Однако продолжение было. На следующий день к нему заехала Нина – как она вычислила координаты Палёного, он узнать не успел. Его взяли под руки, извинились перед оторопевшими родителями и срочно увезли для участия в передаче: “Грязные предвыборные технологии”, в которой он не только сидел статистом, но и отвечал на один, заранее подготовленный вопрос: “Как Вас, активиста “синих”, пытались подкупить и запугать нечистые на руку оппозиционные силы?”

У Федьки чудом прорезался голос и память, и он чётко, без запинки, выдал наспех выученный текст. Нина выглядывала из-за телекамер, улыбалась, иногда прикрывала рот, сдерживая смех, и одобрительно кивала парню головой. А он млел: всё же мечта его начала сбываться!

07.09.07 года. Украина.

Не от мира сего

Последние дни июля откровенно баловали людей. Лето словно застыдилось, что так долго и настырно поддавало жару всему живому, и решило смягчиться: вместе с северным ветерком налетели лёгкие серые облака, их догнали свинцовые осколки воздушных айсбергов, и пролился скромный грозовой дождик. Природа с благодарностью восприняла небесный подарок. Она пахнула влажной утренней дымкой, выпрямила тополиные плечи, засверкала зеленью потускневшей, было, травы и удивилась очами просыхающих луж…

Роза, законная жена Наума Дотёпина, с истомой, переходящей в трепетный восторг, при котором сердечко ходит ходуном и намеревается выпрыгнуть из грудных оков, осматривала новую двухэтажную квартиру, купленную накануне в престижном еврорайоне. Это был подарок мужа к троице. Да, Наум почитал церковные праздники и если что-нибудь дарил, то обязательно к “святым” датам.

А муж Розе достался неординарный. Когда они только познакомились, и она столкнулась с этой самой “неординарностью”, то даже испугалась и собралась сбежать от нежданного поклонника. А начинался их любовный спринт с курьёза…

“Была зима, и выпал снег, всё заискрилось белизной…” – когда утром спешила на работу, вспомнились ей строчки, вычитанные прошлым вечером из томика стихов неизвестного советского поэта. Первый снег, как водится, застал врасплох городские службы. Трудящийся народ, в меру поругиваясь, иногда посмеиваясь, а иногда и плача, пытался дождаться общественного транспорта. И только шаловливое солнце выглядывало из-за серого здания завода металлических конструкций и чувствовало себя комфортно.

Роза сравнительно успешно добралась до остановки и, оценив ситуацию, поняла, что день испорчен намертво: непосредственный начальник и так выражал недовольство её чертёжными “трудами” (девушка работала чертёжницей в конструкторском бюро после окончания техникума), а теперь ещё и неминуемое опоздание блестело случайной дорожной колеёй, проторенной по первому снегу перепуганной “копейкой”. Сам смельчак обречённо стоял на тротуаре, куда его занесло на повороте, и уже не дёргался: аккумулятор сел, и бензин кончился после безуспешных попыток выехать на дорогу.

Люди с надеждой поглядывали на поворот и были несказанно удивлены, когда оттуда показалась сначала лошадь, а за ней сани! Послышались первые реплики и комментарии по поводу экзотического пришествия, и сани вдруг понесло на тротуар: очевидно возница не учёл крутизны поворота, а лошадь, радуясь свободной дороге, резвость не убавила, а скорее наоборот.

Роза, находясь под впечатлением сказочного вида, не сразу сообразила, что сани летят на неё! Она даже не ойкнула, как бородатый возница успел подхватить её, избежав таким образом столкновения, и уложить к себе на колени. А лошадь замешкалась лишь на секунды. Она фыркнула, мотнула гривастой головой, заржала, обнажив крупные зубы, и ловко вывернула сани. Под свист и хохот потенциальных пассажиров, Розу усадили поудобней, и она полетела в волшебном снежном вихре, украшенном вожжами, длинным лошадиным хвостом и объятиями нежданного “спасителя”.

