И так уж получилось, что Михаил сидел как раз напротив полковника Кортнева и тот всякий раз смотрел на него, как будто вел диалог исключительно с ним.

– Позвольте мне сказать, – попросил подполковник Федосеев, руководивший операцией.

– Слушаю, подполковник, – совсем по-дружески подбодрил его Кортнев. Он даже улыбнулся краешками губ, дескать, чего же робеть, когда кругом свои!

Но каждому из сидящих за столом было известно, что Захар Степанович Кортнев, несмотря на внешнюю мягкость, слыл едва ли не одним из самых жестких людей в ведомстве. И нередко подобные беседы заканчиваются отстранением от должности. Вряд ли приходится рассчитывать на его милость в этот раз.

– Даже во время переговоров преступник не снимал с себя маску. Поэтому когда он вышел на улицу, то мы его просто не распознали. Кроме того…

Неожиданно Кортнев расхохотался:

– Вы меня удивляете, подполковник. Мы не можем знать всех преступников в лицо. Наша задача состоит в том, чтобы выявлять их среди добропорядочных граждан. Какие же вы специалисты, если из двух человек не могли определить, где заложник, а где преступник? – И опять в его голосе не прозвучало ни возмущения, ни угрозы, только одно непонимание. – Неужели вас не насторожило, как двигался заложник?

– Возможно, странность какая-то и была, – негромко продолжал Федосеев, – но она совершенно не бросалась в глаза. Мы видели, что один человек угрожает другому пистолетом, ведет его. Естественно, что он и есть преступник.

– А вы не могли предположить, что это всего лишь театр? Что обойма у этого, так сказать, «преступника» была пустой? И сам он все это время находился под прицелом у настоящего преступника.

– Признаюсь, у нас возникали кое-какие сомнения, – вмешался Чертанов. – Но разобраться в этом за одну минуту было крайне сложно. Тем более что заложник просил помощи, а преступник угрожал ему оружием.

Подполковник Федосеев негромко кашлянул:

– Похожие ситуации в нашей практике случались. Но уловить с одного взгляда, где настоящий преступник, всегда непросто. Да и то, что он держал его на мушке, не бросалось в глаза. Это было установлено позже, в ходе следственного эксперимента. К тому же нервы у всех были на пределе…

– Они идут обнявшись, как два друга, и вам это странным не показалось. Послушайте, майор, – вновь заговорил полковник Кортнев мягким обволакивающим голосом, – государство платит вам деньги и доверяет жизни своих сограждан за то, чтобы вы с предельной четкостью сумели разобраться в самой сложной оперативной ситуации. Или, может быть, я не прав? – На этот раз его глаза колюче сощурились.

Высокое начальство неправым быть не может. Это аксиома!

– Вы, конечно, правы, но…

– Кто дал приказ на выстрел? – сурово спросил полковник Кортнев и тяжеловатым взглядом обвел всех сидящих за столом.

Для всех присутствующих стало ясно, что служебное расследование закончено. Оно было завершено еще до того, как они сели за стол. Полковнику Кортневу достаточно было прочитать служебные записки, чтобы получить представление о случившемся и сделать собственные выводы. А они, судя по его насупившемуся лицу, были неутешительными. Так что разговор за «круглым столом» был всего лишь формальностью. Полковнику интересно было взглянуть в глаза участникам операции, малость повытягивать из них жилы. Еще раз напомнить о том, что существует такое серьезное подразделение, как «отдел внутреннего расследования». И, накрутив хвосты нерадивым, удалиться с чувством собственной значимости.

Полковник знал ответ на заданный им вопрос. Еще одна формальность, которую следовало соблюсти. Так сказать, дань протоколу.

Лоб подполковника Федосеева покрылся густой испариной, лицо побагровело. Кадык на жилистой шее судорожно дернулся. Опершись ладонями о стол, он неловко поднялся, и стул, царапнув ножками паркетный пол, отодвинулся в сторонку.

– Я, товарищ полковник, – уныло доложил Федосеев.

Захар Степанович внимательно посмотрел на подполковника, словно увидел его впервые.

– Да, – покачал головой полковник. – Петр Васильевич, вам известно о том, что за все произошедшее ответственность несете лично вы?

