Интересно, буду ли я когда-нибудь открыта для большего количества детей? Я знала, что не хочу больше детей от Райана. Мы даже не рассматривали возможность четвертого. В моем возрасте окно для того, чтобы иметь детей, закрывается. Передумала бы я ради подходящего мужчины?

Он целует меня в макушку.

— Ты уверена, что тебе больше нечего мне рассказать?

Я качаю головой, смеясь.

— Уверена, но я понятия не имею, что делать с Коннором.

— Может быть, он возьмет взятку? — поддразнивает он.

— Сколько у тебя есть? — спрашивает Джейкоб, спускаясь по коридору и заходя в кабинет. — Потому что я мог бы сфотографировать тебя в этом халате и развесить это повсюду. Вероятно, это стало бы вирусным.

— Знаешь, думаю, ты мне нравился больше, когда ты просто хрюкал, — поддразниваю я, и Джейкоб смеется, прежде чем занять свое место перед телевизором. — Матео, я пойду проверю твою одежду.

Перекидывая одежду из стиральной машины в сушилку, я иду в кабинет, чтобы присоединиться к Матео и Джейкобу. Джейкоб сидит в кожаном кресле, а Матео — на диване. Они играют в какую-то ужасно неуместную, жестокую видеоигру, где объект, кажется, убивает другого человека самым жестоким из возможных способов — например, отрывает ему голову, засовывает ее в шею, а затем вытаскивает через грудь. Думаю, что, возможно, купила это для Джейкоба на Рождество в прошлом году.

Не поймите меня неправильно, я ненавижу все насилие в видеоиграх, но у всех друзей Джейкоба она есть. И он разговаривает со своими друзьями, играя с ними. Я не хочу, чтобы он не мог поговорить со своими друзьями. Я хочу, чтобы у него была социальная жизнь, и это то, что, похоже, делает большинство мальчиков-подростков. Тем не менее, я испытываю противоречивые чувства по этому поводу. Наверное, за эти годы я просто научилась выбирать свои битвы со своими детьми.

Джейкоб протягивает мне свой пульт.

— Мам, сыграй с Матео.

— Как мне играть? — Не успеваю я оглянуться, как игра уже началась. Матео, очевидно, знает, какие комбинации кнопок нажимать, чтобы сделать несколько крутых ходов и встречных атак. Без очков я даже не могу разглядеть буквы на кнопках, поэтому просто наугад начинаю нажимать на кнопки. Внезапно мой психопатический персонаж начинает левитировать и убивает другого парня электрическим током.

— Ого, мама! — смеясь, говорит Джейкоб. — Да ты просто псих! Она убила тебя, Матео!

Я оставлю ругательства без внимания, поскольку, полагаю, это был комплимент, и мы так хорошо проводим время. Матео сияет от гордости, смотрит на меня так, словно я только что получила Нобелевскую премию мира, наклоняется и целует меня в губы.

Это было коротко и с закрытым ртом, и я знаю, что это было спонтанно, но в комнате все равно воцаряется тишина. Мы с Матео одновременно осознаем, что произошло. Джейкоб был тем, кто справился с этим лучше всех. Я надеюсь, что мы просто все не испортили. Я не могу поверить, что это произошло — и вслед за неловкостью с Коннором.

Мы вместе поворачиваемся к Джейкобу и видим, что он выглядит совершенно ошеломленным, потому что никогда не видел, чтобы кто-то, кроме Райана, целовал меня, если он вообще помнит это несколько лет назад. Я смотрю на Матео, его глаза изучают, ни один из нас не знает, что сказать или сделать.

Джейкоб заполняет мертвую тишину, спрашивая:

— Ты любишь мою маму?

Прежде чем я успеваю испугаться, Матео отвечает:

— Очень.

Джейкоб переводит взгляд на меня, на моем лице отражается шок. Он одаривает меня той же озорной улыбкой, что и в детстве.

— Может быть, сейчас подходящее время попросить пятьдесят баксов? — спрашивает он.

Я смеюсь сквозь слезы, а Джейкоб встает и обнимает меня — по-настоящему обнимает, как не обнимал уже очень давно.

— Я люблю тебя, — шепчу я ему на ухо.

— Я тоже тебя люблю, — шепчет он в ответ, отстраняясь, а затем добавляет в типичном стиле подростка: — Что на обед? Я умираю с голоду.

