Приехавший за мной водитель сообщил, что мы едем не на площадку, а домой к режиссеру. Оказывается, он немного приболел. Когда мы подъехали, водитель взял из багажника сумки, и мы вместе двинулись к лифту. Лев Борисович сам открыл нам дверь, но вид у него не был здоровым. Через несколько минут он проводил водителя и предложил мне присесть.

– Так что все-таки случилось с вами?

– Уже все неплохо, – едва улыбаясь, ответил режиссер.

– Вам бы надо прилечь, – я уступила диван и принесла себе табуретку из кухни. – Лев Борисович, если вы хотите продолжать активно работать на «Мосфильме», быть в центре внимания и отдавать так же много сил работе, нужно сейчас лечь в больницу. Вам нужен интенсивный курс терапии – капельницы, уколы и другие процедуры, которые пропишет доктор. В противном случае вас хватит на месяц или два, а потом случится инсульт, инфаркт или еще чего похуже.

– Как ваши дела? – криво улыбаясь, спросил он.

– Слушайте, я завтра же позвоню врачу!

Лев Борисович промолчал, но почему-то взялся за сердце. Я тут же отыскала номер больницы и попросила пригласить Виктора Петровича. К счастью, он сегодня дежурил и скоро взял трубку. Я быстро объяснила ему ситуацию.

– Даю вам час на сборы и высылаю скорую, – тут же ответил он.

– Вот и пообщались, – заметил Лев Борисович, когда я сообщила ему, что через час мы должны отправиться в больницу.

Времени хватило, чтобы собраться и самим спуститься вниз к приезду скорой.

– Не стоит пугать соседей, – заявил Лев Борисович.

Я уже собиралась сесть в машину вслед за ним, но режиссер вежливо сообщил, что справится сам. Ему явно было неловко. Я попрощалась и отправилась к метро.

Дома я не находила себе места, бродила из угла в угол и ждала от Льва Борисовича звонка. Вскоре не выдержала и позвонила в больницу сама:

– Можно поговорить с Виктором Петровичем, мне нужно узнать о поступившем сегодня больном?

– Вы правильно сделали, что не стали ждать до утра, – первым делом сказал доктор, когда подошел к телефону. – У Льва Борисовича сильные сердечные боли, но мы сейчас их купируем. Вам тоже лучше отдохнуть. Оставьте мне свой номер, я утром сам вас наберу.

Проснулась я с чувством беспокойства, которое душило и било молоточками в виски. Я выпила успокоительных капель и попробовала писать, но в голове было стерильно. Тогда я решила заняться уборкой, чтобы как-то себя разгрузить физически.

Около десяти часов утра мне позвонила медсестра из больницы и сообщила, что Льву Борисовичу лучше. Ему сделали капельницу, несколько уколов, и его жизни ничего не угрожает. Я поблагодарила и положила трубку. А после села и расплакалась. В голове снова и снова всплывала благодарность Богу, что он дал ему еще время на этой земле.

Я решила позвонить на «Мосфильм» и рассказать, что Лев Борисович попал в больницу. Назвала номер больницы, отделение и легла на диван. Мне тоже было нелегко. Болела голова и дыхание учащалось.

Я пыталась читать, но мысли перескакивали с сюжета книги на болезнь режиссера. После новой порции успокоительного, я смогла поспать. А когда проснулась, стало чуть легче. Немного прогулявшись вокруг дома, я решила снова позвонить в больницу. Новости были хорошими – состояние стабильное.

На вторую субботу Лев Борисович выписался из больницы. Я за эти две недели не навязывалась, и он тоже мне не звонил. Но звонку я была рада.

– Хотел поблагодарить вас за быстрое вмешательство и то, что настояли на госпитализации.

– Вам уже легче? Вы подлечились?

– Да, мотор вроде сейчас не барахлит.

– Выздоравливайте! И, пожалуйста, не утомляйте себя работой по 12–14 часов в сутки без воздуха.

– Знаете, без работы я и не живу вовсе, скорее мучаюсь.

– Я понимаю. Но и вы поймите, что сейчас нужно сделать правильный выбор.

