– Вот, сокол мой, – улыбается Галя. – Артист.

Потом начинают петь актёры, цыгане влёт подыгрывают и получается очень здорово. Царит приятная и тёплая атмосфера, любовь и братство для избранных.

– Иосиф, Иосиф, давай к нам, нужно срочно спеть!

Несколько артистов под руки подводят Кобзона. Я киваю, он меня помнит, разумеется. На открытии в «Москве» он тоже был, правда уже не как исполнитель. Я замечаю, что Галина хмурится, глядя на него. И сам Иосиф, встретившись с ней взглядом, сразу становится серьёзным. Он быстро освобождается от рук своих похитителей и, извинившись, уходит.

Галина качает головой. Что-то было, видать.

– Ребята! – громко говорит она. – Да тише, тише вы! Слушайте! У меня появились новые друзья. Егор, Павел и Ирочка, она же принцесса Монако из ЦК комсомола.

Все аплодируют. К столику возвращается Борис, но на его месте сидит Саша Абдулов.

– Погодите хлопать. Они ещё ничего не сделали. Вот пусть они и споют, раз Иосиф нас бросил и сбежал.

Все хлопают и кричат. Ну, блин.

– Ириш, ты поёшь? – спрашиваю я.

– Нет, – пожимает она плечами.

– А ты, Паш?

– Егор, нет. Точно, нет.

И я нет. Точно, нет.

– Ладно, – уверенно говорю я и встаю из-за стола. – Как выяснилось, среди нас певцов нет.

Публика недовольно шумит.

– Но! – продолжаю я. – Воля Галины, для нас закон. Я спою, но если вы все от этого умрёте, не моя вина. Я вас предупредил.

Народ одобрительно смеётся.

– Можно гитару попросить? Только шестиструнную.

Гитары у цыган шестиструнные. Я подхожу к ним, беру у одного из них инструмент и тихонько наигрываю и напеваю мелодию. Двое оставшихся подхватывают.

– Так, ну, если не передумали, давайте. Песня написана Петром Наличем, но вы его точно не знаете.

Прости, Петя, но я же не за деньги, чисто ради популяризации твоего таланта.

Я начинаю играть и цыгане подхватывают. Они играют, несомненно, в разы лучше меня, но без гитары в руках я бы точно не справился.

Чтобы жизнь моя была прекрасная, как солнышко

Надо мною засверкала золотом березонька

Без тебя я жил один не ведал горюшка

Что ж ты сделала со мной, моя зазнобушка?

Ой, Галя, Галя, моя бабушка сказала надвое

Раз, два, едва ли, не хочу идти, да сильно надо мне

Поднимается одобрительный гул.

И теперь хожу-брожу один по свету я

Плохо ем и мало сплю, один обедаю я

Обломала мою жизнь ты об коленочку

Ой, Галя, Галя, трудно жить в одиночку

Ой, Галя, Галя, моя бабушка сказала надвое

Раз, два, едва ли, не хочу идти, да и не надо мне

Публика взрывается овациями. Галина, не сводя с меня глаз, качает головой, а потом грозит пальцем и выдаёт:

– Давай ещё раз!

На этот раз всё идёт легче и лучше, да и народ подпевает. Припев так вообще гремит над Москвою.

– Боря, запиши слова! – командует Галина. – Будешь мне исполнять.

Шампанское льётся рекой и икра потребляется неограниченно. Всем весело, все оживлены, разговаривают и наслаждаются жизнью, молодостью и дерзостью вседозволенности.

– А ты чем занимаешься? – интересуется у меня Витя. – Я так понял, ты какое-то мероприятие организовывал?

– Да, организовывал, – подтверждаю я. – На Седьмое ноября. Но это так, можно сказать, частная вечеринка была. А вообще-то я комсорг на швейной фабрике.

– Серьёзно? – удивляется он. – Коллеги, значит?

– Приятно, так считать, – улыбаюсь я, – правда моя организация раз в миллион меньше твоей. Но зато, она почти полностью состоит из девчонок. Приезжай ко мне по обмену опытом, так сказать, сам всё увидишь. Или на конференцию какую-нибудь. Я тебе приглашение пришлю. Хочешь?

