Вздрогнув и насторожившись, Вэнь Шаньяо взглянул на размытую фигуру в белом, быстро приближавшуюся к нему. Проклиная собственное зрение и не зная, оставаться ему на месте или бежать, он слегка приподнялся. Быть снова избитым не хотелось, но чем ближе подходил мужчина, тем лучше Вэнь Шаньяо мог его разглядеть, с облегчением заметив белые одежды монаха. Эти ущербные точно не тронут кого-то настолько жалкого, как Ян Сяо, мало того, пожертвуют собой ради его спасения!
Монах, не боясь запачкать одежды, упал на колени рядом с ним, и при виде жалости и тревоги на его лице Вэнь Шаньяо чуть не вывернуло наизнанку. Насколько ужасно выглядит это тело, раз не вызывает ничего, кроме сочувствия?!
– Ян Сяо, я же говорил не ходить в одиночку, – покачал головой мужчина, достав платок и аккуратно стерев с его щеки запекшуюся кровь.
Вэнь Шаньяо не ответил, смотря на висевший за спиной мужчины меч и поняв, что ошибся. Ужасно ошибся! Перед ним был далеко не безобидный монах, который и пальцем бы его не тронул, а пилигрим! Странствующий заклинатель, наемник, в одиночку расправляющийся с демонами и духами. От такого не то что не убежишь – такого не обманешь! А если он обнаружит, что в этом теле чужая душа…
– Ян Сяо, ты испугался? Я не собирался тебя ругать! – заметив резко побледневшее лицо Вэнь Шаньяо, поспешил заверить пилигрим. – Я и сам испугался, когда вернулся с охоты, а тебя не застал. Не стоит так травмировать мое старое сердце!
Несмотря на слова, говоривший выглядел не старше двадцати. Вэнь Шаньяо, насколько позволяло зрение, попытался отыскать хоть один намек на принадлежность к кланам и школам, но на пилигриме не было ни татуировок, ни медальонов. Видимо, заклинатель нигде не обучался и сам провозгласил себя пилигримом либо же был выгнан за какую-то серьезную провинность. Вэнь Шаньяо придерживался второго варианта, смотря на изящный меч в белоснежных ножнах с витиеватыми серебряными рисунками. Он видел что-то похожее на именную печать, но не мог прочитать ее. Будь проклят Ян Сяо и день, когда он родился!
Отряхнув Вэнь Шаньяо, пилигрим с улыбкой, выражающей облегчение, поднял его на ноги:
– Давай вернемся, пока тебе не стало хуже.
Боясь хоть что-то сказать, Вэнь Шаньяо согласно кивнул, покорно следуя за мужчиной. Судя по всему, пилигрим не заметил подмену души, но если Вэнь Шаньяо в этом теле, то где-то должна находиться душа Ян Сяо. И лучше бы она была не в настоящем теле Короля Бездны. Ведь если об этом прознает сестра, то ее месть будет очень и очень жестокой!
Погрузившись в раздумья, Вэнь Шаньяо не сразу заметил, как они дошли до стоящего вдали от домов сарая, настолько хлипкого, что он подумал, что лучше не испытывать судьбу и сразу ночевать на улице. Но пилигрим спокойно вошел внутрь, вызвав у Вэнь Шаньяо едва ли не сочувствие. Насколько же бедным и жалким был этот заклинатель, раз вынужден ночевать чуть ли не под открытым небом? Наверняка в его карманах даже деревянной монеты не завалялось, так что и ограбить его не получится. А меч… какой толк от меча, который признает только своего хозяина, а с другими будет не более чем железной палкой?
Сев на жесткую солому, на которой была постелена старая дырявая ткань, Вэнь Шаньяо задумчиво следил за пилигримом. Кто он? Помощник Ян Сяо, что убивал людей из секты? Или старый друг? Но почему тогда баловня судьбы кто-то посмел избивать? Имя Ян Сяо известно на все четыре Царства! Сам Небесный порядок ему покровительствует!
Поставив над небольшим костерком воду и прополоскав полоски тряпок, пилигрим подошел к нему.
– Покажи, где тебя побили.
Вэнь Шаньяо неохотно подчинился. Это тело было слабым, и едва ли не любое прикосновение оставляло синяки, а если надавить чуть сильнее, то сломаются кости. И пока пилигрим тщательно осматривал его кожу, Вэнь Шаньяо незаметно протянул руку к отложенному мечу. Пальцы нащупали именную печать, медленно пройдясь по иероглифам, – Ху Симао. Это имя было знакомо Вэнь Шаньяо. Он знал его по слухам, блуждающим в мире заклинателей, хотя прежде никогда не встречал его обладателя лично.
