Литмир - Электронная Библиотека

Молчаливыми оставались только четверо присутствующих в зале – невеста, оба претендента на ее руку и сердце и регистраторша.

Потом последняя, поочередно оглядев каждого, с тяжелым вздохом спросила:

– Как будем разруливать ситуацию, господа брачующиеся?..

Разрулили, что называется!

До сих пор никак в поворот не впишутся ни она, ни Женька, ни… Виталик.

Как это он обо всем догадался? И о том, что Масютин перестал быть ей мужем, а их общим детям отцом. И о том, что давно и стабильно бегает на сторону. И о том, что теперь, вот прямо теперь наступил, кажется, самый критический момент в их отношениях.

А может, и не догадывался Виталька? Может, знал? Знал и наблюдал давно и пристально, а? И как только почувствовал, что вот наступило – пора, – так сразу и позвонил, напомнил о себе…

Жанна не стала переодеваться, хотя до чесотки хотелось стянуть с себя платье и сбросить босоножки на тонких высоких каблуках, и втиснуться в привычные джинсы, куртку, и обуть кроссовки. Не переоделась. Вышла на улицу в том же, в чем и линейку в школе отстояла.

Вышла, покрутила головой по сторонам, заметила на парковочной площадке перед домом темно-зеленую «десятку». И сразу же пошла к ней.

– Привет, – вяло пробормотала Жанна, усаживаясь на переднее сиденье.

– Привет. – Виталик сидел к ней вполоборота и внимательно разглядывал ее всю: от каблуков до макушки. Вздохнул, насмотревшись, и пробормотал, как показалось, с сожалением: – Прекрасно выглядишь.

– Спасибо. Ну что, поехали?

– Куда? – Он завел машину и медленно тронулся на первой передаче. – Заказывай, увезу хоть на край света. Он ведь так тебе обещал в тот день, когда украл у меня? Ладно, не хмурься. Я десять с лишним лет в себе это носил, и все молча, все молча. Даже жилетки рядом ничьей не оказалось, чтобы выплакаться. Никому же не нужно было мое нытье.

– А мне, ты считаешь, нужно? – фыркнула Жанна, отворачиваясь к окну.

– Не нужно, но ты просто обязана это все выслушать, потому что дико виновата передо мной, – объяснил Виталик в свойственной ему нравоучительной манере, выехал со двора и, влившись в плотный поток машин на проспекте, сразу прибавил скорости. – Ты бросила меня в ЗАГСе и убежала. Сбежавшая невеста! Нашумевший сюжет для Голливуда, но не для российской глубинки, дорогая. Тем более в то время. Знаешь, а надо мной смеялись, да! И пальцами вслед показывали. И жалели… Одна из твоих подруг из жалости даже собственную постель предлагала.

– И что ты? – Ей было неинтересно, но все равно спросила, коли уж ему выпала нужда поплакаться, пускай развлекается, она потерпит.

– Отказался, – буркнул Виталик и тут же засопел недовольно.

Все прямо как с ней сейчас, подумалось Жанне невесело. Они как будто поменялись местами с Виталиком. Только он тогда был ни в чем не виноват, а пострадал. Она же теперь страдает потому, что была виновата тогда. Пришло время платить по счетам.

Виталик, остановившись ненадолго на светофоре, вдруг взял резко влево, потом еще и еще раз свернул. Выехал на параллельную проспекту улицу Зайцева и поехал в сторону окраины.

– Куда мы едем? – спросила Жанна, когда частокол многоэтажек начали менять домики пониже, а потом и вовсе за окном замелькали заборы частных строений.

– Ко мне на дачу, – коротко пояснил Виталик.

– А-а-а, понятно. Пока жена на работе, мы на…

– Я не женат! – возмутился Виталик, нервно вильнув по дороге, благо что движение не было интенсивным. – Разве ты не знала? Пытался, но… Но второй Жанны для меня просто никто не произвел на свет. И не надо на меня так смотреть! Да, милая, да! Я по-прежнему люблю тебя! Люблю и хочу! И сейчас я постараюсь тебе это доказать…

Они едут к нему на дачу с вполне определенной целью, отстраненно подумала Жанна, невольно подбирая под сиденье ноги, на которые Виталик беспрестанно косился, то и дело забывая о дороге.

Он везет ее туда, чтобы уложить в свою холостяцкую постель. Узнал о ее семейных проблемах. Может быть, даже видел, как Женька уходит с двумя сумками. Тут же позвонил, ну пускай не тут же, но позвонил. И сразу, не откладывая дела в долгий ящик, повез ее трахать.