– Конечно хочу? – смеётся он. – Давай. Отличная идея.

– Ну и культурная программа с меня. Баня, водка, гармонь и лосось.

– Погоди, у вас что, лосось водится? Это ж на Камчатке вроде?

– Это присказка, – улыбаюсь я. – У нас другая рыба. Ну, и охота тоже, если ты любитель.

– Егор, – окликает меня Галя. – А ты Жорика моего откуда знаешь?

– Через общих друзей, – отвечаю я, приближаясь к ней.

– Ну надо же, через друзей? – приподнимает она свои чёрные брови. – А ты что, Витю на охоту приглашал? Он знаешь, до кого охотник? До девиц.

Народ хохочет.

– Так этого у нас тоже хватает, я ему уже пообещал даже. Только в той охоте он добычей будет, девчата поймают и не отпустят.

Все смеются пуще прежнего.

– А меня чего на охоту не зовёшь?

– На охоту? – я усмехаюсь.

– Что?

– Поехали, Галина, я рад буду, так что зову на полном серьёзе. Сезон не закончен ещё, сможем кабана подстрелить или ещё кого. Я сам не особо спец в этом деле, но спецы у меня имеются. Весело будет, только, у нас мороз уже.

– Погоди-ка, а ты случайно не тот Егор… Не тот, что Жорику на охоте жизнь спас?

Все затихают.

– Вообще-то, если разобраться, это он мне спас, – улыбаюсь я.

– Смотрите, ребята, он ещё и скромный. Ну, Егор, ты у нас на все руки, я посмотрю. И в любви мастер, да?

Она смотрит на Новицкую. Та уже изрядно захмелела и, озорно прищурив один глаз, кивает в ответ на Галин вопрос.

– Только, – грустно добавляет Ирина, – мы всего лишь друзья.

– Ну, это дело поправимое! – утешают её новые приятели, а Абдулов приглашает танцевать.

Артисты рассказывают забавные и весёлые истории из своей жизни. Все смеются, всем радостно, и все просто обожают Галю. А пройдёт всего несколько лет, и о ней никто не вспомнит. Её оставят погибать в новой жизни безо всякой поддержки.

Жаль. Мне она понравилась. Хорошая баба, добрая, без звёздных закидонов, без снобизма. Жив буду, помогу. Если смогу, конечно.

Заканчиваются посиделки поздно. Мы долго ждём такси и едва стоим на ногах на краю тротуара рядом с Домом кино. Холодно. Мы с Пашей в костюмах, Ирка-то хоть в плаще. Возле нас останавливается «Мерседес», и из окна выглядывает Галя:

– Эй, шофёр без машины, подвезти?

– Нет, к нам уже едут, – говорю я и наклоняюсь. – Но спасибо.

Я наклоняюсь ниже и заглядываю внутрь. За рулём сидит Борис. Галя, воспользовавшись тем, что я оказываюсь близко, обхватывает меня одной рукой за затылок, притягивает к себе и громко чмокает в щёку.

– Понравился ты мне, Егор, – усмехается она. – Приходи ещё. Боря, не ревнуй, он ещё ребёнок.

Боря, по сравнению с ней, сам ещё ребёнок, но это не моё дело, не знаю, дружба у них там или любовь.

Мы довозим Ирину до дому и она заставляет нас подняться.

– Нет, ночь на дворе, никуда не отпущу. Спите здесь.

Мы сопротивляемся, но в конце концов сдаёмся, хотя это совершенно неудобно. Но, не знаю, может, она боится своего лётчика-налётчика…

– Утром завтрак сделаю, – обещает она и валится в постель.

Паша падает на диван, а я, сбрасываю пиджак и ложусь прямо в брюках рядом с ней. Ирка лежит на покрывале и уже почти спит. Она снова, как в прошлый раз, прижимается ко мне всем телом, обхватывает руками и ногами, как плюшевого медвежонка и моментально засыпает.

Подруга дней моих суровых, голубка э-э-э… не дряхлая, конечно, а, скажем, нежная или лучше властная. Да. Подруга дней моих суровых, голубка властная моя… Спокойной ночи. Я тоже засыпаю. И тут же просыпаюсь.