Удивительно, как история продолжала жить в простом народе, который переносил перемены со спокойной стойкостью. Если Лань хотела найти место, где императорская семья пыталась похоронить свои секреты, не существовало лучшего способа, чем расспросить тех, чьи семьи жили здесь во все времена.

Обхватив чашку с чаем руками, девушка выпучила глаза и наклонилась вперед.

– Так все истории, что ходят об этом месте, правда? – спросила она. – Мои тетя и дядя провели всю жизнь в путешествиях по Нефритовой тропе, но я сама здесь впервые.

– И чем ты торгуешь? – спросил трактирщик.

– Я артистка, – усмехнувшись, ответила Лань и достала окарину. – Вот, позволь мне сыграть для тебя. – Девушка дунула в инструмент, ее пальцы двигались быстро и легко, скользя по нитям ян: энергиям комфорта, радости и доверия. Немного, чтобы никто не заметил, но ровно настолько, чтобы успокоить ее слушателя и улучшить его настроение.

К тому моменту, когда она закончила, парень улыбался.

– А ты хороша, – оценил он. – Народ заплатит кругленькую сумму, чтобы тебя послушать. Уже нашла работу?

– К сожалению, – поморщилась Лань. – У меня куча предложений.

Она сунула окарину обратно в мешочек на поясе и наклонилась вперед, подперев подбородок рукой.

– Ну так? Это и правда город Бессмертных?

– Конечно. «Наккар» с хинского так и переводится.

– Так здесь и правда есть старинная библиотека?

– Ага, – отозвался он, кивнув. – Храм Истин. Легенда гласит, что раньше он располагался на вершине Светлой горы Ошангма, за нашим городом. Ах, и говорят, его шпили задевали облака. Именно там таился вход в другое царство.

Раньше. Лань склонила голову набок.

– Мы же можем посетить этот храм?

На лице хозяина трактира отразилось любопытство. Больше он не улыбался.

– Его больше нет, – медленно произнес он. – Храм Истин, как и все монахи клана ЮйЭ, которые им управляли, исчезли сотни циклов назад.

Лань потребовалось мгновение, чтобы понять смысл его слов.

– Исчезли? – повторила она, чувствуя, как сжимается сердце. – Что ты имеешь в виду? Целый храм просто испарился?

– По-видимому, именно так, – ответил он. – История гласит… по крайней мере, так рассказывала мне бабушка… что однажды верующие поднялись на Светлую гору Ошангма, и там, где раньше находился Храм Истин, не было ничего, кроме земли, снега и сосен. Испарился, как если бы его никогда и не было.

Лань выругалась, но ее собеседник этого не услышал, потому что шум трактира «Ароматное песчаное облако» прорезал крик на языке настолько резком, что он нарушил гармонию всех других языков, на которых говорили в этом месте.

– Комендантский час!

Лань слишком поздно почувствовала изменения в воздухе, холодное и зловещее давление металлической ци, что вторглась в радостную атмосферу кэчжаня. Двое элантийских патрульных перешагнули порог всего в нескольких шагах от стола, за которым она сидела.

– Не волнуйся, – мягко произнес парень, заметив, как девушка напряглась. – Они не будут никого беспокоить. Запугивание торговцев из других королевств не пойдет на пользу торговым отношениям.

Но Лань замерла по другой причине. Элантийские патрульные держали в руках свитки. Они останавливались у каждого стола и вполголоса говорили с горсткой торговцев, при этом указывая на нарисованный чернилами портрет. Портрет, над которым она заметила свое настоящее имя – Сун Лянь.

Ее сердце колотилось, как у кролика. Внезапно Лань показалось, что ее Бог-Демон, знание практики и Искусство Песни испарились. Она снова стала беспомощной девочкой в чайном домике Хаак Гуна, где жестокие пальцы давили на кожу, а зеленые глаза насмехались над ней.

Лань отложила палочки для еды и протянула хозяину трактира горстку монет.

– Сдачу оставь себе.

Когда она попыталась ускользнуть, он крикнул:

– Эй, мисс, подожди! – его голос разнесся по кэчжаню, и Лань замерла. Краем глаза она видела, что патрульные смотрели в ее сторону. – Снаружи небезопасно… Особенно сегодня!

Лань наклонила голову и повернулась к патрульным спиной.

