Мы принимаем картину мыследеятельности как общественно-политический идеал. Идеалы нереализуемы по понятию, но двигаться в этом направлении можно и нужно. Так устроена вся история человеческого рода. Для меня идея мыследеятельности есть такой глобальный идеал. Вопрос о мыслекоммуникации, естественно, центральный вопрос в ходе предполагаемой, желаемой или возможной реализации этого идеала.

Тут два полюса я бы выделил. Один полюс, связанный непосредственно с общением тех, кто уже различает общение и мыслекоммуникацию, с окружающим миром, с внешними позиционерами, которые с этими идеями незнакомы. Надо уметь организовать коммуникацию с людьми, которые не имеют ни малейшего представления о методологии. Второй полюс связан с глобальной исторической перспективой. Сегодняшний наш день находится на переходе не только к очередной промышленной революции, но еще и к смене онтологической картины с натуралистической на деятельностную. Это рано или поздно произойдет. И тогда идея мыслекоммуникации станет расхожей. Должна стать расхожей, по крайней мере среди мыслящей публики. Но это очень длительный исторический процесс. А то, что мы можем делать сегодня, мы стараемся делать.

Я себя позиционирую обычно как философа-методолога исследовательской ориентации. Для меня методологическое мышление – это и есть мое мышление. Я таким образом себя осознаю, веду исследования. Кроме того, что я методолог, я себя считаю ученым. У меня есть соответствующие работы, связанные с исследованием культуры, техники и так далее. И все эти вещи я делаю в рамках того, как я понимаю методологию, как я ее осознаю и так далее.

Я один из первых учеников Георгия Петровича Щедровицкого. К методологии меня приобщил он. И примерно 15 лет я работал в рамках тех программ, которые Георгий Петрович задавал. Но с начала 1970-х годов я отошел от этих программ, попробовал наметить свои программы, которые мне казались более реалистичными. Они основываются на культурологии, семиотике и персонологии, как я понимаю эти дисциплины. И в этом смысле я, начиная с середины 1970-х годов, развиваю свой вариант методологии, который я назвал методологией с ограниченной ответственностью.

Теперь следующий вопрос. Что считать методологией? Это довольно сложная история. Если в двух словах и грубо, то я бы сказал, что начиная с античности формируется мышление, формируется творчество, формируется наука, искусство и так далее. И все эти формы человеческой деятельности, активности и творчества осуществляются во многом на основе семиотических представлений и предполагают задействование личности в плане понимания того, что она делает, конструирования и так далее.

В связи с такой природой человеческого мышления, творчества, искусства с самого начала выясняется, что требуются своего рода навигатор, выбор, пространство и среда для такой активности. И вот это и есть методология.

На мой взгляд, методология складывается одновременно с формированием в античности мышления, науки, искусства и так далее. И дальше они идут рука об руку. Нужда в методологии возникает в проблемных ситуациях, в ситуациях, когда заходят в тупик сложившиеся и оправдавшие себя способы мышления, работы, получения знаний. Проблемные ситуации, но также и новые формы мышления. Достаточно вспомнить, например, Новое время. Работы Фрэнсиса Бэкона по сути методологические, способствующие формированию естествознания.

На мой взгляд, чем дальше, тем больше будет возрастать значение методологии. Все больше и больше требуются навигация, выбор, задание пространства и условий, как говорил Кант, мыслимости. И в этом смысле перспектива у методологии очень хорошая в том плане, что нужда в ней будет все больше возрастать.

На мой взгляд, методология Московского методологического кружка – это одно из направлений методологии, очень важное. Потому что оно выделило и обособило методологию, превратило в самостоятельную область философии. Я считаю, что методология – это все-таки раздел философии, как там ни говори.

Но помимо этого существуют и другие методологические школы и направления. И мне кажется, здесь очень важна кооперация. Я сам склонен развивать такое методологическое мышление, которое ориентировано на уникальные решения задач, на диалог с другими взглядами и направлениями в этих областях, на культурологическое и семиотическое обоснование.

Если говорить о методологии Московского методологического кружка, то я бы прежде всего обратил внимание на несколько идей. Первое, с точки зрения Георгия Петровича: методология есть учение о деятельности, мышлении и мыследеятельности.

Второе. Мне кажется, что специфика этого направления во многом была связана с идеей методологического мышления. То есть переход от исследования мышления к развитию мышления способом методологического сообщества, рефлексия того, что при этом получается, и распространение этих образцов мыслей, решения задач, рассуждений и так далее на различные области.

И третьей идеей я бы выделил идею ОДИ как вариант особой практики для развития методологии, которая другим концом повернута в социальность. Со всеми плюсами и минусами.

Вот эти три момента я бы считал специфичными для направления Георгия Петровича.

Теперь, когда я говорю о том, что методология – это раздел философии, это надо тоже правильно понять. Я здесь не отрицаю специфики методологии, как то, что методология специализируется на технологии мышления и деятельности. Причем, на мой взгляд, в контексте культуры, истории, общения.

А когда я говорю о связи методологии и философии, я говорю следующее: что это два полюса. Один полюс, который специализируется на онтологии, ценностях и прочем, а другой – именно на технологии мышления, деятельности и так далее. В широком контексте. И они не могут по отдельности развиваться. Они развиваются, только взаимообогащая и критикуя друг друга.

Методология Московского методологического кружка (ММК) – это моя личная история, которая в значительной степени определила мой образ жизни. Отвечая на вопрос, зачем мне методология ММК и что я делаю с этим Учением, выделю шесть основных моментов и один дополнительный сюжет.

Во-первых, методология дает мне мыслительные средства, методы в узком смысле этого слова, инструменты. Это схемы, модели и другие идеальные конструкции, которые можно применять прикладным образом в различных практиках. Например, в практиках стратегического планирования.

Второй пункт: практика методологии ММК – это опыт мыслекоммуникации в семинарах, организационно-деятельностных играх (ОДИ), методологических экспертизах и других подобных формах. С одной стороны, это просто очень ценный опыт, experience, общения с людьми, с которыми вне методологической практики вряд ли когда-либо удалось бы поговорить. С другой стороны, из рефлексии этого опыта извлекаются не только мыслительные инструменты, но и специфические инструменты коммуникативного управления, которые в узком смысле слова называются модерацией, но на самом деле коммуникативное управление шире, потому что если даже организуется какая-то дискуссия или круглый стол, семинар, то это не только коммуникативная процедура. Это часто еще и «производство событий», иногда даже общественных событий.

Третий пункт: методология – это корпус методологических текстов, на которых можно учиться рефлексии, выявлению оснований, фундаментальных допущений, постановки проблем. В конечном счете тому, что в философском смысле слова называется методом.

Четвертый пункт: методология – это онтологическая позиция общей теории деятельности, а затем СМД-подхода. Они для меня связаны, хотя в то же время и различаются. Я с ними по ряду моментов спорю, но все равно это то, на чем я стою и от чего отталкиваюсь. Такая отправная точка не только в самой методологии, но и в практических ситуациях.

Для того чтобы определить пятый пункт, я не нашел лучшего термина, чем «житие». Житие Георгия Петровича и старших товарищей как некий образец жизненной позиции и жизненного пути в непростых социальных обстоятельствах. И поэтому я извлекаю из методологии и такой «жизнестроительный» опыт.