– Миша, ну чем я могу тебе помочь, брось это. Я этого не буду делать. Лет семь назад я порвал отношения со своим очень близким другом только из-за его торговли наркотиками. Мы его спасали от первого срока, положив в реабилитационный центр, он наркоманил. Всё было хорошо первое время. Потом опять срыв и срок пять лет, отсидев три с половиной, вышел. Через два года он снова провалился в эту яму. Мы пытались бороться, лечить его, но, он стал ещё и торговать. Мои слова были пусты для него, с женой развелся, выглядел ужасно. Как же я ценил нашу дружбу, любил его как брата! Я отступил, попросив его, не судить меня строго и больше не рассчитывать на меня в его жизни. Не так всё было, вру сейчас. Я ему в гневе сказал, что он подонок, что я тоже ращу детей и такие как он не дадут мне мира и спокойствия в душе за них. Что он отравляет жизни людей, принося боль в их семьи. Мы расстались с ним, он был огорчён и не ожидал таких слов после тридцати лет дружбы, это было видно. Я очень верил, что мои слова всколыхнут его, дадут опору к новой жизни, через боязнь потерять наши долгие дружеские отношения. Его болезнь была сильнее него, и мы не общаемся с тех пор. Я очень скучаю по нему, он и сейчас мне дорог. Я ничего не мог и не хотел более делать для него. Он сидит уже четыре года по второму сроку, получил десять лет. Теперь сижу и я. Ты же рядом со мной, просишь помощи. Не употребляя наркотики сам, любя себя, поставив их в свой доход для благополучной жизни. Миша, ты понимаешь, о чем я тебе говорю? Ты понимаешь, кто ты? Я потерял пятерых друзей от этой страшной увлечённости наркотиками, сокрушаясь у их могил. Их жёны и близкие такого натерпелись! Сейчас лучше молчи! – с нараставшим гневом стал говорить я.

Рустем молча смотрел на нас. Михаил не поднимал опущенный в пол взгляд. Мы все замолчали. Пауза тяготила меня, было желание сорваться и раздавить этого мальчишку. Я всеми силами боролся не продолжать разговор. Ещё несколько минут назад приятный мне парень стал мне противен. Устоять, не сорваться, буря дурных эмоций подступила ко мне. Слава Богу, все молчали.

– Боже, милостив буди, ко мне грешному, – молил я Господа.

      Моя душа страдала от боли и тоски, от несовершенного, но справедливого мира и времени. Важно выговариваться при общении, говорить честно, с чувством смирения. Сейчас я этого не мог. Даже для молчания мне нужны были силы. Все богатства заложены внутри нас. Теряя, ещё больше приобретаешь для себя, понимаешь ценность. Душа и вера только крепнут в испытаниях. Дети, люди, выросшие и живущие в тепличных, комфортных условиях, слабы и порой духовно пустые. Только пройдя испытания и трудности, становятся сильней и чище сердцем.

– Что уготовил Господь для этого Мишки, меня, Рустема?

Мысли мои затихали, и я опять уходил в воспоминания.

Не хочешь войны – молись!

      Я, как и многие, много времени проводил в социальных сетях. Причину находил разную для оправдания своего пустого времяпрепровождения. Множество мнимых «друзей», которые в реальной жизни мне были даже незнакомы, какие-то фото, позёрство и хвастовство. Да и я был не лучше всех. Пользы от этого явно было мало.

      В один из весенних дней восемнадцатого года мне написала незнакомая девушка с вопросом: знаю ли я о приезде старца Илия? Если я узнаю, просила ей сообщить. Она была членом одной православной организации, это было заметно по её статьям и темам на странице, поэтому её вопрос меня тогда не удивил. Конечно, я всё разузнал, так как сам желал встречи с этим человеком. Узнать было несложно: множество знакомых священников и церковных людей, но один человек знал это наверняка. Вот я и позвонил своему знакомому, который окормлялся у старца и всегда сопровождал его по приезде. Теперь я знал дни и места его службы и с радостью сообщил про это ей и близким мне людям.

У меня не было никаких сомнений в желании ехать к нему. Я собрался, взял своего сына и пригласил знакомую с её рыженьким мальчишкой. Жена поехать с нами не могла, работала.

      Прекрасная погода, любимая мною трасса южного Крыма, новый для меня маленький курортный поселок, сын рядом, что ещё надо, чтобы чувствовать себя счастливым. Разговор в машине был скомканный, мальчишки неустанно дурачились на заднем сидении, отвлекая нас от общения.

Припарковать машину у храма будет просто невозможно, от малых размеров парковки и прилегающих улочек, так тогда мы рассуждали. Такое событие, столько людей будет!

Мы решили оставить машину поодаль и достаточное время идти пешком, прогуляться, подышать морским воздухом. Стройные кипарисы вдоль дороги как будто дружно шагали с нами к храму. Какое же было удивление, что мест на парковке было в полном достатке. Людей в храме было тоже немного. Служба уже шла.

      Утренняя служба Пасхальных дней в храме на Патриаршем подворье, о котором я даже не знал. Небольшой храм в горной части поселка зажат маленькими частными строениями курортной сферы. Служба была прекрасная, новый храм и место особым теплом наполняли меня. Мальчишки резвились на улице, изредка забегая в храм. Я не стал настаивать на присутствии их на всей службе, давая больше свободы для знакомства, и, желая центром сегодняшнего дня сделать встречу с особенным батюшкой. Знакомый мне Владимир, уже известный общественный деятель Крыма и ревнитель Православия, стоял смиренно поодаль от нас, полностью погружен в молитву.

– Христос Воскресе! – радостный возглас освятил души всех присутствующих.

      Мы вместе со всеми желающими получить благословения от старца ожидали, выстроившись в ряд по всему двору.

– Ты помнишь, что надо назвать своё имя, задавай вопрос четко, обдумав его, и проси благословение, – назидал я своего сына.

– Когда буду говорить я, не мешай мне, не перебивай нас, – не мог успокоиться и продолжал я.

      Мы все стояли на выходе из храма. Седой старичок лёгким шагом проходил, останавливаясь у каждого. Тихие разговоры и просьбы были не слышны. Это никому не надо, у каждого вопросы, проблемы, своя борьба.

       Вот и моя знакомая говорит с ним, он благословил её и с особым трепетом её ребенка. Улыбаются, Слава Богу! – проносилось в моей голове.

       Сын подаёт ему руки для благословления, молча. Почему он молчит, он же хотел ему что-то сказать? Даже на мою просьбу рассказать о вопросе к старцу, ответил мне отказом.

– Забыл, передумал? – словно во сне говорил я с собой.

      Всё вокруг было тихо и безмолвно, затишье как перед бурей.

      Батюшка склонился над ребёнком и тихо ему что-то шептал на ухо. Мой сын молчал, не произнося ни одного слова, он словно застыл.

– Господи, ведь это же было и со мной при первой встрече с Илием! Ни одного слова, движения, – вспомнил я мгновенно.

      Сын отшагнул в сторону, ведь я стоял за его спиной, держа за плечи. Наши взгляды встретились, ровно на одно мгновение.

– Не хочешь войны – молись! – только одну фразу сказал мне старец.

Благословив, пошёл к следующим стоявшим людям.

      Мы спускались к машине. Дети рассказывали о происходящем с ними, о своих впечатлениях, перебивая друг друга. Сын с большим удивлением в лице говорил, что не мог вымолвить ни одного слова, забыв все вопросы к батюшке и наставления от меня. Вот с таким хорошим настроением наша дружная компания села в машину, обсуждая уже место обеда и желаемые блюда.

      Я же задумался над словами, сказанными мне. Мне очень хотелось поговорить про это со своей знакомой, срочно. Откладывал, понимая, что детвора не даст нам сейчас возможности говорить спокойно и доверительно.

Почему по дороге я всем не рассказал о встрече с батюшкой лет пятнадцать назад. О том, как не смог произнести ни одного слова в его присутствии, как дождь не дал мне покинуть храм, что тогда испытала моя душа, неужели забыл, или воля Божья дала право испытать это лично каждому? Почему она молчит, не задаёт вопросы, она же была рядом и должна была услышать слова старца? Её разве не страшат слова о войне? – не знал, что думать я.