– Почему? – спросила она, хотя едва слышала ответ. Сосредоточившись на ци вокруг, она почувствовала, как элантийцы перешли к следующему столику, а их металлическое оружие оказалось еще ближе.

В голове Лань проносились всевозможные варианты. Дилая и Тай были в безопасности… по крайней мере, в большей, если патрульные все же обнаружат ее здесь. Как и сказал хозяин трактира, элантийцы не стали бы пугать заезжих торговцев и портить отношения с другими королевствами. Лучшим выходом было спрятаться или покинуть кэчжань.

– Сегодня полнолуние, – сообщил парень, и что-то в его голосе заставило Лань остановиться. – Люди, оказавшиеся на улице в полнолуние, говорят, что слышали вещи, которых… на самом деле нет. И у каждого свое. Некоторые мои клиенты рассказывали, что слышали вопли своих давно умерших возлюбленных. Другие же ссылались на бой часов, звон колокольчика, пение детей… и еще куча всего. – Он понизил голос. – Ты же искала город Бессмертных. Так вот, некоторые говорят, что виной всему призраки Храма Истин, которые возвращаются в Наккар для охоты… А сам город снова появляется в нашем мире.

Элантийские патрульные отвернулись и склонились над другим столом. Лань выдавила неуверенную улыбку и сказала:

– Если я встречу поющих детей, то присоединюсь к ним. Я как раз искала клиентов, для которых могла бы сыграть. Еще увидимся!

А затем она выскочила за дверь, удивив трактирщика своим быстрым уходом.

Страх, подступивший к горлу, немного отпустил, как только она скользнула под покров темноты. Ночь освещало только жуткое белое сияние луны на облачном небе. Прохладный пустынный ветер завывал над побеленными стенами. Улицы опустели, исчезли разноцветные брезенты дневных рынков; не осталось и следа от ярких драгоценных камней, горьких трав и порошкообразных специй. Кэчжани и пивнушки погасили свои фонари и закрыли двери, так что через их бумажные окна, от которых исходил слабый мерцающий свет, время от времени доносились смех или игра на цитре[4].

Лань прислонилась к таверне, жадно вдохнула воздух в попытке успокоить бешеное биение сердца. Вдалеке виднелась Светлая гора Ошангма, снежная вершина которой скрывалась в облаках.

– Эй! Ты!

Слова шипением растеклись по ее венам. Лань повернулась и увидела двух других элантийских патрульных, которые, сверкая металлическими доспехами, направлялись к ней с противоположной стороны улицы. Внутри вспыхнула тревога. Прошлой ночью она видела достаточно элантийцев, но все они оставались у ворот или дежурили на стенах. Улицы города были безопасны.

Она вдруг вспомнила о силуэтах, что видела на фоне песчаных дюн. Ощущение холодного, словно зима, взгляда, что коснулся лица. Она почувствовала, что на ее шее затягивается петля. Усиленное патрулирование.

Солдаты в трактире с ее портретом в руках.

Ей, как и ее друзьям, нельзя было оставаться в городе Бессмертных.

Краем глаза Лань заметила блеск металла. Элантийцы направлялись прямо к ней.

– Комендантский час на дворе, – услышала она. Разум Лань не сразу воспринял слова, произнесенные на элантийском, ведь она так давно не слышала этого языка. – Почему ты на улице?

Лань мысленно искала подходящий ответ. Рукой она все еще сжимала окарину, а разумом уже тянулась к ядру дремавшего внутри нее Серебряного Дракона. Но это положило бы конец их прикрытию. Пусть сила Бога-Демона помогла бы им сбежать, но, покинув Наккар, они лишились бы возможности найти хоть что-то, связанное с Шаклахирой. Город бы закрыли, чтобы допросить жителей… Она подумала о старике Вэе, хозяине ломбарда, с которым подружилась в Хаак Гуне. Он погиб от рук Белых Ангелов только потому, что она дала ему серебряную ложку.

Но Лань не знала, какая участь ее ожидает, если она останется стоять на месте. Узнают ли они в одинокой девушке ту, которая возглавляет список хинских практиков, разыскиваемых по всему царству? Или же… в голове всплыл элантийский генерал, что пытался купить ночь с ней в чайном домике Хаак Гуна. То, как его пальцы впились в горло, как невозмутимо он хохотал, пока душил ее.