— Не знаю, можно ли назвать это встречами.

Я вскакиваю на ноги.

— Мам, только не говори мне, что у тебя есть приятель по траху?

— Эмерсон, не смей так со мной разговаривать!

Она не потеряла свой мамин голос, это точно, и я не потеряла свое девичье видение моих родителей. Мой папа шлепал маму по заднице при каждом удобном случае. В этой истории нет места для другого человека. Я смущенно сажусь обратно.

— Прости, но как же папа?

Она похлопывает меня по колену.

— Твой отец — единственный мужчина, которого я когда-либо любила. Он единственный мужчина, с которым я когда-либо делила постель.

— Но ты встречаешься с другими мужчинами?

— Есть один человек. Мы познакомились в церкви. Он примерно моего возраста и вдовец. Мы вместе ходим на кое-какие мероприятия. Он мой партнер по танцевальному клубу для стариков. Мы друзья.

— Друзья, которые обнимаются? — спрашиваю я, поднимая бровь.

— Речь идет о дружеском общении, не более.

Я смотрю на ее руку, лежащую у меня на колене, на пальце все еще висит обручальное кольцо.

— И ты чувствуешь себя менее одинокой? — она кивает. — Мне с ним встретиться?

— Если хочешь, — смеется она. — Я не прячу его от тебя. Однако я скрываю его от твоего брата. — Мы обе начинаем хихикать. — Я не ищу любви. Твой отец дал мне столько, что хватит на десять жизней.

Кивнув, я, кажется, поняла, о чем она говорит. Этот человек — ее друг. Он не станет моим отчимом. Он не войдет в нашу семью. Пора сменить тему.

— Так скажи мне, что ты задумала для крещения? — спрашиваю я.

Следующий час мы проводим за обсуждением меню, торта, цветов. Церковная служба будет только семейной, но моя мама устраивает большой прием в своем доме после. Занятые дочерью, Лейла и Гейдж благодарны маме за то, что она взяла на себя все планирование.

— Единственная просьба Лейлы — чтобы не было шоколада. Грир пучит от него, и она говорит, что не может поддаться искушению, — смеется мама.

В сумочке звонит телефон. По звуку я знаю, что это Ава. Она поставила специальный звонок специально для нее, и я не могу понять, как его изменить. В течение последних нескольких месяцев я застряла, слушая, как известный бойс-бэнд поет песенку о любви.

Следующие несколько минут — полная драма для девочек-подростков. В переводе это означает, что она и Райан ссорятся из-за того, что один из ее друзей пригласил ее в загородный клуб. Она хочет надеть бикини, а Райан этого не хочет. Поэтому ей нужно, чтобы я привезла ей танкини. Почему это стало моей проблемой, я понятия не имею.

Но я поступаю так, как поступило бы большинство мам. Я бросаю то, что делаю, и бегу ей на помощь.

* * *

Между окончанием моей карьеры танцовщицы на шесте, страхом беременности и вмешательством в отношения между Авой и ее отцом, я практически не продвинулась в своем списке, если не считать посещения гинеколога для контроля над рождаемостью. Я хороший исполнитель. Я нацеливаюсь на вещи и берусь за них. Это то, чем я занимаюсь. Это заложено в моей ДНК. Меня бесит, что я не добиваюсь прогресса. Конечно, у меня были кое-какие возможности, но ничего не получалось.

Я чувствую себя одинокой и беспокойной, работая из дома. Когда дети ушли, я решила отправиться в офис в Атланте до того, как Райан привезет их завтра домой. У меня целыми днями идут совещания и бумажная волокита, и проще просто побыть в офисе. Кроме того, я вообще не была там с тех пор, как повредила ногу. Между этим и месячными у меня не было особого желания путешествовать. Это привилегия, что компания принадлежит моей семье. Но мои месячные закончились, и я начинаю сходить с ума. Пора тащить свою задницу в офис.

На мою распухшую ногу не налезла приличная обувь, поэтому я в шлепанцах. Они милые и украдены из шкафа моей дочери. Они также совершенно не подходят для работы, но у меня нет выбора. Когда я приезжаю, главный администратор сообщает мне, что лифты не работают, поэтому мне придется подниматься по лестнице.

Восемь этажей.