Глава 23

ОСЛОЖНЕНИЯ

Матео одевается, так что у меня есть несколько минут наедине. И мне это нужно. Выйдя на заднее крыльцо, я задаюсь вопросом, достаточно ли велик мой двор, чтобы вместить столько мыслей в моей голове прямо сейчас.

Райан был первым мальчиком, который когда-либо сказал, что любит меня. И он единственный мужчина, который когда-либо говорил мне эти слова — до сегодняшнего дня. Матео влюблен в меня? Интересно, когда он впервые это почувствовал? Что это значит для меня, детей?

Когда ты молод и используешь слово на букву «Л», все намного проще. Я думаю, что любовь в целом проще, когда мы молоды. Возможно, с возрастом мы так излишне усложняем любовь — и все остальное.

Я чувствую, как Матео подходит ко мне сзади, его руки на моих бедрах.

— На этой неделе я буду работать дома, — говорю я, не глядя на него, комментарий о любви висит над нами.

— Ты слишком много думаешь, — говорит он.

— Ты сказал моему сыну, что любишь меня.

Он разворачивает меня, заставляя посмотреть ему в глаза.

— И что ты об этом думаешь?

— Ну, я думаю, что...

— Нет, — говорит он, запечатлевая легкий поцелуй на моих губах. — Не думай. Почувствуй.

Я одарила его ухмылкой. Почему я всегда пытаюсь обработать, перечислить, классифицировать? Я королева организации, составления списков. Ради всего святого, я даже составила список сексуальных предпочтений — и сделала это, когда была пьяна! Не поймите меня неправильно, я обожаю этот список, и он сослужил мне хорошую службу — где бы, черт возьми, Матео его ни спрятал.

Что касается любви, Матео прав. Любовь — это не то, что ты решаешь или обдумываешь. Если я снова полюблю, это будет не потому, что я что-то обработала или составила список. Вы можете составить список из тысячи черт, которые вы хотели бы видеть в ком-то, и если вам когда-нибудь случится найти этого человека, вы можете на самом деле ничего не почувствовать. Это может иметь смысл на бумаге, но вашему сердцу может быть все равно.

Я знаю, что мне нужно больше чувств в моей жизни, но я не могу не доверять своей голове больше, чем своему сердцу. Мое сердце и раньше делало меня глупой. Мое планирование, мои списки и мой рациональный мозг никогда меня не подводили. Матео просит меня использовать сломанный орган. Как будто меня просят танцевать без ног. Как я могу доверять своему сердцу?

— Мам, в дверь звонят, — кричит Джейкоб, открывая заднюю дверь на террасу.

— Ну так открой, — саркастически говорю я. — Ты можешь подойти, чтобы сказать мне, что кто-то у двери, но ты не можешь подойти к входной двери и открыть ее?

Джейкоб пожимает плечами, и я направляюсь к двери, жестом показывая Матео, чтобы он дал мне минутку. Он кивает и направляется обратно в кабинет к Джейкобу. Снова раздается звонок в дверь, и я двигаюсь немного быстрее.

— Иду, — говорю я.

Наверное, это моя мама пришла посидеть с Коннором. Она выбрала подходящее время, так как нам с Матео, очевидно, нужно закончить наш разговор. Снова раздается звонок в дверь. Торопясь открыть, я распахиваю дверь. Это не моя мама.

— Райан?

— Ты оставила свои очки в машине на обратном пути, и я подумал, что они могут тебе понадобиться, — говорит он, протягивая их.

— Я искала их, — говорю я, выходя с ним на крыльцо и закрывая за собой дверь. — Тебе не нужно было привозить их сюда.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Я быстро киваю ему.

— Хорошо, да

— Нет, это не так.

Ну, конечно, он думает, что знает меня лучше. Пожав плечами, я говорю:

— Я в порядке.

— Поговори со мной, — просит он, на секунду касаясь моей руки. — Ты всегда говорила, что мы никогда по-настоящему не разговаривали.

— Мы в разводе. Сейчас не время для разговоров по душам.

— Думаю, нет, — говорит он, и я поворачиваюсь, чтобы вернуться внутрь. — К черту это, Эмерсон! — он хватает меня за талию, поворачивая к себе.

Я пытаюсь высвободиться, но он притягивает меня ближе, наши бедра прижимаются друг к другу.