– Да.

– Вам доверили руководить группой. На кону находилась жизнь многих граждан… А вы не сумели справиться с поставленной задачей.

– Да, товарищ полковник, осознаю, – прохрипел Федосеев, не в силах оторвать взгляд от стола.

– Кому вы отдавали команду на выстрел?

Вновь прозвучал риторический вопрос, на который он заранее знал ответ. Светские приличия были соблюдены, теперь можно заняться обстоятельной поркой.

– Мне, товарищ полковник! – поднялся Чертанов.

– Да что вы все вскакиваете? – умело разыграл раздражение Кортнев. – Садитесь!

– Слушаюсь.

– Это случайно не ты, майор, застрелил того маньяка на башне? Он, кажется, убил двух человек? Какая же у него была фамилия?

Вопрос не случаен. Наверняка полковник успел познакомиться с его личным делом.

– Тимур Валеев. Только застрелил он не двух человек, а трех. Еще шестерых ранил.

– Значит, это был ты?

– Да, я.

– Где ты научился так владеть оружием?

– С малолетства. И дед и отец были охотниками.

– Понятно. А в армии кем был, снайпером?

– Так точно!

– Ты где-то воевал?

– Приходилось… Миротворческая миссия в Югославии. Трижды бывал в составе антитеррористической группы в Чечне.

– Вот оно как… Значит, за твоими плечами солидный боевой опыт. И сколько же попаданий?

– Сорок четыре, – уверенно доложил Чертанов.

– Хм… Как же ты ничего не заметил? Ведь ты же бывалый человек, тем более охотник! Должен был подсказать опыт, обязана была сработать интуиция!

Чертанов хотел ответить, но его опередил Федосеев.

– Разрешите мне высказаться, товарищ полковник, – быстро сказал Федосеев.

– Что у тебя там?

– Дело в том, что ситуация действительно сложилась очень непростая, – взволнованно заговорил Петр Васильевич. – Честно говоря, я почувствовал, что-то здесь не так. А потому и отдал приказ майору Чертанову действовать в силу сложившихся обстоятельств и принимать решение самостоятельно. По инструкции снайпер может действовать самостоятельно, если жизни заложников угрожает опасность!

Чертанов почувствовал, как его шею и лицо заливает густая краска. Подполковник лгал. Причем открыто, безо всякого зазрения совести, честно глядя в глаза полковнику Кортневу. Михаил крепко сжал кулаки и попытался досчитать до десяти. Милиция полувоенная организация, а следовательно, любая фраза из уст начальника звучит чуть ли не откровением апостола. Единственное, что остается в этом случае, так это приложить ладонь к козырьку.

Полковник с удивлением посмотрел на Чертанова.

– Для меня это новость… Так это и было?

Кровь отхлынула от лица Чертанова. Все, следствие закончено! Вот, значит, в какую сторону гнул полковник. Стрелочник найден. Чертанов вдруг отчетливо осознал, что все, что бы он ни говорил в эту минуту, будет направлено против него, и единственное, что он способен сделать в данной ситуации, так это достойно покинуть собрание.

– Мне нечего возразить.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Все смешались, и никто не находил слов.

Спас ситуацию Крылов.

– Чего ты на себя наговариваешь! Товарищ полковник, с этим делом нужно тщательно разобраться.

Кортнев развел руками:

– Вот мы и разобрались. Каждый должен сидеть на своем месте и хорошо представлять возможные последствия своих действий… Майор, еще раз задаю тебе вопрос, кто больше всех виноват в произошедшем убийстве?

– Я, товарищ полковник.

Кортнев выбил пальцами нервную дробь по столу и произнес:

– В благородство, значит, решил поиграть. Ну-ну… Ты хоть знаешь, кого подстрелил? – с укором спросил полковник Кортнев.

– Нет.

– Генерального директора объединения «Уральский самоцвет». Он приехал в Москву с женой. Собирался сделать ей дорогой подарок на десятилетие свадьбы. А на нем замыкаются многомиллионные контракты с зарубежными партнерами. Теперь они будут сорваны. Вот так! Расследование закончено. Так что я вынужден буду подать на тебя рапорт.