Ао-андон… ёкай, который, по поверьям, появлялся, когда гас последний фонарь, и превращал последнюю рассказанную историю в жуткую реальность. По этой причине сотый кайдан чаще всего так и оставался нерассказанным. Из-за страха людей.

Но не значило ли это, что нам не выбраться из этого города? Я не хотела даже думать об этом, нет. Это не могло быть правдой.

– Но я не представился. Прошу простить меня за грубость, – заговорил незнакомец, и я поняла, что теперь он стоит совсем близко.

В нем не было ничего угрожающего, однако я непроизвольно вздрогнула. Мне показалось, что мужчина заметил это и вновь едва заметно улыбнулся.

– Меня зовут Хасэгава Исао.

– Я Накано Минори, – приветливо улыбнулась Минори, слегка поклонившись. – Рада познакомиться, Хасэгава-сан. Это замечательно, что хороших людей здесь больше, чем плохих.

Наверное, Минори вспомнила Ямамото-сан и Окаду-сан, которые тоже помогли нам без насмешек и полуправды, как это сделал Кадзуо.

– Я бы не был в этом уверен.

Кажется, Хасэгаву позабавили слова Минори. Та слегка толкнула меня локтем. Я никогда не спешила представляться незнакомым людям, но Хасэгава производил приятное впечатление, дал нам новую информацию… и я решила быть вежливой.

– Акияма, – с легким кивком проговорила я. – Хината.

– Акияма, – медленно повторил Хасэгава и, на пару мгновений прищурившись, вновь широко улыбнулся. – Рад знакомству.

Несколько секунд мы простояли в тишине, а потом Хасэгава кивнул:

– Что ж… Быть может, еще увидимся. Удачи вам.

– До свидания, Хасэгава-сан, – улыбнулась Минори.

– До свидания, – тихо отозвалась я.

Мои мысли были заняты новым открытием – сотней страшных историй. Это стоило обдумать.

Хасэгава повернулся и широким шагом пошел в сторону города, но на полпути оглянулся и проговорил:

– Не пытайтесь выбраться из города. Куда бы вы ни пошли – наткнетесь на поле с фонарями… Однако к ним, поверьте, лучше не приближаться.

Сказав это, он вновь отвернулся и скрылся среди полуразрушенных зданий города. Мы с Минори хмуро переглянулись, а потом я подняла глаза к небу. Оно стало темно-синим, солнце уже было совсем близко к горизонту. А это значило, что нам стоило быстрее отыскать укрытие на ночь.

– Пойдем, Минори. Скоро станет совсем темно.

Минори кивнула, и мы направились обратно в город. Пару раз она кинула за плечо взгляд, полный тревоги.

– Завтра нам лучше вновь сыграть в азартную игру, – произнесла Минори спустя некоторое время и облизала пересохшие губы. – Выиграем воду и еду, а вот на третий день будем отдыхать…

– Или отыгрываться, – мрачно заметила я и поймала ее сердитый взгляд.

– Пессимистка, – пробормотала она недовольно, и остаток пути мы проделали молча.

В конце концов мы забрели в дом, который показался нам достаточно крепким, вошли в квартиру на первом этаже, не рискнув подниматься выше, и устало сели на татами. Кровати в этой маленькой квартире не было.

Перекусив онигири и выпив воды, мы улеглись на пол, думая каждая о своем. Несмотря на усталость, я не могла уснуть, а потому начала размышлять над тем, что узнала, прогоняя более печальные мысли. Сотня страшных историй… Сотня фонарей, и часть уже погасла. Неужели нам придется пройти еще так много кайданов? В истории, в которой мы выжили, было лишь шесть «героев», а в этом городе людей наверняка намного больше.

Скорее всего, истории проходят каждый день, ведь срок действия омамори у всех начинается и заканчивается в разные дни. Тогда число кайданов, которое мы с Минори должны пройти до сотни, сильно сократится…

Поначалу эта мысль успокоила меня, но потом я вспомнила о сотой истории, которую чаще всего не рассказывали. Что, если и здесь сотого кайдана не будет? Что тогда? Мы никогда не выберемся? Или же освободимся после девяносто девятого рассказа?