Глубоко вздохнув, я молча говорю себе, что смогу это сделать. И я благодарна, что опоздала. Никто не увидит, как я поднимаюсь по лестнице. Я просто не тороплюсь, шаг за шагом, просто смотрю вперед. Пройдя несколько этажей, я поправляю сумочку и сумку, в которой ношу свои рабочие папки. Мне нравится эта сумка. Иногда я даже испытываю вожделение к ней. Это действительно классная потертая красная кожа, намного красивее, чем портфель, который выглядит уж очень официально.

Глубокий голос выкрикивает мое имя, гремя по лестнице. Подняв взгляд на несколько ступенек, я чувствую, как меня охватывает новое вожделение. Загорелая кожа мужчины контрастирует с белыми стенами, его широкие плечи, казалось, загораживают всю лестницу.

— Куда ты собрался, Матео?

— Я встречаюсь с одним парнем по поводу кое-какого оборудования внизу, — говорит он, а потом замечает палец. — Что случилось с твоей ногой? — он подходит ко мне и протягивает руку. Мне это не нужно, но я все равно принимаю ее. Мышцы его предплечья напрягаются под моими пальцами. Я говорю ему, что все в порядке, что это случилось во время тренировки. — Тебе больно?

— Нет, все в порядке. — Его голова мило наклоняется, уголки рта приподнимаются. — Вообще-то, это больно.

— Мне не нравится думать, что тебе больно, — тихо говорит он.

Я сжимаю его руку и встречаюсь глазами с его взглядом, флиртуя:

— Немного боли иногда может быть хорошей вещью.

— То, что тебе больно, никогда не может быть хорошо, — тихо говорит он, его глаза находят мои.

Его руки хватают меня за талию, притягивая к своей широкой мускулистой груди и плечам.

— Я думала, у тебя встреча, — говорю я.

Он наклоняется, его рот в нескольких дюймах от моего.

— Это может подождать, — выдыхает он, — пока я не позабочусь о тебе.

Затем он берет мою сумку и сумочку из моей руки и подхватывает меня на руки, неся вверх по последним пролетам лестницы. Это на много световых лет больше, чем что-либо в моем списке.

— О Боже, ты меня поднял! — говорю я, наполовину в шоке, наполовину смеясь. Я смотрю вниз, на быстро движущийся подо мной пол. — Ты несешь меня!

— Разве ты не помнишь, что я говорил тебе в коридоре перед кабинетом Поппи о том, что позабочусь о тебе?

— Ну... я... гм... — видимо, я не в состоянии связать два слова.

— Все начинается прямо сейчас.

Напряженность в атмосфере резко возрастает, его слова, мои руки на его плечах, то, как он смотрит на меня. Это ошеломляет, и я благодарна, когда мы оказываемся на площадке восьмого этажа.

— Я могу дойти дальше сама.

Он ставит меня на пол, открывает дверь на лестничную клетку и следует за мной до моего кабинета, чтобы убедиться, что я доберусь туда в целости и сохранности. Поворачивая ручку на двери своего кабинета, я слышу, как он зовет мою секретаршу. Я высовываю голову и вижу, как она кивает, что-то записывает, бормочет одними губами:

— Да, сэр.

Она смотрит в мою сторону. Я уверена, что ей интересно, почему Матео вдруг так заинтересовался мной. Я и сама думаю о том же. Но мне это тоже нравится.

* * *

— Ты оказываешь плохую рекламу танцорам на шесте повсюду, — смеется Поппи.

— Некоторые из нас не были рождены с твоим мастерством, — парирую я.

— Твоя секретарша попросила меня принести тебе это, — говорит она, протягивая мне контейнер с салатом.

Это дело рук Матео.

— Как мило, — говорю я, когда Поппи протягивает мне еще один пакет. — Что это такое?

Поппи пожимает плечами, когда я лезу внутрь и нахожу пару пушистых тапочек. Это тоже дело рук Матео.

— Это сделала Лейла? — удивляется она.

— Не знаю, — вру я.

— Я уверена, что это была она. Из-за нее я кажусь плохой подругой.

Я не знаю, как поблагодарить Матео. Ну, у моего грязного ума есть несколько идей. Мы могли бы еще немного побыть на лестнице. Я могла бы вычеркнуть некоторые вещи из своего списка. Но давайте посмотрим правде в глаза, зная меня, я закончу тем, что напишу ему благодарственную записку и оставлю ее на его столе.