С первых же минут Сержант установил жесткую дисциплину в группе, наложив вето на все спиртное. И когда двое курсантов, нарушив приказ, раздавили в кустах флакон, Сержант, поморщившись, выразил им свое неудовольствие.

На следующий день этих парней уже не было видно. Спрашивать об их судьбе никто не отважился. В конце концов, кто они такие для остальных?

Но страх перед Сержантом только усилился.

Никто не сомневался в том, что в списках живых они более не значатся. Скорее всего, бедолаги похоронены на одном из привалов. Пальнул строгий дядька своим новобранцам в затылок из бесшумного пистолета и, забросав неостывшие трупы валежником, отправился по своим делам.

На четвертый день пути приехали к небольшому озеру. Вокруг было безлюдно, густой лес окружал озеро со всех сторон. А где-то в паре десятков километров к западу – граница с Финляндией.

Поселились в землянках. Вполне добротные норы, перекрытые в два наката толстыми бревнами. Землянки были обжиты. Чувствовалось, что покинули их совсем недавно, а на одной из берез даже висели пересохшие портянки, видно, забытые кем-то.

Пока размещались, Сержант куда-то ушел. Появился он часа через полтора и вел за собой на веревке пегую козу. Глядя на такое трогательное зрелище, блатные невольно заулыбались.

Привязав козу к дереву, Сержант обвел блатных строгим взглядом.

– Хочу вам сказать, что на эти три месяца я для вас царь и бог. А теперь хочу спросить, может, кому-то смешно?

В этот момент лицо Сержанта приняло жесткое выражение. Они уже знали, что он классный снайпер. Наверное, именно с таким выражением лица он высматривает через оптический прицел цель.

Блатные смущенно притихли.

– Вижу, что вам не до смеха. Вот и отлично! На своем веку я обучил немало стрелков. Среди них были хорошие и очень хорошие. Встречались даже талантливые! Но я не выпустил ни одного плохого! – сказал он с заметной гордостью. – Так что обещаю вам – через три месяца вы будете стрелять если уж не как боги, то как ангелы смерти, это точно! – Полоснув взглядом стоящих перед ним людей, он спросил: – Кто мне ответит, что для снайпера важно в первую очередь?

– Попасть в цель, – вяло откликнулся Пятак.

Двадцатипятилетний блатной с короткими ногами. Парень бодрился, хотя Михаил был уверен, что он мандражирует, как и другие.

– Прежде чем попасть в цель, – назидательно поднял палец Сержант, – вы должны узнать вкус крови… Только так можно понять своего врага и… полюбить его! Кроме того, у вас должна отсутствовать всякая жалость и сострадание к вашему врагу. Он для вас всего лишь цель, которую следует уничтожить.

Сержант ловко поднял козу и привязал ее к стволу дерева вниз головой. Бедное животное отчаянно заблеяло. Действия Сержанта были уверенными и быстрыми. Чувствовалось, что подобную процедуру он проделывал не однажды. Он вытащил из-за голенища нож и, широким взмахом перерезав животному горло, стал пить крупными глотками кровь.

– А теперь ты! – повернулся вдруг Сержант к застывшему Святому.

В эту минуту он напоминал вурдалака, выбравшегося из-под могильной плиты. Его лицо, перепачканное кровью, внушало ужас. Чертанов поймал себя на том, что в первое мгновение невольно слегка отпрянул от него.

Блатной нетвердой походкой подошел к животному и, согнувшись, сделал несколько глотков. Кровь капала на его лицо, пролилась за шиворот, но Герасим, казалось, не замечал этого.

– Ты! – остановился перст Сержанта на Чертанове. – Бегом!

Животное било в предсмертной конвульсии копытами, словно отбивалось от невидимого врага.

Михаил застыл, усиленно соображая, как следует поступить. Никогда бы не подумал, что подобное может входить в программу обучения.

– Бегом, я сказал! – крикнул Сержант.

Чертанов увидел в его глазах самую настоящую ярость. Он привык, чтобы его приказы исполняли беспрекословно.