Я отбросила лишние мысли. Пока еще я знала слишком мало, и поспешные выводы могли лишь разжечь панику или вызвать отчаяние, которые помешают мне выжить.

Выжить. Пока что стоило сосредоточиться на этом. Мы с Минори должны выбраться из этого города, и для начала необходимо пережить страшные истории. С такими мыслями я провалилась в беспокойный сон.

Я просыпалась с мыслью о том, что этот кошмар наконец закончился. Родители в соседней комнате, как обычно, собирались на работу. За окном еще только просыпался город, а спустя пару часов мне позвонит Минори и позовет чем-нибудь заняться, пока мы свободны.

Но, открыв глаза, я оказалась в маленькой заброшенной квартире внутри потрепанного временем и неизвестными нам силами дома, в полуразрушенном городе, в котором ёкаи убьют тебя, если действие омамори закончится.

Я вновь закрыла глаза: не было желания просыпаться. Несмотря на мучившие меня кошмары, ночью я не испытывала того отчаяния, что вызывала реальность, и мне захотелось вновь вернуться в то относительно безмятежное состояние.

Но вместо этого я подскочила, тряхнув головой, и та отозвалась легким звоном в ушах. Нельзя позволять себе подобные мысли – хотя бы в этом месте. Нельзя впадать в уныние и тоску. Необходимо вернуться.

Минори все еще спала, хмурясь во сне. Я тихо прошла в крошечную ванную комнату, чтобы умыться, но с раздражением поморщилась, выяснив, что водопровод не работает. Я запустила руку в распущенные волосы. Так хотелось принять душ, но, судя по всему, об этом желании на какое-то время стоило забыть.

Размышляя, можно ли было выиграть в азартных играх право на ванну, я вернулась в спальню и аккуратно села неподалеку от Минори, подогнув под себя одну ногу. Делать было нечего, будить Минори я пока не хотела, а поэтому решила заняться тем, что и всегда в моменты ожидания, – размышлять.

Мне была известна лишь малая часть информации. Кайданы. Домá в традиционном стиле. Омамори. Приверженность мифологии и легендам. Необходимость выигрывать еду, чтобы не остаться в «мире мертвых» навсегда.

Омамори. Кадзуо сказал, что они защищают от ёкаев, но это понятно было и по надписи на самих оберегах, так что словам Кадзуо можно было верить. Но что насчет действия в течение трех дней?.. Хотя Окада сказала то же самое. Помедлив, я открыла мешочек и вытащила деревянный оберег. На нем был выгравирован иероглиф, обозначающий тройку[49].

На моих глазах средняя черта исчезла, и иероглиф на омамори превратился в другой, обозначающий двойку[50].

Три… затем два. Значит, между кайданами у нас действительно было всего три дня. Завтра, скорее всего, гравировка изменится на иероглиф, состоящий лишь из одной черты[51]. От подобного обратного отсчета по спине пробежали мурашки.

Я торопливо спрятала оберег в мешочек и убрала в карман шорт.

Затем, погасив вспышку страха, я стала размышлять над тем, что из себя представляли азартные игры. Необходимо было выбирать шкатулки, и я попыталась вспомнить, что на них было изображено помимо карпов. Тануки, журавль, тэнгу…

Что все это значило? Тогда, перед игрой, мы с Минори не стали углубляться в размышления, но теперь стоило подумать получше. Выбрав кои, мы смогли выиграть еду. А если бы мы выбрали тануки? Тануки символизируют благополучие, и, скорее всего, эту шкатулку выбирать тоже было можно, этот вывод явно был правильным. А еще эти оборотни, вроде как, любят сакэ… Может, в азартных играх можно было получить и его?

Хм, тэнгу… Вот это существо точно не было связано ни с чем хорошим. Однако я слишком мало знала о мифологии, чтобы говорить наверняка. Другие идеи в голову не приходили, но я все же предположила, что вряд ли приз в азартной игре мог быть каким-то плохим. Тогда что же символизировали тэнгу?..

Зевнув, Минори приподнялась на татами и хмуро посмотрела на меня. Волосы, обычно аккуратно расчесанные и приглаженные, растрепались. Она явно не выспалась. Минори и в обычной жизни любила поспать подольше, а прошлым вечером явно долго не могла уснуть – ворочалась, вздыхала и снова меняла позу.