– Так, значит, все дело в ваших личных распрях? – произнес Кенджи. – Ты уверен, что они не работают на Жнеца?
– Я не уверен ни в чем, – отрезал Рю, – кроме того, что Проклятые не остановятся, пока не увидят мой хладный труп. Для них это дело чести. Но вы все же показали им зубы – так что покуда они притаятся, чтобы зализать раны и обдумать следующий шаг. Нам же с вами предстоит встретиться с тем самым человеком, о котором я рассказывал. Думаю, лучше всего сделать это завтра ближе к полудню – как раз пока всякие индюки будут млеть от восторга, глазея на свой драгоценный Турнир, и на улицах будет меньше зевак.
– Идея неплохая, но кое-кто в этой комнате принимает участие в «драгоценном Турнире», поэтому встречу придется отложить, – произнес Макото.
– Все же сбылась мечта идиота? – фыркнул Рю. – Поздравляю. Уверен, твой папаша вне себя от радости, что один из его отпрысков будет соревноваться с такими же избалованными детишками, калеча друг дружку на потеху толпе.
– Во-первых, побольше уважения к моему отцу, – вспыхнул Макото; впрочем, его пылкий тон вряд ли произвел на Рю хоть какое-то впечатление. – А во-вторых, ты не угадал. Участвовать будет Кенджи.
Рю наградил того столь долгим и красноречивым взглядом, что Кенджи даже стало немного не по себе, словно бы он совершил какой-то неимоверно гнусный поступок.
– Долгая история, – ответил он старику его же словами, разведя руки в стороны.
– Ладно, – вздохнул Рю. – Развлекайтесь и постарайтесь не поломать себе шеи раньше времени. О Проклятых можете пока не беспокоиться – они все же шпионы, а не солдаты, так что в прямую конфронтацию вступать не станут. Максимум – попытаются вас отравить или прирезать в темном переулке.
– А ты умеешь подбодрить, – хмыкнул Макото, напяливая на себя врученную стариком накидку. – Так, значит, не принимать вино из рук того, кто одет как бродячий акробат, и не поворачиваться к нему спиной – вас понял.
– Подозреваю, здесь ты долго не задержишься? Как нам тебя найти? – спросил Кенджи, следуя примеру друга.
– Я свяжусь с вами через пару дней, – сказал Рю, сворачивая футон в подобие рулета. – А теперь кыш – мне еще нужно замести следы.
Из таверны они вышли вместе, но в резиденцию Змея отправились разными путями, как и советовал Рю. Если честно, Кенджи был до того вымотан, что вряд ли бы заметил, даже если за ним следила бы целая дюжина барабанщиков, гремящая на весь город. Дойдя до постели, Кенджи рухнул на нее и тут же уснул, даже не сняв сапоги.
Проснулся он от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо, – как оказалось, по его душу явились нанятые Каташи портные. Боги, Кенджи не мог бы с уверенностью сказать, что оказалось тяжелее: драться с профессиональными убийцами или же терпеть бесконечные примерки и пригонки, стоять статуей, покуда вокруг тебя носится толпа гомонящих людей, измеряющих каждую часть твоего тела и тыча в тебя иголками, и выбирать между девятнадцатью кусками ткани, которые выглядели совершенно одинаково…
Закончили они лишь под вечер, ближе к закату, когда Кенджи уже потерял всякую надежду. И это они кое-как выбрали лишь повседневный наряд! Отужинав остывшим супом, Кенджи отдал слугам грязную одежду и попросил их наполнить ванну – и вскоре уже с наслаждением вытягивал ноги в горячей воде. Он даже успел снова придремать, когда в дверь постучали, – как оказалось, его пожелал видеть сам старший Такэга. Видимо, он хотел дать ему наставлений перед завтрашним Турниром – ведь Каташи как-никак в свое время сам заслужил титул чемпиона.
Кенджи осторожно постучал в дверь и, не услышав ответа, осмелился войти без приглашения. Кабинет Каташи был куда более скромен, чем можно было ожидать от человека его положения, ведь он все же был главой правящей семьи одного из древнейших Домов, а не простым воякой или каким-нибудь торговцем, разбогатевшим на нескольких удачных сделках. И уж тем более эта небольшая квадратная комната в шестнадцать татами[9] не шла ни в какое сравнение с залом для приема гостей в родовом замке Такэга.
Никаких изысканных ковров из дальних стран, картин в золоченых рамах, расписных шелков, статуэток, украшенных драгоценными камнями, и других предметов роскоши. Только крепкий стол из красного дерева, пара стульев, невысокий комод, алтарь для поклонения Юкану – богу войны, покровителю всех воинов, – и пузатый сундук. Сам же Каташи, склонившись над пухлой книгой и сощурив глаза, быстро водил пальцем по желтоватым страницам. Сделав шаг вперед, Кенджи тихо кашлянул, чтобы привлечь его внимание.
– Вы хотели меня видеть, господин Такэга? – Кенджи отвесил глубокий поклон и уже было потянулся к ножнам с мечом, чтобы оставить их на стойке у двери, как и предписывали законы этикета, однако Каташи, захлопнув том и отложив его в сторону, остановил его нетерпеливым взмахом руки.
– Я позвал тебя не для того, чтобы ты демонстрировал свои манеры. Присядь.
Кенджи не преминул воспользоваться предложением. Каташи всегда казался ему куда моложе своих лет. Хищное лицо с резкими чертами, словно бы высеченное из камня, ровный стан, стальной взгляд, властный тон, не терпящий никаких возражений, – по сравнению с ним многие его ровесники казались обрюзгшими стариками, что вот-вот рассыплются на части. Но только вблизи, глядя на изрезанный морщинами лоб Каташи, глубокую проседь в его некогда смоляных волосах, и сухие кисти рук, покрытые коричневатыми пятнами и чернильными разводами, Кенджи понял, что годы все же берут свое.
– Как идут дела с подготовкой к Турниру? – спросил Каташи, сплетая пальцы. Признаться, начало разговора не предвещало ничего хорошего.
Кенджи в ответ лишь неопределенно дернул плечом. Если честно, грядущий Турнир был наименьшей из его проблем, ведь, помимо Жнеца и Братства Рока, у них на хвосте теперь висел целый клан синоби, с которым вряд ли получится договориться миром.
– Сочту твое молчание за «все в порядке». Но я хотел поговорить кое о чем другом. – Каташи на миг умолк, а потом продолжил: – До меня дошли слухи, что минувшей ночью на окраине города было весьма неспокойно. Некие люди затеяли потасовку в одной из заброшенных мастерских, разрушили ее почти до основания, а после, перед тем как удрать, вдобавок устроили пожар, который лишь каким-то чудом не перекинулся на соседние здания. Тебе случайно ничего об этом не известно?
Кенджи слишком поздно заметил, что Каташи не отрывает взгляда от его разбитых костяшек, и тут же положил руки на колени, чувствуя, что щеки невольно начинают краснеть.
– Увы, но нет, – покачал головой Кенджи, стараясь изобразить самое искреннее недоумение, на какое был способен. – Накануне мы немного засиделись в таверне, а как стемнело, сразу отправились по домам. Возможно, это были разборки местных головорезов? Слышал, в трущобах их больше, чем крыс.
Признаться, выдержать взгляд главы Дома Змея само по себе являлось настоящим испытанием, которое вполне могло стоить пару-другую шагов. Ничего не сказав, Каташи поднялся со своего места и подошел к открытому настежь окну, заложив руки за спину.
– Думаю, ты знаешь Исаро, главу рода Ода…
Кенджи припомнил хмурого крепкого мужчину лет пятидесяти. Пускай корни его семьи, тоже входящей в Дом Змея, были не так глубоки, как у Такэга, но вот богатством они вполне могли помериться с правящей семьей. Сами Ода во всеуслышание благодарили судьбу, подарившую им столь плодородные виноградники, обеспечивающие выпивкой даже императорский двор. Злые же языки шептались о незаконных ссудах, подпольных борделях, подделке ценных бумаг и прочих махинациях, благодаря которым предприимчивый дед Исаро в свое время умудрился подмять под себя несколько менее удачливых Домов. Истина же, как водится, скорее всего, лежала где-то посередине, но Кенджи не слишком сильно заботила история обогащения Ода.
– …Ты никогда не задумывался, почему Исаро круглый год носит перчатки из плотной кожи, невзирая на самую жгучую жару? – продолжил Каташи и, не дождавшись реакции Кенджи, сам ответил на собственный вопрос: – Когда-то давным-давно он попытался обмануть моего отца. И тот самолично отрезал ему безымянный палец на левой руке, чем вызвал искреннее недоумение у многих. Ведь с его характером он вполне мог лишить Исаро головы. Как и всех его родственников до третьего колена.