Михаил шагнул к дереву и, вцепившись руками в холку козы, приложился к ране. Он почувствовал приторно-соленый вкус крови. Совершив насилие, Чертанов сделал один глоток, потом другой… Его едва не вывернуло наизнанку, но он сдержался. Утерев рукавом окровавленный рот, отошел от дерева.

– Завтра я приведу целое стадо коз. По одной на каждого. Следующий этап обучения не начнется до тех пор, пока вы не научитесь пить кровь. – Взгляд у Сержанта сделался немигающим. – Каждый должен вспомнить, какова на вкус кровь, прежде чем нажать на курок винтовки. Иначе из вас никогда не получится настоящих бойцов!

Михаил внимательно следил за Сержантом, прохаживающимся вдоль строя. Похоже, что он не шутил.

Неожиданно он развернулся:

– Не слышу криков одобрения.

В строю невесело заулыбались, принимая все это за шутку. Конечно, с этой козой Сержант немного переборщил, но можно сделать скидку на своеобразный солдафонский юмор.

Но, видно, Сержант был не из тех людей, что умеют расслабляться.

– Где крики одобрения? – злобно рявкнул он.

– Великолепно, – раздалось из строя.

Сержант остановился напротив Пятака, и тот, приподняв подбородок, отчаянно завизжал:

– Отличная идея!

Губы сурового наставника тронула ироническая улыбка.

Пошел второй месяц их проживания в лесном лагере. За это время Сержант действительно многому научил каждого из них. Стрельба в цель с расстояния в семьсот метров представлялась им теперь почти детской забавой. Сержант никогда не использовал мишени, вместо них употреблялись фотографии, на которых были запечатлены самые обычные люди. Следовало преодолеть психологический порог, чтобы выстрелить в располагающую улыбку женщины. Иногда мишенью служили дыни, наполненные красной краской. При попадании плод легко разрывался, разбрызгивая во все стороны алую сочную мякоть. По уверению Сержанта, нечто подобное происходит с головой, когда в нее попадает пуля. Зрелище не из самых приятных, но психику закаляло.

Сержант и в самом деле оказался большим специалистом. Видно, тот, кто его нанял, платил ему немалые деньги.

Чертанов никогда бы не мог заподозрить себя в особой сентиментальности, но в тот раз ему было очень жаль бедную козу. Он никак не мог стереть из памяти картину конвульсирующего животного. К тому же в голову беспрестанно лезли самые невероятные мысли, от которых хотелось отгородиться доброй порцией алкоголя. Но в лагере царил сухой закон, и нарушать его было чревато – все помнили про двух исчезнувших курсантов.

Чертанов невольно поморщился, вспомнив вкус крови животного. Он буквально преследовал его. Даже когда он ел обыкновенный хлеб, у него возникало ощущение, как будто он макает его в блюдце с кровью. А ведь в какой-то момент кровь показалась ему даже слегка сладковатой и не такой уж невкусной. Поначалу Михаил думал, что такое состояние испытывает только он один, но, к немалому удивлению, узнал, что нечто подобное ощущают и другие.

На соседних нарах ворочался Святой. Ему тоже не спалось. Месяц общения с Сержантом изрядно расцарапал ему душу. А ведь особо чувствительным блатного не назовешь.

– Послушай, Стрелок, – окликнул он Михаила, – Куда ты меня затащил?

– Ты же, кажется, хотел быть свободным, вот и терпи! – отозвался Михаил.

Герасим глубоко вздохнул. Чиркнув зажигалкой, закурил. На несколько секунд землянку осветило красноватым пламенем. Лицо Святого, и без того мрачное, сейчас выглядело каким-то зловещим.

– У меня такое впечатление, что он не в ладах с головой. Надо делать ноги, пока он нас не пришиб! Я не желаю больше пить кровь коз! Достал он этой кровью, – Святой скрипнул зубами. – Сваливать надо. Я покаяться хочу, от грехов очиститься. А то – Святой, Святой… Грешник я. Мне долго отмаливать грехи надо…

Чертанову уже не однажды приходила в голову подобная мысль. Вот только озвучивать ее он не решался.

– А тебе не кажется, что он пришибет нас сразу, как только мы навострим лыжи? – спросил Чертанов.

Святой сел на нарах, запалил свечу и, установив ее рядом на табурет, сказал: