Также не глядя я протянул письмо. Старик его взял. Некоторое время изучал. Наконец — разулыбался… Показал очень длинный ряд из мелких зубов.

— Тридцать вторая, — проконсультировал он. — Очень рад. Прямо очень, очень рад.

И резкое движенье. Если раньше я косился на правый его носок, то теперь был выставлен левый. Старик очень мелко захихикал.

— Я, простите…

— Сейчас-сейчас, — проговорил он, скоро.

Ключ не вынимался.

Из-за его спины из темноты помещенья донёсся какой-то шорох… А может быть мычанье… Я моргнул. Что-то очень, очень знакомое было в этом звуке… Однако мне никак не удавалось вспомнить.

Старик поставил глаза навыкат. Тонкие губы он вытянул уточкой.

— Я попрошу Вас обождать.

— … Ну конечно.

Дверь захлопнулась. По промасленным доскам зазвонила, забила проржавевшая полоска.

Я зделал шаг назад. А затем ещё один. С небольшого отдаленья я попытался разом окинуть весь фасад: самый обыкновенный дом. Очень старый. Весь в облупившейся извёстке и с «островками» зачерневших камней. Целым рядом заложенных окон на первом этаже, поверх которых уже зеленела роза. Она очень редко, но обворожительно цвела.

Ещё шаг назад.

Внезапно на плечо упала ладонь.

Я резко обернулся — и столкнулся взглядом с тощим странного вида человеком. С толстой шеей и выпирающем заросшим кадыком.

Я дёрнул подбородком:

— Вы стоите на моей ног…

— Как Вас зовут⁈

— …

Я ничего не знал об этом человеке, но он уже мне не нравился.

Скинув руку, я распрямился. Чуть приподнялся на носки. Окинул взглядом очень помятую фигуру. Заметил лоснящиеся локти и очень, очень засаленный воротничок.

«Контора. При солидном повышенье, но пока без швена в кошельке».

Я отступил на шаг:

— Ваш друг в порядке?

— Он мне не друг!

— Понятно.

Плечи незнакомца были чуть поджаты. А острый большой кадык его мелко дрожал. Не говоря ни слова я попытался отойти. Позади раздался стук засова…

— Я С НИМ! — оттолкнул меня неизвестный.

Он резко дёрнул. Взял меня под руку.

Старик приподнял совершенно чёрную бровь. Он тонкие губы вытянул трубкой. Осторожно прикрыл за собою дверь. Развернулся, и долго, очень долго возился с каким-то очень хитрым не местного производства замком.

— Господин… я прошу понять: лучше нам пройти с чёрного хода… Сейчас ведь день.

Я всё понял.

Я попытался отступить, но клерк с неожиданной силой потянул меня вперёд. Виляя, полускача и негромко тараторя, старик завернул за угол. Уже спустя мгновенье он в десяти шагах подбирал опрокинутое ведро.

Мы, двигаясь все вместе, обошли кустарник. Плечами потревожили забор.

— Вы извините!.. У нас нынче не прибрано… Немного. Только закрылись.

— Я с Ним! — словно заморская птица, всё тем же тоном вторил тощий клерк.

Он тащил меня вперёд… Впрочем, уже неважно.

Старик резко встал. Чуть пританцовывая он развернулся — левая чёрная бровь оказалась выше правой. «Теперь я понимаю, почему жена от тебя ушла… Флюр, ты вспомни, вспомни лучше сколько с прошлой ночи должен. Иди ты на службу лучше».

Я стоял. Слушал, как шуршат старые липы. И смотрел на возню, в перекате теней. Впереди. Под ветвями цветущей, тонко пахнущей липы, стояло к нам спиною, несколько мужчин. В «приличном» платье, они силились скрутить очень тонкую фигуру. Та отбивалась… как могла. Неумело.

Трое здоровых мужчин… Против неё одной.

— Хв-атит цацкаться со мною! — сквозь тягучий шелест листьев. — Я НЕ ребёнок!.. Не реб… ёнок! Что в-ы… Все на одного, да⁈

«Мальчик», — определил я.

Но уже спустя мгновенье «мальчик» упал. Я различил заколку в волосах. Тонкий нос и почти бесцветные глаза. Заострённые уши, какие могли бы быть у оленёнка.

Юнца подняли. Но он тут же дёрнул рукав. Попытался кого-то ударить.

— Мерз… авцы! Я з-наю, чего Я хочу!

