Распрямившись, я по привычке оправился. Медленно выдохнул. Взглянув ещё раз на ворота, на лошадь, неспешно пошёл к колючей сливе.

Почти что сразу на глаза мне попался подходящий камень: очень широкий и довольно плоский. Ухватившись за корявый край, я, закусив губу, с огромным, титаническим трудом приподнял его. Поставил на попа. Подтолкнул кошель носком и опустил.

Воздух дрожал. Из-за «горящих» рассветным золотом кустов неслось знакомое гуденье.

— Ястреб тебя забери! — одними лишь губами.

Лучше ничего не выдумав, я решил забросить поклажу повыше. Но одёрнул себя: это было бы слишком заметно… Пришлось оставить вещи под густым колючим кустом.

Я опустился на четвереньки, попытался чуть проползти, — задубев после воды, голенища различимо захрустели. Левое сломалось. Линия изнутри болезненно прошлась по коже. «Ястреб!» Подстилка, хвоя прошлых лет легко проколола простую ткань на коленях и локтях. Я двинулся ползком. Скромная рубашка сразу задралась. И портки зацепились за корень.

Чудо чудесное!

Я задержал дыханье. Тролл был занят: его величественный зад ходил по коре, а плечи рисовали восьмёрку в воздухе.

«Ястреб! — лицо мое упёрлось в землю, а ладони сами собою чуть приподнялись. — Чтоб ястреб тебя унёс! Изувер трехростный».

Недурственно вышло.

Наклоняясь и роняя хвою, сосна, что служила опорой для спины чудовища, равномерно скрипела. Пели лягушки, и вместе этот гвалт, пусть и весьма неприятный, пусть и отдающийся в резцах, он хоть как-то прикрывал меня.

Я неспешно, стараясь не привлекать излишнего внимания, поднял голову: терновник в колючках у самого носа. Стволы старых берёз за ними. Несколько сосен. Берег. Теперь мне было видно, пологий скат был достаточно высок и хорошо подмыт: лишь рогоз едва-едва торчал из-за края.

«Ушастый негодяй!»

Я очень неспешно, словно соревнуясь сам с собою в тихоходстве, стал продвигаться вперёд, стараясь не дышать. Поглядывая то вперёд, а то на когти духа. Стараясь не сомневаться. Продвигаясь очень медленно, я всем телом прильнул к земле. Вообразил себя диким зверем. По широкому кругу, намеренно обходя всё, что может переломиться, хрустнуть, поднимая руки выше головы, я продвинулся чуть вперёд и направо.

Подобрался таким образом к ели с единственным выжившим с «тыльной» её стороны. Ветвью, весьма, я замечу, колючей, загородился от духа, чья пасть раскрылась, сделав голову похожей на зубастый бочонок.

— Мерзавец, — не разжимая челюсти.

Спасаемый остался неподвижен.

Я подождал с мгновенье. Подождал ещё одно, но чудо-пречудесное так и не произошло. Я проглотил тугой комок и, протянув ещё немного, — одним движением глянул вверх. Всмотрелся в верёвку и узел, что украшал донельзя тонкие запястья.

Всё это выглядело — очень надёжно. Неожиданно. Рондель скользнул в ладонь. Лезвие его совсем затупилось, но… лучшего у меня все одно ничего не завалялось.

«Нужно пилить», — мысль в полупанике.

Рука двигалась очень медленно, словно ждала одобренья от кого-то. Ну не от тролла, это точно. Спустя пару мгновений я выдохнул. Взял себя в руки, прислушался. Гвалт имел определенный ритм — к нему и нужно было пристроиться. Я попробовал. Получилось! Подстроившись под движение коленей тролла, я стал наблюдать, как кудрявится пенька.

Спасаемый что-то заметил. Он дёрнулся и попытался подвигать побелевшими пальцами.

— Тихо! — сквозь плотно сжатые зубы. — Тут совсем немн-ого осталось.

Слава богам: кромка брала неплохо. Цепляясь чрезвычайно, она всё же резала, так что веер из волокон очень скоро начал растягиваться, освобождая грязные пясти. Хонест извернулся. Резким движением — он неожиданно вцепился в мой чуть кружевной манжет.

Крепко сжал его.

— Sat-v… т-фу! — донеслось из-за колючей хвои. — Es to paņēmu!

Я застыл. Дёрнулся. Январь повалился набок. Ещё одна верёвка врезалась ему поперёк пупка.

— Greifers!

Я дёрнулся ещё раз.

Не сразу, но всё-таки сообразил: спасаемый схватил меня. Он меня схватил!

