Литмир - Электронная Библиотека

– Не смей угрожать моей сестре, – зарычал волчонок, – я тебя сейчас…

Но что он собирался сделать, они так и не узнали, потому что, вероятно, это поняла юная ведьма. Она вдруг изогнулась, приподнявшись над полом, и с силой ударилась о него лбом.

– Агата! – закричал мальчик.

Ведьма ударилась еще раз, и из ссадины пошла кровь. Мальчишка заплакал, застучал зубами и пополз к ней.

– Я буду молчать! Молчать! – закричал он, прижимаясь к тяжело дышавшей сестре.

– Понятно, заканчиваем цирк, – вздохнул Кощей, достал из сумки Василисы флакон со снотворным, наклонился к девчонке, скрутил ее и капнул несколько капель на плотно сжатые губы.

Волчонок забился, но Кощей повторил этот фокус и с ним, и через несколько секунд они оба крепко спали на полу.

– Честно говоря, я им завидую, – задумчиво произнес Кощей. – Все бы сейчас отдал за теплую постель. Ладно, грузим их и доставляем Баюну, пусть сам решает, что с ними делать.

– Но…

– Здесь их оставлять нельзя, тут небезопасно. Убеждать – мы и до утра не убедим, а у меня процесс в девять. Тем более, у девчонки какие-то проблемы с магической аурой. Контур не замкнут, пусть Варвара с Еленой посмотрят.

– И как мы их потащим до машины? – уныло поинтересовалась Василиса. – Нам будет темно и тяжело.

Кощей усмехнулся и достал из кармана огниво.

– О не-е-ет… – протянула Василиса.

– О да-а! – довольно улыбнулся самый коварный темный колдун во всех известных ей мирах.

* * *

– Как думаешь, если уснуть в кабинете Баюна, в моих кошмарах будут присутствовать котики?

Кощей усмехнулся, не открывая глаз. «Не спит», – сделала вывод Василиса, наблюдавшая за ним последние десять минут. Интереснее всего было смотреть на его руки, которые сегодня были практически голыми. Перед походом на болото Кощей снял почти все перстни-артефакты, оставив только четыре: напалок – символ власти, данной Кощею как царю Нави, широкий серебряный ободок обручального кольца, простое золотое колечко, вызывающее Калинов мост, и маленький перстень с прозрачным камнем, в котором плескалась голубая искорка. Его Кощей носил на мизинце и никогда не снимал.

Они сидели в кабинете Баюна, возглавляющего Западно-Сибирское отделение Управления по надзору за магией и магической миграцией, а для своих попросту Контору, мучились от боли в спине и ягодицах, доставляемой жутко неудобными стульями, и ждали возвращения начальства.

Василиса не знала, как именно Баюн занял свой пост. Из общей истории Управления, которую изучали все сотрудники, она выяснила, что этот мир и ее родной Тридевятый, названный так с чьей-то легкой руки в угоду местным сказкам, являются зеркальными отражениями друг друга. Но отчего-то время в Тридевятом шло в три раза медленнее, нежели здесь. Это был мир зеленых холмов и лесов, колосящихся полей, древних могучих богов, светлой волшбы и темного колдовства. По его дорогам ходили волхвы, в лесах, полях и реках жили десятки странных существ, каждый знал о том, что магия существует, и знал заговор, позволяющий отгородить себя от нее.

Как-то раз Василисе довелось видеть карту родных земель – зеленое полотно, поделенное неровными линиями на царства и княжества. На севере разлилось бескрайнее море. На востоке выросли горы. На юге было нарисовано несколько мужчин на конях в басурманских одеждах – так картограф обозначил кочевников. Они нападали на пограничные земли, грабили села, уводили людей и скот. На западе карта обрывалась. Поговаривали, что там люди живут в каменных городах, но мало кто верил в эти россказни. На юго-западе было море. В море этом жил сам морской царь – вот это была истинная правда, – а среди его вод возвышался остров Буян, магическая столица обоих миров. Там царствовала Лебедь, и, где бы ни жили ведьмы и колдуны, они повиновались ей. Именно Лебедь учредила Управление как способ контролировать их в этом мире. Попадали из одного мира в другой двумя способами: через Великий Лес, если, конечно, удастся с ним договориться или хватит сил самому найти тропу, или через зеркальный путь, проложенный артефакторами Лебеди. Но мастеров, способных на такое, было совсем мало, и все они беспрекословно подчинялись своей царице. Доподлинно было известно, что сама Лебедь тоже умеет ходить зеркалами. Василиса знала еще одного колдуна, что так может. Сейчас этот колдун сидел рядом. Он властвовал над третьим известным ей миром, о котором она предпочитала думать поменьше. А не думать о Нави было довольно просто, если работаешь на такого милейшего начальника, как Баюн.

