Когда не осталось ни мыслей, ни надежд — лишь отчаянный безмолвный крик, — все внезапно прекратилось. Будто кто-то повернул переключатель, остановив бешеную карусель мучений…

…и меня выбросило на твердую землю. Я судорожно втянул в легкие жгучий, насыщенный кислотой воздух.

Сколько я так пролежал, борясь с желанием вывернуться наизнанку, не знаю. Мутило невыносимо, голова раскалывалась от вороха смутных картин, оставшихся в памяти после адского перехода. В себя меня привел странный отдаленный звук: не то лязг металла, не то скрежет огромных жвал, — который заставил поднять голову и оценить обстановку. Я прислушался — звук затих.

Окончательно придя в себя, я огляделся. То, что я увидел, было до боли знакомым и в то же время чуждым. Это была все та же Террастера, но настолько изуродованная и искаженная безжалостным течением времени в бета-мире, что узнавалась лишь по отдельным фрагментам пейзажа, намертво врезавшимся в память.

По земле стелились кислотные испарения. Почва, иссушенная и потрескавшаяся, была изъедена бесчисленными кислотными дождями, прошедшими за тысячелетия. Она источала тошнотворные миазмы, от которых слезились глаза и першило в горле.

Со всех сторон возвышался лес — исполинские каменные колоссы, чьи фиолетовые стволы уходили в непроглядную высь, теряясь в ядовитом мареве. Их ветви изгибались причудливыми узлами, образуя непроницаемый свод над головой. Ни единого просвета, ни клочка неба — только удушающий полумрак и пульсирующие отблески зловещего сияния в глубине минеральной листвы. Между стволами и ветвями тянулись бесконечные полотна паутины, сплетенные в затейливые, почти гипнотические узоры. Серебристо-серые нити толщиной с руку взрослого мужчины источали едва уловимое свечение и беспрестанно подрагивали, будто в предвкушении жертвы.

Из переплетений ветвей свисали чудовищные черви — каждый размером с гигантскую змею. Они извивались, их бугристые тела покрывала слизь, отливающая тошнотворной зеленью, а пасти щерились кольцами острых как бритва зубов. Черви висели вдоль стволов и меж ветвей, я кожей ощущал их внимание. Казалось, стоит шелохнуться — и твари обрушатся вниз, ввинчиваясь в плоть и вырывая куски мяса.

Вся эта жуткая, извращенная флора и фауна дышала смертью и безысходностью, будто сама Бездна вывернула свое нутро наизнанку.

Воспоминания о первом посещении бета-мира наложились на увиденное, и я застыл, чувствуя, как липкие пальцы страха пробираются под доспех и сжимают горло. Мысль о том, чтобы взлететь, пробиться сквозь этот смертоносный полог, показалась не просто безумной — самоубийственной. Малейшее неосторожное движение грозило обречь на жуткую смерть.

Где-то над деревьями должно было быть небо Террастеры, затянутое свинцово-бурыми тучами. О том, что оно есть, говорили всполохи ослепительных молний. Вместо освежающего дождя тучи приносили потоки едкой кислоты, что с шипением разъедала и без того умирающую землю. Капли этой жижи прожигали экипировку и плоть, оставляя дымящиеся язвы. Каждое прикосновение отдавалось адской болью, хотя и не наносило урона.

Минутку… Только подумав об уроне, я осознал, чего не хватает. У меня полностью пропал интерфейс!

Попытка открыть профиль мысленно не увенчалась успехом — похоже, здесь что-то изменилось. Не было ни командной панели, ни мини-карты, ни каких-либо подсказок системы. Только я и это враждебное пространство. Оставалось надеяться, что мои способности и перки остались при мне — ведь кислотный дождь не наносил мне вреда, а значит, Стоик работал.

Позади, едва различимые сквозь клубящийся смог, виднелись руины инстанса, из которого мы с Тиссой, Краулером и Дэкой вышли меньше часа… или почти десять тысяч лет назад. Сейчас, казалось, в его недрах затаилось что-то куда ужаснее того, с чем мы там встретились в Дисе. Вокруг царил полумрак, лишь светящаяся паутина и пульсирующие наросты на стволах давали скудный, болезненный свет, от которого резало глаза и ломило виски.