– Я хотел бы увидеться с вами завтра. Не могли бы приехать, чтобы прогуляться и заодно обсудить рабочие вопросы?

Радость в моем согласии скрыть не получилось. Режиссер, кажется, тоже приободрился, когда почувствовал ее.

Немолодая женщина открыла мне дверь, помогла с вещами и проводила в комнату.

Лев Борисович приподнялся на локте и произнес:

– Так разволновался перед вашим приходом, что прихватило сердце.

Я сильно испугалась и, видимо, изменилась в лице. Режиссер увидел мою реакцию и вмиг расстроился. Женщина, которая меня встречала, вдруг прикрикнула:

– Так, успокоились оба! Обед через 10 минут.

Мы остались в комнате и печально смотрели друг на друга.

– Я завтра обязательно должен быть на Мосфильме и провести совещание. Нужно успокоить коллектив.

– Пожалуйста, не загадывайте. Давайте вы решите это с утра.

Через 10 минут мы отправились на кухню.

– Кажется, я забыл вам представить Веру Ивановну. Это моя помощница, – одновременно с этими словами Льва Борисовича перед нами поставили ароматный суп, а Вера Ивановна игриво подмигнула мне. Обед прошел за приятными разговорами, и мы договорились о прогулке после.

На улице Лев Борисович ухватился за меня, как за зонтик в сильный дождь. Он был слаб, но решительно настроен прогуляться. Когда я аккуратно убрала его руку, и режиссер остался без опоры, он одарил меня удивленным взглядом.

– Вы же завтра на работу собираетесь. Вот, практикуйтесь хотя бы ходить самостоятельно.

– Вы правы, – в голосе режиссера была слышна печаль.

– А может вам пригласить коллег домой? Устроите совещание, напоите их чаем. А что? Отличная возможность выразить благодарность тем, кто хорошо справился с работой в ваше отсутствие.

– Да вы дипломат. Хорошо, я подумаю об этом.

– А вы молодец, отлично держитесь, – похвалила я Льва Борисовича, когда мы уже приближались к подъезду. – Возможно, вечером сможете выйти еще разок, чтобы проводить меня.

– Кстати на счет этого. Я как раз планировал попросить вас остаться у меня с ночевкой.

– Хм…мне надо подумать.

– Приставать не буду, обещаю.

– Жаль…

– Пока не буду.

После ухода Веры Ивановны мы снова взялись за работу. Режиссер поделился новыми идеями, которые возникли, пока он лежал в больнице. Я выслушала, но тут же обрушила на него десятки вопросов. Началась активная полемика, и Лев Борисович стал заметно эмоциональнее. Чтобы не допустить нового приступа, я резко прекратила обсуждение:

– Так, на сегодня все. Пока я с вами согласна, но обязательно подумаю, как найти более подходящее решение. А сейчас, вы не против, если я пойду прилягу? Вот тоже надо бы отдохнуть.

– Конечно, кушетка в вашем распоряжении.

Я вошла в уже знакомую мне комнату, отыскала плед и легла. Плечи болели, я чувствовала себя очень усталой.

– Так как вам идея пригласить завтра коллег на чай? – спросила я, надеясь, что режиссер меня услышит в соседней комнате, – В вашем шкафу слишком много конфет и печенья. Надо срочно скормить их кому-то.

– Знаете, я еще никогда не приглашал коллег домой.

– Все бывает в первый раз. Я позвоню Вере Ивановне, чтобы она помогла нам с приемом гостей.

И мы замолчали, чтобы дать себе отдохнуть.

Когда раздался первый звонок в дверь, на пороге квартире стояли сразу пять человек. Дом стал похожим на улей, сотрудники пытались в один голос делиться новостями с режиссером. В моей голове сразу возникла идея для нового рассказа. Мы с Верой Ивановной подали чай и угощения, а чуть позже встретили еще семерых коллег режиссера. Теперь разговор пошел в более спокойном ключе, активно решались рабочие вопросы. Я уличила минутку и шепнула помощнику Льва Борисовича, что задерживаться более чем на час не желательно, режиссеру нужно отдыхать и принимать лекарства. Минут через 10 все начали собираться.