Мы шли навстречу, так что в определённый момент я расслышал аромат алкоголя… Табака и браги.

Кучер (если верить плётке), ухватил-таки мальца за воротник. Он дёрнул — и донёсся треск. Полудух рванулся, высвободил руки и, расставив их, засеменил ко мне. Лёг почти что грудью. И повис.

Он глянул очень тупо.

Белое лицо. Щека его заметно посинела и припухла. На скуле остались следы когтей…

Я улыбнулся.

Не знаю почему.

Осклабившись в ответ, малыш длинным розовым ногтем поддел белый резец. «Т-цыньк!» — последовал неожиданно яркий звук.

— А-а!.. у! Х-еЭЭ-Э!

Оттолкнув меня, мальчишка сильно покачнулся. Больше кривляясь, цепляясь за сухой репейник, он двинулся в тени вдоль поломанного забора.

* * *

Нутро таинственного дома было забито пылью. Из перегородок пиками торчали острия гвоздей. На них держались обои. Мебель была, но была настолько надёжно закутана в плотную ткань, что лавку почти невозможно было бы отличить от пары табуретов.

В воздухе… повис аромат трухи. Сырой древесины, старой бумаги и… ещё чего-то. Чего-то очень, очень знакомого… Мне никак не удавалось вспомнить.

Доска натужно заскрипела. И как-то сразу, треснув, провалилась. Ногу мою зажало.

— О!.. Господин, подождите минуту… — из-под подмышки. — Как же это так… Всего одну минуту!

Повинна в том встреча на улице, или здешний затхлый воздух, но «трескотня» в затылке понемногу нарастала. Я вновь ощутил, как мелкая дрожь волнами проходит по телу.

Словно иглы коснулись пальцев. Боков и живота. И по плечам застучали кулаки.

Мне очень, очень сильно захотелось развернуться и уйти.

Действуя весьма эксцентрично, старик задёргал за голенища сапога. В конце концом он высвободил мою ногу.

— Ну во-от… А вы боялись.

— Спасибо.

Старик подтолкнул меня вперёд. Пыль заклубилась, и я сморщился. Прикрыл нос ладонью. Очень, очень сильно захотел чихнуть.

К лицу прилило тепло.

— Ничего!… Это нормально.

Провожатый показался справа. А после сразу слева. Его ладонь упёрлась мне между лопаток. Я сам не как коридор остался позади.

Старик вилял:

— Главное!.. Самое главное это уверенности побольше, — поднимаясь со мной по лестнице. — Вы… вы же не «кто-то». Господин.

Я вдруг заметил, что пуговка на рукаве короткой куртки повисла на длинной нитке.

«Уверенности побольше…»

Я моргнул.

Виной тому спёртый воздух, или жара, но мне никак не удавалось вспомнить… где я мог это слышать. Та же фраза и с тем же посылом… Даже голос как будто был тем же.

Я морг нул.

«А панталоны? — вдруг неожиданно посетила меня абсурдная идея. — Возможно, стоит их почистить. Я ведь в пыли прошёл!»

Я моргнул.

Я абсолютно внезапно вспомнил заливные поля. Выгнувшийся дугою горизонт и яркую зелень травы. Плеск воды и ф*рчанье моей Хорошей.

Лошадь не хотела идти… А у меня уже сил не оставалось тянуть… Мне было плохо.

Очень душно было под палящем солнцем. Во рту… стоял тош*отворный привкус.

Это был второй этаж. И впереди меня ожидал коридор дверей. Я оглянулся… никого.

Провалившись в мысли я и не заметил, когда старик успел куда-то деться.

Я кашлянул. Несколько смущённо почесал рукавом скрытую полоску. Заметил, как нагрелся медальон.

Здесь было очень душно.

Немного подумав, я дёрнул повисшую пуговку. Зажал её в кулак. Почему-то руки чуть дрожали.

Я упёрся в дверь. Просто взгляд вдруг замер на паре тусклых медных цифр.

— Тридцать вторая.

Рука моя оказалась протянута. Я кашлянул. Несколько запнувшись, всё же решил постучать. Единственный удар — и дверь внезапно распахнулась.

Жар… Дух алкоголя… Пот.

Вслед за резким рваным движеньем последовала пауза.

Передо мной стояла девушка.

… Взгляд остановился.

Над ослабленным корсетом… вздымалась и опадала… в такт дыханью…

Ключицы… Перевязь на корсете и живот. Линия пупка. Небольшая складка между тазом и бедром…