Господи! Ну о чем она думает?!

Виталик же, как интеллигентный человек, только приглашает ее пообедать. Она сама создала эту ситуацию, предложив ему удрать. Теперь сидит и пытается найти изъян в его поведении, хотя ошибки совершала и совершает только она. Одна за всех.

Жанна глянула на него украдкой, пытаясь рассмотреть получше.

Он почти не изменился, ее неслучившийся муж, даже плешинка на макушке не разрослась, оставшись такой же – размером с маленькое чайное блюдце. Не изменился и не постарел, посерел, может быть, немного. Да, цвет лица точно нездоровый какой-то, землистый. Может, устает, может, болеет. Хотя ни морщин, ни мешков под глазами не наблюдается. Вторым подбородком и брюшком тоже не обзавелся. По-прежнему подтянут, пожалуй, слишком даже. В одежде, как всегда, консерватор. Темные брюки, в тон брюкам ботинки, рубашка в мелкую полоску, верхняя пуговица расстегнута. Такое ощущение, что он и не переодевался последние десять с лишним лет.

Ничего не изменилось, ничего…

– Ты тоже по-прежнему красива, – вдруг обронил Виталик задумчиво и свернул у ближайшего указателя на грунтовку. – Как я по-прежнему сер, так ты по-прежнему красива… Почему ты сделала это, Жанна?! Почему?! Ты же знала, что семьянин из него никакой! Знала, что одной женщиной он никогда не будет довольствоваться, и все равно по-мчалась за ним. Я до сих пор помню твой сдавленный смех, когда ты сбегала следом за ним по ступенькам ЗАГСа! Он до сих пор звучит у меня в ушах, этот твой идиотский смех!!! Уж прости, что я так!..

Зря она все же с ним поехала, вдруг подумала Жанна, продолжая его рассматривать теперь уже в открытую, не прячась.

Что ждала, что хотела получить взамен кем-то украденной у нее Женькиной любви? Что?! Копию неполучившегося счастья? Так вряд ли оно получится. Виталя, судя по всему, не простил ее и не простит.

– Ты не обижайся, милая, – вдруг обронил он вкрадчиво и мягко, сворачивая по грунтовке к лесу. – Я поною немного, потом это пройдет. Ты потерпи. Слишком много всего накопилось во мне. Слишком долго я терпел. Кому-то и когда-то мне надо было все это излить. Время пришло…

Глава 4

Масютин сидел на самом краешке скрипучей гостиничной кровати и, спрятав лицо в ладонях, тихонько скулил. Старые пружины койки дружно поскуливали ему в ответ. Ветер раскачивал оцинкованную вывеску, и все это сопровождалось отвратительным унылым скрипом. В довершение по гостиничному коридору протащилась горничная со своей тележкой, колесики которой повизгивали будь-будь.

Тоска… Тоска, пришибающая к земле, ну хоть вешайся.

Он глянул из-под скрещенных пальцев на свои волосатые ноги в крупных мурашках.

Замерз он, что ли? Странно, что ничего не чувствует: ни холода, ни жара, даже привычного для такого случая похмелья не ощущает. Только боль въедается в душу. Боль вперемешку с тоской, хандрой, страхом и гнетущим ожиданием чего-то еще более страшного.

Хотя и так уже под завязку, куда еще?!

Масютин откинулся назад, намереваясь облокотиться спиной о стену, но не рассчитал – больно стукнулся головой. Тут же выпрямился и стремительно полез на кровать с ногами. Со стоном закутался в тонкое клетчатое одеяло. Потом вдруг замолчал, осторожно выглянул наружу и с болезненным изумлением обвел взглядом гостиничный номер.

Господи, помилуй! Это снится ему? Что он здесь делает? Что забыл в этой дешевой гостинице, койка в которой сдается по триста рублей за ночь? Разве здесь ему место?! Ему! Женьке Масютину – баловню судьбы, любимцу женщин, фортуны и его величества случая!

Как он мог так… облажаться, придурок?! Как мог вляпаться в такое дерьмо, причем обеими ногами?! И увязнуть в нем, и тонуть день за днем, ночь за ночью…

Ладно – сам, семью подставил!!!

Пацанов было жалко, даже больше, чем себя и жены. Жалко и стыдно перед ними. Поэтому и не пришел вовремя, и надрался как извозчик, заведомо задумав не идти с ними вместе на линейку.

7
{"b":"89668","o":1}