На работу прибыла раньше начальника. Но, главное, познакомилась с предпринимателем Наумом Дотёпиным. На тот момент Наум осваивал элитное коневодство и довольно успешно. Вообще, среди городских бизнесменов он был известной личностью и считался “везунчиком”. Была у него своя “изюминка-оригинальность” – на одном деле долго не задерживался. И всё, за что ни брался, приносило ему скорый доход. Опробовал за последние годы свиноводство, частное такси, ресторано-кофейную сеть, автосервис… Такие далёкие друг от друга бизнессферы Наума совершенно не смущали. Он быстро “входил в курс” и через короткое время получал приличный доход. После чего ”дело” становилось ему неинтересным, и он задёшево сбывал его конкурентам. За что и пользовался уважением.

Борода придавала Дотёпину солидности. А русский кафтан покроя восемнадцатого века и хромовые сапоги, в которых он частенько красовался, окончательно формировали образ русского купца того же века. У Наума всё было “не как у людей”. Кроме старинного одеяния, говорил соответственно. Например, мог выразиться в сторону депутатов парламента:

– Им, думским боярам, невдомёк, что народ мается от поганых законов.

Или о банкирах:

– Боле берут, чем в рост дают. Запаршивели, серебряные кошели!

И ухаживал Наум нетипично для современного человека, тем более имеющего кое-какие деньжата. Сражу же после примечательного знакомства, пригласил Розу в выходные покататься по лесу на лыжах (нет бы – в ночной клуб или ресторан “Техас”!). Девушка попыталась отказаться, так как лыжные палки в руках держала один раз ещё в школе, но Наум ободряюще улыбнулся, засветился светлыми глазами и обнадёжил:

– На моих лыжах может кататься любой.

И действительно, себе он прихватил финские гоночные лыжи, а ей – санки с широкими деревянными полозьями и коротенькими палками. Однако даже ими Розе не пришлось воспользоваться: оригинал привязал сани верёвкой к своему поясу и удивительно проворно устремился по просеке. Девушка была неготова к такому повороту, и эта неготовность только усилила её последующие ощущения.

Катание прошло весело, азартно, с комичными эпизодами и завершилось “у чёрта на куличках”.

– Здесь и заночуем… – сказал, отдышавшись, Наум, остановившись у снежной, правильной формы, кучи. Солнце уже спряталось и лишь посылало прощальные красные лучи из-за посеревших верхушек сосен и елей. Надвигавшаяся темень, сверкнувшая первыми звёздочками, и лесная чащоба заставили забиться сердце девушки неровно.

– Э-это как… заночуем? – выдавила она побелевшими губами и невольно сжалась от нахлынувшего холода.

– В берлоге! – ответил Наум тоном, которым предлагают поселиться, скажем, в пятизвёздочном отеле.

После чего воткнул палки в сугроб, отвязался, снял лыжи, подошёл к снежному холму и стал его разгребать… Вскоре показалось нечто похожее на плетёную из хвороста, солидной толщины дверцу. Наум её аккуратно развернул и показал рукой на открывшийся чёрный зев:

– Прошу, боярышня!

Роза, облизывая высохшие губы, робко заглянула… Ступеньки, железная печка, стол, лежак из шкур, в общем-то, подействовали благоприятно, и девушка смело вошла внутрь. Дальнейший ход событий временно её успокоил, даже приободрил. Наум разжёг печку, приготовил ужин с чаем и, улёгшись на шкурах… уснул.

Растерявшаяся Роза кое-как покушала в полутьме, рассеиваемой огоньками, мелькающими в щелях печки, и прилегла рядом. За стенами берлоги стало подвывать, скрипеть, свистеть… Благодаря ворсистой шкуре и печке, холода она не ощущала. Однако уснула не сразу и с твёрдой мыслью – “отшить” такого поклонника. “С этими приколами и до инфаркта недалеко” – мелькнуло последнее.

Однако утро рассеяло тревоги и сомнения. Наум был в высшей степени внимателен, галантен, а, главное, не навязчив и не груб: другой бы воспользовался ситуацией по-другому. Когда после горячего завтрака оставили лесной отель-берлогу и благополучно выбрались из леса, их уже встречали хлопья начинающейся метели. Роза выпрыгнула из санок, подбежала к Науму, обняла и, поцеловав в нос, прошептала:

– Так необычно я ещё не проводила время…