Перебирая в голове все, что когда-либо слышал об этом человеке, Вэнь Шаньяо вспомнил, что когда-то Ху Симао был воспитанником клана Байсу Лу, но самовольно ушел. Многие говорили, что ему надоело слушать приказы и подчиняться, другие же обвиняли его в причастности к отравлению жены и дочери самого главы клана Байсу Лу. Но доказательств было слишком мало, а слухи со скоростью света распространились и успели очернить его, поэтому Ху Симао ничего не оставалось, как добровольно уйти, оставив при себе меч и став посмешищем в мире заклинателей. Он до конца жизни вынужден был скитаться и жить не лучше нищего. Неудивительно, что он и Ян Сяо однажды встретились – два жалких создания должны держаться вместе.
Вот только была одна деталь, которая встревожила Вэнь Шаньяо: Ху Симао уже был мертв, когда он проник в Байсу Лу. Неужели он вернулся в тело Ян Сяо до того, как тот стал частью клана? И сейчас является лишь слабым полуслепым ребенком без сформированного ядра?
– В следующий раз тебе следует быть осторожнее, – заметил Ху Симао. – Этот мир жесток и несправедлив.
Вэнь Шаньяо с трудом сдержал усмешку. Неужели этот жалкий заклинатель действительно считает, что тот, кто некогда был Королем Бездны, не сможет за себя постоять? Да его боялись все! Его имя страшились произносить даже в мыслях! А один облик вызывал такой страх, что некоторые люди умирали на месте! Он тот, за кем следуют демоны и темные духи!
Ху Симао закашлял, поспешив отвернуться и прикрыть рот рукой, содрогаясь всем телом. Вэнь Шаньяо тут же отодвинулся, успев заметить капельки крови на губах пилигрима, прежде чем он вытер их платком и как ни в чем не бывало улыбнулся:
– Всего лишь простуда, не переживай.
Простуда? От простой простуды не кашляют кровью. Нет, все куда хуже – Ху Симао болен, и весьма серьезно. Будь он все так же на попечительстве клана Байсу Лу, не страдал бы от кровавого кашля и дрожи в руках. Да и судя по месту, где они остановились, пилигрим не мог позволить себе лекарственные травы. Неудивительно, что он в таком ужасном состоянии. Мысленно Вэнь Шаньяо дал ему несколько недель, но когда Ху Симао вновь безостановочно закашлял, содрогаясь всем телом, срок сократился до нескольких дней.
«Никчемный», – не мог не заметить Вэнь Шаньяо, без всякого сочувствия смотря на заклинателя. Он мог бы помочь ему – наверняка в округе найдутся лечебные травы, но какой смысл? Судьба этого жалкого пилигрима уже предрешена: ему нет пути в мир заклинателей, его отовсюду гонят, и быть с ним все равно что обрекать себя на вечную нищету и несчастье. Да еще и с отродьем из Байсу Лу. Вот уж чего точно Вэнь Шаньяо не мог допустить.
Прокашлявшись, Ху Симао нацепил вымученную улыбку, при виде которой Вэнь Шаньяо с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Такой же обделенный умом, как и Ян Сяо. Неудивительно, что они нашли друг друга.
– Держи. Это немного, да и она уже почти засохла… но что имеем, – произнес пилигрим, протянув тонкую лепешку.
– Вам нужнее, – заметил Вэнь Шаньяо, но живот обиженно заворчал.
– Бери, я и без еды смогу прожить, – не сдержал смешка Ху Симао.
Вэнь Шаньяо тихо хмыкнул, но все же взял лепешку. Верно, заклинатели подобны бессмертным духам – потребность в еде, воде и сне уходит на второй план, но не пропадает навсегда. Даже такой болезненный пилигрим, как Ху Симао, способен провести несколько недель без еды, а вот слабое тело Ян Сяо с еще не сформировавшимся ядром едва ли день протянет.
Осмотрев лепешку со всех сторон, Вэнь Шаньяо осторожно откусил ее, на секунду замерев. Все свои прожитые в изуродованном облике две тысячи лет он только и делал, что питался свежим мясом и кровью, не переваривая обычную пищу. Перерождаясь, он уже не мог питаться нормальной едой, так что в последний раз ел что-то помимо мяса и крови в первой жизни. Каждый раз, стоило ему съесть лепешку или засахаренные фрукты, его выворачивало наизнанку. Но сейчас все было иначе: непривычный и в то же время призрачно знакомый вкус заставил с трудом подавить слезы, и он жадно съел всю лепешку и облизал пальцы. Пожалуй, это пока было лучшим, что испытал Вэнь Шаньяо за время своей новой жизни в чужом теле. Еда всегда была его слабостью, и если он способен теперь наслаждаться ею в теле врага, что ж, все не так плохо.
