– Про Ялту?

Иосик родился в Ялте и путем многочисленных передвижений по стране, совершая научные открытия тут и там, добрался до Астрахани.

– Да! И про полигон!

На полигоне Иосик испытывал действие шпурового заряда. Он придумал взрывать динамит глубоко под землей, и заливать в дырку бетон. Получалась свая. Несколько свай – уже целый фундамент. Можно построить дом и жить.

На зачет нужно представить результат работы студента по теме его диплома. Получается, Иосик нас дурит. Рассказывает про сапоги и Ялту, а в ответ требует научных исследований. К Иосику на лекции студенты ходили по очереди, чтобы в аудитории не было совсем пусто. А то как-то неудобно. Ректор, все таки.

– Что делать? Боюсь идти! – рыдает несчастная Юлька.

– Иди и неси всякую херь! – советует Машка, – если не прокатит, осенью пересдашь.

– Ты так и сделала? – обнадеживается Юлька.

– Мы все так и сделали! – объявляет Патя, – кроме некоторых!

– Кого?

– Таньки!

– Хватит это уже вспоминать! – бормочу я, – я наверняка сдать хотела!

– А все остальные тут причем?

Я опускаю голову ниже. Да, сплоховала. Переживала за зачет, как сейчас Юлька. Решила хоть что-то придумать. Чтобы не мне задали вопрос, а я пришла сразу с предложением. Думала-думала… и надумала! Перевела пояснительную записку на английский язык! И выучила! И Иосику с порога все на английском и доложила! Так, мол, и так. Жилое здание. Четырнадцать этажей! Вот! Высокое какое! А Иосик как раз писал статью на английском языке в международный журнал. И Иосик восхитился! Так еще никто не выкручивался. Всех, кто заходил к Иосику после меня, Иосик экзаменовал на предмет английского языка. Руфата, например, заставил переводить на английский басню Крылова «Мартышка и очки». Увлекся, с кем не бывает. Те, кто учил немецкий, в тот день зачет не получили.

– Девочки, можно как-то подстраховаться?

– Юбку короткую одень и декольте! – советует Машка.

– Одна уже подстраховалась! -язвит Патимка. Она оказалась в группе не сдавших студентов-немцев.

– Какая у тебя тема? – спрашиваю я, и Патя закатывает глаза к потолку.

– Кинотеатр на пятьсот мест. Но я немецкий тоже учила! Не сдам?

– А предмет в школе какой любимый был? – пытаю я Юльку.

– Биология!

– Придумай про экологию! Загрязнения и все такое…

– А что, что придумать?

– Например, зрители приезжают в кино на автомобилях.

– А дальше?

– И это очень плохо.

– Почему?

– Выхлопы!

– И что делать?

– Посади газон! Придумай большой газон и клумбы! Кислород!

– Думаешь, прокатит?

– Прокатит! – ворчит Патя, – любая херня сойдет. Газон, аквариумы, цветы, рыбки, улитки…

– Плюс декольте и жопа голая, – добавляет Машка.

Не знаю, что именно помогло – газон или жопа голая, но зачет Юлька получила.

Сдали сессию! Ну как сдали – я сдала, перешла на четвертый курс! Ура!

Юлька тоже сдала. Перешла на второй курс. Вместе с Машкой на одной электричке они уехали домой – односельчанки. Машка оставила пару экзаменов на осень, слишком часто приезжал Мага Два. Машка провалилась в него, как в смолу. Прилипла. Со Светкой не разговариваем. Общага опустела.

У Сереги проблемы, много хвостов. Вместе с Серегой едем в его село на чихающем старике – автобусе знакомится с его матерью. Я нервничаю. Серега скрывает от мамы свои проблемы, не хочет волновать. У него такие глаза, будто он все время несет тяжелую сумку. А в сумке – не сданные хвосты.

– Сереж, а у тебя мама хорошая?

– Хорошая!

– Сереж, а я ей понравлюсь?

– Ну конечно!

– Сереж, а если она узнает?

– Не узнает! Осенью все сдам!

Меня встречает женщина со строгими зелеными глазами и короткой темной стрижкой. В бедно обставленной комнате стерильная чистота. На дощатом крашеном полу тут и там разложены уютные домотканые половички. Полосатые шторы пропускают свет неровно – сверху сильно светло, посередине – зеленое сияние, внизу свет вплелается в рыжий. Надежда Викторовна – начальник скорой помощи, врач. Не понравлюсь, поняла я.

