Спустя какое-то время книга оказалась прочитанной, и Дарина обратилась к старушке.

– Вот, прочитала, – объявила она.

– Неужто!

– Уже поздно… я опоздала… я грешница…

– Это ты о чём? – не поняла старушка.

– Я беременна.

– Откуда ты это знаешь?

– Мне мама сказала…

– Сказала?!

– Меня на днях затошнило, и я тогда пожаловалась маме – вот она и сказала, что такое происходит, когда забеременеешь.

– И что?

– Она сказала, что мне ещё рано иметь детей…

– Вот дурёха! – рассердилась старушка и, увидев испуганное лицо внучки, продолжила: – Это я так не о тебе, моя миленькая.

– Бабуленька, – взвыла внучка, – только не ругай мамочку.

– Не буду, не буду, – проворчала она. – Только ты сама успокойся.

– Бабуленька!..

– Теперь тебе нужно думать не только о себе…

– Я знаю, – с грустью улыбнулась она.

За эти дни Дарина морально повзрослела.

Бабушка знала, что её внучка сожительствовала с взрослым человеком, но до поры до времени помалкивала – и вот теперь пришлось заговорить о нём.

– А он… он-то… ну, об этом знает? – запинаясь, спросила она.

– Пока нет.

– Пока… – задумалась старушка. – Пусть обязательно узнает: не дело лишать ребёнка… будущего ребёнка отца.

Дарина вздохнула и улыбнулась.

– А я и не собираюсь его лишать…

– Рада, небось, – смягчилась старушка.

– А как с учёбой?..

– С учёбой? – призадумалась она. – Учёба никуда не денется… Ну пропустишь год-другой… А то и вовсе на заочное учиться перейдёшь.

– Можно и так, – согласилась Дарина.

– Вот со следующего года и переведёшься, если не хочешь терять год-другой.

– Нет, не хочу…

Дарина возобновила свои уединения, и старушка заставала её за чтением книги. Иногда Дарина молча стояла в углу комнаты и вопрошающе смотрела на иконы: одна – Спаситель Вседержитель, другая – Казанская Божья матерь. Но дело до молитв ещё не доходило.

– Бабушка, а как быть с тем, что у него уже имеются двое… две дочери?

– Они уже взрослые и не особенно-то нуждаются в отцовской опеке.

– Так-то оно так, но… – усомнилась она в правоте бабушки.

– Но… – перебила старушка. – Согрешила… вот и спасайся теперь своим будущим ребёнком… Из двух зол выбирай меньшее. Да и выбором ты, если заметить, не больно-то богата.

– Вообще-то, да…

Так внучка проводила свои выходные у бабушки… За это время значительно похолодало. Лежал снег и не таял. Вот-вот придёт сама зима…

Наконец Горюнов дождался своего отпуска и в начале декабря рейсовым автобусом отправился в Велижаны. Вечерело и темнело довольно-таки быстро. Горюнов высадился из автобуса, когда успело стемнеть, и отправился по адресу, который дала мать Дарины. Встречный морозный ветер обжигал лицо Горюнова, но ему казалось это даже приятным. Он с жадностью вдыхал тот морозный воздух, приводивший его разрозненные мысли в логический порядок.

«Пора… давно пора покончить со всей этой… этой беспорядочностью, – подумал он, но опомнился, вдохнув морозного воздуха. – С какой это беспорядочностью? Ах да!.. Между женой и… и Даринкой… Раиса – это теперь прошлое, а Даринка – настоящее и будущее… А где же я? – мысленно удивился он. – Уже не там – в прошлом, но ещё и не там… эх, вновь это не там… не в будущем. Но от кого зависит само будущее? Разумеется, от всех слагаемых: меня, неё (он имел в виду Дарину) и времени… А сколько сейчас времени? – он хотел достать из кармана смартфон, чтобы узнать, который час, но тут же передумал и продолжил размышлять: – А, какая разница, который час. Не всё ли равно, когда совсем стемнело. Темно… темно… Даже эти вот уличные светильники не способны нормально освещать улицу… дорогу. Так оно всё и в жизни: когда светло, когда темно… Вот темень проклятая… – выругался он, споткнувшись обо что-то на дороге. – Вот так и в жизни случается… Не запнулся ли я и в самой жизни? Вот в скором времени всё и узнается…» – с этим роем мыслей в голове он подходил к дому, который светился приветливыми огнями окон. По крайней мере, так казалось Горюнову.