Шелестенье сосны… Его больше не было. Расслабив плечи. Свесив тяжёлые руки вдоль грубого тела, дух смотрел на меня. Ноздри его раздувались.

Забавная деталь: «тела», что недвижимо в общей куче лежали на поляне, у огонька, внезапно задвигались. Один за другим мужчины начали вставать.

«Точно меня и ждали».

Лай позади!

Я вздрогнул. Обернулся, заметил ряд людей в спасительно, по-военному строгой форме. Увидел собак, что рвались в пене.

Взгляд на манжет. На духа. На мечи, которые уже подбирали весьма помятые и весьма подозрительно выглядящие, чего уж скрывать, люди, которые лежали у костра.

— Да подавись!

Дёрнув ткань, я избавился от отстёгиваемого рукава. Вскочил. Нога, не поняв, пошла не туда… и я навернулся. Упал. Подивился звуку. Удару. Заметил оперение, стрелу у локтя и живо зашуршал на животе. Крики. Я поднялся на четвереньки. Тяжёлые носки заскребли валежник.

— Лови его… — со стороны воды.

— Взять! — решительно впереди.

Я не понял! Упёрся взглядом в сорвавшихся, рванувших на меня собак.

Замер, зашуршал вдвое быстрее и, внезапно, распрямился, найдя опору. Развернулся! Встретился нос к носу с небритым типом. Тот моргнул. Взглянул на меня ничуть не менее удивлённо, чем я на него. На вытянутом лице незнакомца, с носом уточкой, отразилось удивлённое бешенство. Не дожидаясь пожеланья «доброго утра», я у благодетеля проскользнул под локтем. Избежал так удара. Ушёл от укуса собаки. Зацепился за что-то невидимое в траве.

Упал. Ушиб локоть. Почувствовал тепло в груди и скоро-скоро пополз. Куда? Под колючий куст! Опыт убедительно показывал: под колючие кусты никто не лезет.

Я застыл. Моргнул и выдохнул. Звон металла и крики позади. Кажется, «свои» били «не своих». Медальон, который, по заверению волшебника, должен был усилить мой дар, стучал и дергался.

Я вспомнил про тетрадь, написанное в которой отправлялось прямиком в столицу. Припомнил с десяток бранных слов. Медленный выдох. Я чуть приподнял голову. Увидел чёрный мир в серую клеточку и огромного тролла, который искренне наслаждался моментом. Он чесал спину. Куст над моею головою захрустел. Лозы начали ломаться, и в дюйме от измазанной кисти землю прошил металл.

Ползком вперёд!

Тролл зевнул, обнажив пару коротких, желтоватых на концах клыков. Никуда не торопясь, вальяжно, он подошёл к котлу. Мясистый нос духа поджался — и распрямился. Тролл двумя перстами взял поварёшку с длинной ручкой. И аккуратно зачерпнул, отхлебнул. Умильно разулыбался. Заурчал. Поразмыслив немного, он недовольно поглядел на беснующихся у коленей псов. Приподнял лысую бровь — и вновь обратился к бурлящему котелку.

— УБИВ-аАЮТ!

Вцепившись мне в штанину, пёс дёргал! И рычал… Я пяткой ему заехал по носу! Работая локтями, быстро-быстро двинулся к спасительному просвету. Упёрся в чьи-то сапоги. Заметил остриё копья у носа. Возможно, я должен был испугаться, но сейчас было как-то не до того. Макушка протаранила колени врага — триумфально.

Враг на шипах попытался лягнуть меня пяткой. Собака, что как раз собиралась выскочить, очевидно оказалась поражена.

— Спасибо, — на полувыдохе.

Но ещё до того колени живо заходили. Я побежал. Вперед. Мимо военных, которые били «мёртвых», и «мёртвых», что пытались дать отпор.

— Sasit viņus! — едва ли не затылком бился, бесновался Хонест. — Скотина!.. Я!.. Это я тебе плаЦу!.. Хватай Хвир-рса. ХВАТАЙ ЕхО У*Е!

Тролл впереди выдохнул носом. Он был занят. Он ел. И команда не пришлась чудовищу по вкусу. Голова его на бычьей шее развернулась. Пасть раскрылась, и большой чёрный глаз с белым обручем по краю уставился на маленького человека. На меня.

— N-netīro… Втор-рым! Вторым пежит который!

Кинжал оказался в руке. Я даже не взглянул, просто свернул. Увернулся триумфально от копья. Припустил.

— Об семлю его… в воду! В воду пр-рос!