Василиса оторвалась от созерцания рук Кощея и оглядела кабинет.

Обитель Баюна была выполнена в приятных темных оттенках бордового и коричневого. На полу лежал мягкий ворсистый ковер, по которому запрещалось ходить всем, кроме хозяина кабинета. Ближе к окну стоял массивный стол со множеством ящичков и письменным прибором ручной работы. Дубовая столешница хранила многочисленные следы начальственного гнева: царапины и вмятины от железных когтей. За столом примостилось резное вольтеровское кресло с высокой спинкой, обитое бархатом, с заботливо положенной на сиденье затейливо вышитой подушечкой. На стене за креслом висел портрет Гвидона и Лебеди: Гвидон взирал благосклонно, царица двух миров смотрела испытующе. Тут же находился шкаф, в котором Баюн хранил важные документы, а также настойки личного изготовления. На подоконнике единственного окна обитал мирт. Он был знаменит тем, что не боялся хозяйского нрава (только этим можно было объяснить его долголетие) и трепетал не от ужаса, а исключительно от негодования, вызванного посетителями. В общем, все в кабинете говорило о том, что его хозяин ценит покой, комфорт и раболепство со стороны подчиненных. К большому сожалению Баюна, со всем этим дела в Конторе обстояли неважно.

Мирт на окне разделял мнение хозяина о местных сотрудниках и в данный момент потрясал всеми листьями, дабы присутствующие не забывали позицию отсутствующего начальства. А начальство и впрямь проявляло недовольство. Впрочем, как и всегда. Иногда Василисе казалось, что заслужить от Баюна похвалу после задания можно, только на этом самом задании умерев, и тогда кот снизойдет до панихиды. Но и это было не точно.

Баюн вообще славился дурным характером. За восемнадцать лет работы с ним Василиса видела его в добром расположении духа всего несколько раз, и каждый из них оборачивался головной болью для сотрудников Конторы. Подчиненные шутили, что у Баюна существует три настроения: легкое недовольство, среднее раздражение и «всем кирдык». Василиса могла поспорить: как-то раз ей довелось наблюдать четвертый вариант – лютое бешенство, после чего легкое недовольство воспринималось ею исключительно как радужное состояние.

Сейчас Баюн был зол, и Василиса радовалась, что Кощей рядом: она слишком устала, чтобы выслушивать нотации от начальства, и Кощей устал, а значит, кот трижды подумает, прежде чем перейти к явной экзекуции.

Дверь распахнулась и с грохотом впечаталась в стену. На пороге возник крепко сбитый невысокий мужчина лет пятидесяти с буйными густыми темными волосами, которым позавидовал бы любой его ровесник. Он очень походил на человека – и при этом абсолютно точно им не являлся. Его внешность была заслугой артефакта – золотого кулона, висящего на цепи у него на шее. Но какой бы силой ни обладал этот артефакт, он не мог полностью сдержать сущность Баюна – порождения первобытного хаоса в кошачьем обличье, сторожащего границу между Навью и мирами живых. Одни говорили, что кота в его истинном обличье не держит земля, поэтому он стерпел унижение и согласился на человеческое тело, другие – что это был приказ Лебеди, которого он не смог ослушаться. Но как бы там ни было, Баюна выдавали железные когти и клыки, хорошо заметные во время разговора. На дне карих глаз то и дело начинал кружить золотой вихрь. И тьмой от него разило так, что хотелось отойти подальше. И еще подальше. И еще…

Впрочем, тем, кто имел счастье пообщаться с ним хоть раз, и без этого не особо-то хотелось снова к нему приближаться.

3
{"b":"896605","o":1}