Его встретила старушка, не проявив ни радости, ни неудовольствия. Её равнодушный вид никак не подействовал на самого Горюнова. Эта нейтральность, как он сам полагал, легко способна измениться в ту или иную сторону – хорошую или плохую. И вот куда переметнётся настроение старушки, как теперь понимал Горюнов, зависело именно от него. Однако он смутился: он не знал, ему ли начать разговор или старушке. Повисла пауза (как ему показалась, затянувшаяся), которая продолжалась всего пару мгновений.

– Добрый вечер, – всё-таки сказал он первым и смущённо улыбнулся.

– Вот, значит, ты какой, – и без радости, и без сожаления сказала старушка, посмотрев ему в глаза.

Горюнов вновь улыбнулся, не зная, что ей ответить.

– А-а, улыбаешься, окаянный, – усмехнулась она.

– А что делать? Не плакать же?

– Не плакать, – передразнила она его. – А надо бы…

Горюнов с сожалением вздохнул.

– Да ещё и вздыхает… Не вздыхай… Ну, проходи, гость дорогой, раз пришёл, – сказала она весело и хитро.

Сняв с себя уличную одежду и обувь, гость прошёл в комнату, куда предложила пройти хозяйка. Она заметила в нём некую напряжённость и даже растерянность.

– Ну и чего ты как настороженный сурок прислушиваешься и оглядываешься? – возмутилась старушка, поняв, в чём дело. – Нет ещё Даринки… Не приехала ещё из города, – и она взглянула на часы. – Хотя уже время приехать… Неужто не приедет? – спросила она сама себя.

Горюнов испугался, что она действительно может не приехать. Старушка заметила это и поспешила его успокоить.

– Нет, обязательно приедет… увидитесь нынче же…

– Хорошо бы, – тупо обрадовался он.

Старушка вздохнула и намеревалась выйти из комнаты, как вдруг стукнула дверь в сенях, а через пару мгновений – и дверь в дом. Старушка встретила Дарину на пороге.

– Что, холодно?

– Морозно, бабуля…

Горюнов услышал её голос, поднялся со своего места, но выйти из комнаты не решился. Он бездумно притаился.

– А у нас гость…

– Гость? – бессмысленно произнесла Дарина и тут же, будто её ударило током, стала расспрашивать: – Какой?.. Разве?.. У нас?..

Гость вышел из комнаты. Увидев его, она обрадовалась и испуганно насторожилась. Эта двойственность и ввела Горюнова в очередную нерешительность: он ещё не соображал, как вести себя здесь, в этом доме.

– Ну и хватит тебе стоять на пороге, – заметила ей старушка.

Дарина как будто пришла в себя, сняла верхнюю одежду и обувь и сразу прошла на кухню. Следом за ней – старушка. Они завели между собой монотонный разговор. Горюнов прислушивался к нему, но ничего не мог понять. Он вернулся на прежнее место и стал дожидаться, сам не зная чего.

Через полчаса Дарина подошла к Горюнову и, поцеловав его, предложила пройти на кухню, к столу. Он радостно и послушно последовал за ней. На кухню они вошли бок о бок. Он занял место, на которое указала Дарина, а она села напротив него…

Вскоре старушка оставила их наедине, понимая, что им необходимо поговорить.

– Я в отпуске с сегодняшнего дня, – объявил он ей, чтобы как-то начать разговор.

Но диалог как-то не клеился. Дарина знала, что его появлению у неё дома нужно было только радоваться, но вот выразить свою радость она затруднялась. Дарина забыла, какие вообще при этом должны проявляться эмоции. И вообще, уместны ли они в таких случаях.

– Я понимаю, что это так неожиданно для тебя, – сказал он, выждав время.

– Правда, это как-то неожиданно, – согласилась она. – Арсений, но ты ещё не знаешь, какая неожиданность ждёт тебя самого.

Он не то удивился, не то испугался.

– Но не пугайся прежде… Она для тебя, думаю, не настолько ужасна.

Горюнов насторожился, сосредоточив своё внимание.

– И что это?

– Элементарная обыденность…

– Обыденность? – как бы ужаснулся он.