. Тимофей подставил свою ладонь, жеребец прикоснулся к ней мягкими бархатистыми губами, словно поцеловал.

– Как мне тебе помочь? – жалость захлестнула все нутро парня, невидимая рука сдавила горло, перекрыв дыхание.

Погладив приятный на ощупь конский нос, Тимофей сглотнул ком в горле и обратился к якуту, молча стоявшему позади.

– Покажи мне, что из медикаментов у вас имеется, – только сейчас до Тимофея дошло: откуда этот якут знает, что он может лечить животных? – А откуда ты знаешь, что я ветеринар?

– Края наши хоть и просторные, обширные, сарафанное радио у нас работает исправно.

Откинув полог чума, якут нырнул в проем, Тимофей последовал за ним.

Алгыстаанай обрабатывала рваные раны на ногах молодого якутского мужчины. Они молча поприветствовали друг друга кивком головы.

«Раны похожи на те, что у жеребца, – подумал, Тимофей. – А вот и сарафанное радио собственной персоной, конечно же, это Алгыстаанай сказала, что я ветврач».

Алгыстаанай, понимая ситуацию, отдала в распоряжение Тимофея свой медицинский чемодан. Свою работу в оказании первой помощи она уже выполнила, и чемодан ей был без надобности. Осталось уговорить парня поехать к ней в поселок, в ее фельдшерскую мини больницу на время лечения. Раны требовали ежедневной обработки и перевязки.

Уверенными манипуляциями Тимофей обрабатывал раны. Сомнения о том, как без снотворного наложить швы, рассеялись: пегий сылгы[14] вел себя спокойно. Словно телепатически, он считывал мысли Тимофея: «Потерпи, родной, иначе тебе несдобровать, да и мне репутацию испортишь». Конь понимал и терпел, тем самым давая возможность человеку заштопать его шкуру, изодранную волками.

– За жеребцом нужен уход, – сказал Тимофей собравшимся у стойбища мужчинам. – Утром и вечером необходимо обрабатывать раны, ну хотя бы на первых порах, пока немного затянутся.

Мужики зажеркотали на только им известном наречии.

– Одним языком с Алгыстаанай говорите, – сказал самый старший из присутствующих. – Такие же слова Алгыстаанай сказала про нашего Бэргэна.

Если Бэргэна можно было отвезти в поселок и там в ФАПе лечить, то за жеребцом уход должен быть на месте.