Оказалось, что Серегин брат, Егор, болен! Передвигается в инвалидной коляске! Почему Серега мне ничего не сказал? Не предупредил? Я очень испугалась, когда увидела этого брата. Ему шестнадцать лет. Он умный парень, симпатичный, учится в школе. На отлично! Совершенно непонятно говорит. Как голубь. Совсем не может ходить. Егор перебирает колеса руками и едет. Колеса сверкают, отполированные его прижатыми друг к другу пальцам. Руки Егора так трясутся, что я боюсь, что они попадут в спицу. Егор и Серега похожи. Только у Сереги волосы прямые, а у Егора – вьются. Еще глаза, у Сереги карие, почти шоколадные, а у Егора – голубые. Только Серега здоров…

Я сдерживалась сильно-сильно, когда видела этого брата!

– Почему ты меня не предупредил? – спросила я Серегу, когда мы вышли из дома. Грунтовая дорога, с полоской травы посередине уходит за поворот. Что дальше – неизвестно.

– Тебе неприятно? – Серега смотрит в траву. Что он там нашел?

– Неприятно?! Причем здесь неприятно?! Я испугалась! – кричу я. Останавливаюсь, дергаю его за рукав. Я хочу, чтобы он на меня смотрел, не на дорогу! Голос мой звенящ и неровен. Как будто по батарее провели металлическим прутком. В глазах закипают слезы, но не сладкие, как у Юльки, а соленые, горькие. В груди бьются хрупкие крылышки.

– Ну, не предупредил! И чего? Испугалась она! Больных не видела, что ли? – Серега тоже кричит. Шоколад его глаз становится почти черным.

– Сереж, я могла не так отреагировать! Я могла же по-другому отреагировать! – Почему он меня не понимает?

– Как? – Серега закуривает. Отгораживается дымом.

– Я могла так испугаться, что он бы заметил! Я могла его напугать, обидеть! – Я плачу и трясусь. Мое напряжение спускается в пятки, а потом – в землю. Серега протягивает мне сигарету. Начинается мелкий дождь, холодает. Серега одевает на меня капюшон.

– Ну ладно, ладно, обошлось же все… – Серега обнимает меня, притягивает к себе, сжимает руки в кольцо за моей спиной. Как бы извиняется. Становится тепло.

– Я все равно не понимаю… – всхлипываю я. Мы продолжаем идти. Поворачиваем направо и оказываемся на сельской улице с магазинами. Магазины разные. Мясо, молоко, хозяйственный, сигареты…

– Пойдем. – Серега берет меня за руку.

– Куда?

– Мороженое есть, вино пить! Ты же на четвертый курс перешла, праздновать будем! Заходим в кафе в виде белого пряничного домика с романтичным названием «Бузан».

– Сереж, если ты не сдашь?

– Сдам! – Серега выпил и его глаза посветлели, он вальяжно развалился на стуле.

– А если нет? Тебя же в армию заберут!

– Не заберут! А может даже и лучше, что заберут!

– Ты чего говоришь? – я делаю глоток вина – кислое! Вот почему с ним всегда так? Ничего не понятно! Никогда не известно, что он сделает в следующий раз!

– Матери не нужно мне будет деньги давать! Она и так на этой работе убивается!

Серегина мать работает сутки через двое. Это тяжело. Муторно. Не знаешь, когда можно спать, а когда нужно работать. Организм сбивается.

– Я же не зарабатываю? Не зарабатываю!

– Ты учишься! Только в компьютерный клуб больше не ходи!

– Не буду, – пьяно соглашается Серега. Но я ему не верю. Мне тревожно.

– Она ждет, что я на работу нормальную устроюсь, деньги ей давать буду!

– А отец?

– Отец умер…

– Ты знаешь, чего я себе простить не могу? – спрашивает Серега и доедает мороженое.

– Чего?

– Что это я здоров! Я, а не он! Понимаешь! Он умный, сильный! А я что?

– Что?

– Слабак! Почему-то я вспоминаю подаренные мной тапочки.

Ох уж эти семейные тайны! Постыдные пятна! Они есть в любой семье. Когда прикасаешься к ним, подходишь близко, слышишь эти истории, начинаешь ощущать их запах, как правило, отвратительный. Тайны смердят. Запах застарелой мочи, крови, неправедно выплеснутой спермы, пролежней или иных ран. Сперва отшатываешься. А потом принимаешь с облегчением – это не у меня! У них! А затем вспоминаешь историю своей семьи. И понимаешь, что ты не в силах пережить, пережевать все, что произошло…Получается, Серега не может пережить болезнь брата.