Вся эта чудовищная картина, все это невыразимое запустение давило на психику, порождая в душе первобытный, иррациональный ужас. Даже воздух, казалось, был пропитан им — каждый вдох давался с трудом, легкие горели, наполняясь взвесью кислотных капель.

Оставаться здесь было нельзя. Потеря десяти процентов опыта с каждой смертью приведет меня к полному развоплощению через… Прикинув в голове, я вздохнул. Десятков шесть смертей, и я скачусь до первого уровня, после которого все закончится. Меня убивали кролики в окрестностях Тристада, что уж говорить о чудовищах Террастеры, которые изначально были тысячных уровней?

Твою же мать, Пайпер… Что ты натворила?! Оглушенный и подавленный, я чувствовал, как остатки надежды утекают сквозь пальцы, словно вода. Раньше у меня оставалась надежда, что меня вытащат из капсулы. Сейчас…

«Встряхнись, Скиф!» — мысленно рявкнул я. Нельзя сдаваться! Да, я слишком сильно устал, но нужно двигаться. Искать выход и цепляться за любой намек на спасение. Иного выбора, кроме борьбы до последнего вздоха, у меня все равно нет. Пока сердце бьется, пока разум живет — я буду сражаться. До самого конца.

Кое-как я поднялся на ноги, пошатываясь и борясь с подкатывающей к горлу тошнотой.

Что я имею? Интерфейса нет, но способности остались? Нужно убедиться.

Очень аккуратно, чтобы не коснуться паутины, я взлетел. Мои ноги оторвались от земли — отлично, самый важный после Ясности навык работает!

Я попробовал применить один из своих навыков, не требующих ресурсов, — Жуткий вой. К моему удивлению, способность сработала: из груди вырвался пронзительный, леденящий кровь звук, многократно усиленный неестественной акустикой этого места.

Едва отзвуки Жуткого воя стихли, как в ответ со всех сторон послышался зловещий лязг и клацанье, будто сама Бездна пробудилась, потревоженная моим появлением. Этот омерзительный звук нарастал, заполняя все пространство, отдаваясь вибрацией в каждой клеточке тела. Казалось, бесчисленные жесткие лапы и хитиновые панцири пришли в движение, увлекаемые жаждой свежей добычи.

Так, нужно валить отсюда, да поскорее. Я мысленно пожелал активировать Глубинную телепортацию, и…

Тщетно! Ничего не произошло! Может, нужно уточнить? Активировав навык, я мысленно указал конечную точку — Кхаринзу. Ничего. Черт, придется уходить на своих двоих — через лес и его кошмарных тварей.

Очень медленно и осторожно я сделал первый шаг, потом второй. Каждое движение давалось с трудом: вязкая почва то проваливалась, то жадно облепляла ступни.

В этот момент под ногами задрожала земля. Я похолодел — твари, древние порождения изувеченной эволюции, почуяли мое присутствие и устремились на охоту. Они пока скрывались за деревьями, в ядовитом мареве, но их близость была почти осязаема. Липкий страх подкатывал к горлу, а сердце бешено колотилось, готовое вырваться из груди.

Спасительный Полет здесь был бесполезен. Путь к отступлению преграждали исполинские каменные деревья, чьи ветви смыкались над головой, образуя беспросветный свод. Я попытался взлететь, надеясь спастись от наседающих тварей, но едва оторвался от земли, как в воздухе мелькнуло нечто огромное и стремительное.

Гигантский шипастый червь толщиной с мою талию и длиной в несколько метров спикировал с ветвей и обвился вокруг торса склизкими кольцами. Его жвала вонзились в мое плечо, мгновенно прошивая броню насквозь. Боль была настолько сильной, что перед глазами поплыли багровые пятна, но от урона спасла включившаяся Алмазная кожа, которая звенела и трещала, полностью блокируя урон, но держалась.

Я рванулся, пытаясь освободиться, но червь держал крепко. Его мерзкое тело пульсировало и извивалось, покрывая меня вязкой слизью. Всей моей силы, поднятой за счет Единства, не хватало, чтобы вырваться. Да и действует ли здесь божественный навык?

Мне пришлось потратить драгоценные секунды, вырываясь из смертельных объятий червя. Кое-как я сумел рассечь его невероятную твердую шкуру и воткнуть острия Кос Жнеца в мягкую податливую плоть. Издав пронзительный визг, червь разжал тиски и рванул прочь, но наверху, в каменной кроне деревьев, уже мелькали новые змеевидные тени.